Багровая заря - Елена Грушковская

— Следует отметить, — добавил Ганимед Юстина, — что «Аврора», привлекая людей к сотрудничеству, участвуя в их делах и тем самым отходя от принципа тайны, соблюдаемого Орденом, всё же не раскрывает людям истинную природу своих членов, составляющих её костяк. В этом плане «Аврора» не слишком далеко ушла от Ордена. Члены «Авроры» чуть-чуть вышли из тени, но всё же не полностью себя обнаружили. В общем и целом нельзя сказать, что такой способ существования неприемлем для сообщества хищников, если соблюдать необходимые предосторожности, и в связи с этим Орден мог бы пересмотреть свои собственные традиции. Что касается нововведения «Авроры» — перехода на донорскую кровь и отказа от её добывания путём убийства, то здесь мы также не усматриваем неприемлемых для себя вещей. Конечно, убивать для собственного насыщения каждый раз новую жертву дешевле, а шакалы заметают все следы, но можно и использовать эту же жертву многократно — в качестве донора, таким образом обходясь меньшим их количеством. Выгода здесь в том, что процент жертв, ставших нашей добычей, незаметно растворится в общем количестве людей, исчезающих и гибнущих по причинам, не имеющим к нам отношения. При условии, что помещения, где содержатся доноры, достаточно хорошо укрыты и замаскированы, и если есть средства на их содержание — а у «Авроры», насколько мы понимаем, средства для этого есть, — то почему бы не перейти на такой способ питания и нам? Критерий же отбора человеческих особей для превращения в доноров — по нашему разумению, не принципиальный вопрос, из-за которого стоит ломать копья.

— Значит ли это, — спросила президент «Авроры», — что Орден согласен влиться в «Аврору»?

— Скажем так, мы согласны для начала перенять у вас вышеупомянутые нововведения, — ответил старший магистр Ганимед Юстина. — А упразднение Ордена как сообщества, организации хищников, неприемлемо для нас. У Ордена слишком долгая история, чтобы вот так стирать его с лица Земли. Другое дело — пересмотреть некоторые его принципы, кое от чего отказаться, воспринять что-то новое. Зачем продолжать жестоко истреблять друг друга, если можно сосуществовать мирно на сходных принципах?

— Нам война также не приносит удовольствия, — сказала президент «Авроры». — И мы бы с радостью её закончили, если бы были уверены, что Орден полностью воспримет наши идеи. Мы не настаиваем на упразднении Ордена, мы заинтересованы лишь в том, чтобы все его члены приняли наш устав и стали жить в соответствии с ним.

— Полагаю, вопрос об уставе должен рассматриваться в гораздо более подробном виде, — сказал Ганимед Юстина. — Должны быть рассмотрены все его пункты, а затем внесены коррективы в наш собственный устав. Это большая работа.

— Безусловно, — согласилась президент «Авроры». — Это дело не одного дня. Но главное сейчас — прийти к определённому соглашению и действовать в соответствии с ним. Можете ли вы дать гарантию, что все члены Ордена согласятся с такой постановкой вопроса о мире, и впоследствии не окажется так, что часть из них не согласна на наши условия?

— Иными словами, вы хотите знать, обладаю ли я достаточными полномочиями вести переговоры? — улыбнулся Ганимед Юстина. — Я нахожусь здесь в качестве выразителя воли Ордена, и если бы я не знал, чего хотят его члены, было бы преждевременно начинать какие-либо переговоры вообще. А они хотят одного — прекращения войны. Ваши условия для нас не новость, и мы долго думали, прежде чем решиться на такой шаг. Я полагаю, что особых осложнений не возникнет. Если и найдутся какие-либо несогласные, то их будет ничтожное меньшинство.

Призрак Эйне, развалившись в кресле и покачивая закинутыми на стол ногами, слушал все эти разговоры с усмешкой.

— Короче, старик, так и скажи прямым текстом, что Орден с этой войной оказался в заднице, — сказал он, потушив окурок о край стола. — Кончай свой трёп, просто признай это.

Снова никто не услышал этих слов, кроме меня.

— Хорошо, — кивнула президент «Авроры». — Ну, а как быть с Великим Магистром? Пока его голова находится у него на плечах, он не может считаться мёртвым. А если он жив, то всё ещё является главой Ордена.

— Только формально, — заверил Ганимед Юстина. — Он глава, который уже ничего не решает по вполне объективным причинам. Шансы, что Его Высокопревосходительство придёт в сознание, почти равны нулю. Ему без малого шестьсот лет, и состояние, в которое он впал, объясняется его крайне преклонным возрастом.

— И всё-таки не стоит сбрасывать его со счетов, — сказала президент «Авроры». — Что, если он каким-то чудом придёт в себя, и его мнение не совпадёт с вашим?

Господин Ганимед Юстина весь прищурился в улыбке.

— Ну, я полагаю, если такое и произойдёт — что, повторяю, крайне маловероятно, — то мы уж как-нибудь найдём способ убедить его. Ведь он окажется в меньшинстве.

— Кстати, о меньшинстве, — вдруг вмешался Оскар. — Я не вижу среди вас третьего старшего магистра. Господин Октавиан Британия не разделяет ваших взглядов?

— Совершенно верно, — ответил Ганимед Юстина. — Старший магистр Ордена Октавиан Британия не присоединился к нам, так как он занимает позицию упорного сопротивления.

— Ну вот, а вы говорите, что осложнений не возникнет, — проговорила президент «Авроры». — Будь он рядовым членом Ордена, его мнением можно было бы пренебречь, но он занимает высокое положение, а следовательно, обладает и властью. Это-то как раз и может создать определённые осложнения. С этого и следовало начинать нашу встречу. Увы, господин Ганимед Юстина, мы можем пойти с вами на мир только при абсолютном вашем согласии с нашими условиями — то есть, полном, а не на две трети.

Ганимед Юстина попытался заверить представителей «Авроры» в том, что ему в самом скором времени удастся переубедить Октавиана, но президент «Авроры» твёрдо заявила, что садиться за стол переговоров не имеет смысла, если в рядах Ордена нет единодушия. Результат переговоров оказался нулевым — во многом из-за того, что старшие магистры Ганимед Юстина и Канут Лоренция поторопились заявить о готовности Ордена принять условия «Авроры».

Кресло, в котором сидел призрак — не что иное, как плод моего воображения — опустело.

9.2. Истинный Орден

Отсутствие Октавиана Британии на переговорах имело даже большие последствия, чем кто-либо мог предположить. Он возглавил оппозицию непримиримо настроенных членов Ордена, и его группировка объявила войну не только нам, но и той части Ордена, которая вроде бы соглашалась на наши условия. Эта группировка имела экстремистский уклон и начала свою собственную войну против всех.