Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес - Пелам Вудхаус

– Боюсь, что нет, – правильно расшифровал Джек мычание партнера. – Видите ли, мистер Фиппс, труппа уже репетирует, и все копии разошлись по рукам.

– Да какого черта! На что вам пьеса? – воскликнул мистер Леман. – Я расскажу самую соль. – Широким жестом он сдвинул весь хлам на столе, будто расчищая поле битвы. – Так вот. – Он сбил дерби на затылок. – Эта пьеса о добром человеке. Понятно? Он всегда всем старается делать добро.

– Джентльмен до мозга костей, – подхватил Джек МакКлюр.

– Да, джентльмен до мозга костей, – согласился мистер Леман. – Роль эту играет Мэрвин Поттер, а это марка, знаете ли. Спросите хоть меня.

– Мэрвин сыграет хорошо?

– Еще бы! – заверил мистер Леман.

– Точно, – подтвердил Джек МакКлюр.

– Держу пари, – сказал мистер Леман.

– И я! – подтвердил Джек МакКлюр.

– Что ж, это замечательно, – заметил Простак.

Леман сбил шляпу назад.

– А теперь слушайте. Итак, начинается с пролога.

– С пролога, – пояснил Джек.

– В прологе есть драматург.

– Это тот, кто пьесы сочиняет, – пояснил Джек.

– Он, понимаете ли, влюблен в одну даму и приглашает людей послушать его новую пьесу. Конечно, дама – в их числе. Начинает он читать, объявляет: «Сцена первая. Сад». И тут! – Мистер Леман проделал что-то со своей шляпой. – Когда он произносит «сад», мы делаем киношный трюк, даем обратный кадр. Затемнение, быстрая смена декораций, вспыхивают огни, и на сцене – сад.

– Вот именно.

– Ну а дальше идет его пьеса. Только он сам в ней, понимаете, и его дама тоже. Зрители-то уже видели ее в прологе. Здорово?

– Отпад! – согласился Простак.

– Она лезет на яблоню. У нее, видите ли, хорошее настроение, – объяснил мистер Леман. – Тут входит этот драматург, и завязывается диалог. То он говорит, то она, слова так и летают. Он любит ее, она любит его, и они решают пожениться.

Простак заморгал. Сюжет в таком изложении показался ему немного примитивным, да и коротковатым. Занавес поднимется в 8.40 по восточному времени[6], а упадет, подсчитал он, примерно в 8.53.

– И что, тут и конец пьесы? – поинтересовался он.

– Конец? Да вы что! Вы ничего еще и не слышали.

– Будет еще что-то?

– А как же!

– Не забудь про священника, – напомнил Джек.

– Ах да! Входит священник, и опять идет беседа. Сцена в саду закончена, мы переносимся в нью-йоркское кабаре. Музыка, танцы всякие… Ну, сами понимаете.

– Да-да, – несмело поддакнул Простак.

– В это кабаре приходят наш герой, дама и ее брат. Герой и дама еще не поженились. Должны пожениться завтра. Уловили?

– Да, – на этот раз вполне уверенно подтвердил Простак.

– Так вот, брат этот вечно буянит, поднимает тарарам. Мимо проходит субъект, которому брат не нравится, и он бросает: «A-а, это ты?» Брат злобно глядит на него и говорит: «Ну я. И что?» И тот субъект… – в общем, то се, они заводятся, то один говорит, то другой, слова так и летают, и так далее и тому подобное, а потом брат выхватывает пистолет – и оп! – Леман подчеркнул кульминацию эпизода, щелкнув пальцами.

– Вот это да! – восхитился Простак. – Здорово! Он убивает его, да?

– А то! Субъект валится мертвее макрели. Холодней поцелуя мачехи. Музыка обрывается. Вопят официанты. Визжат девушки. Женщины падают в обморок. Тут входит полиция. «Что происходит? – спрашивает она. – Теперь игре Лемана позавидовал бы сам Эдвин Бут. – Кто это сделал?» – спрашивает полиция. И субъект отвечает: «Я».

– Субъект?

– Да.

– Он же мертвый!

– Кто?

– Да субъект-то…

– Нет-нет-нет! – схватился Леман за шляпу. – Не субъект, герой, ну, который влюблен в даму. Он говорит «я», чтобы спасти брата любимой женщины.

Простак слегка озадачился.

– Но ведь в зале полно народу?

– А как же!

– Разве они не видели, что субъекта застрелил брат?

– Нет, не видели, – с бесконечным презрением к невежеству новичка в законах сцены проговорил Леман. – Все они в другую сторону смотрели.

– A-а, тогда понятно…

– В общем, героя арестовали и запихнули в тюрьму на двадцать лет. Зритель не узнает об этом до следующего акта. Копы надевают на него браслеты, он гордо выходит, а дама вскрикивает и хлопается в обморок. Занавес падает. Вот вам акт первый. Шикарное начало, а?

– Нет слов.

– Пьеса называется «Жертва», – пояснил Джек. – Он жертвует собой ради дамы, понятно?

– «Жертва», – повторил мистер Леман. – Интригующее название, а?

– Простите?

– Хорошо смотрится под светом прожекторов, – добавил Джек.

– О, колоссально! – согласился Простак.

Мистер Леман воспользовался перерывом между актами, чтобы освежиться у бачка с водой. Он промочил горло, готовясь к акту второму.

– А теперь – акт второй. Все происходит двадцать лет спустя, когда героя выпускают из тюрьмы. Он решил укрыться на острове в Тихом океане, и едет все дальше и дальше. Заехав в дальнюю даль, он нанимается играть на пианино в одном таком местечке, – деликатно выразился Леман.

– В доме с дурной славой, – подсказал Джек.

– Вот именно, – согласился Леман. – Он конченый человек и играет в таком доме.

– Не забудь про священника, – подсуфлировал Джек.

– А, да… Священника помните?

– Он еще был в саду.

– Да, тот самый. Теперь он миссионер на этом самом острове. Хочет прикрыть это местечко. Приходит, и тут разворачивается грандиозная сцена. Все пляшут-скачут, а он им проповедует. И вдруг – бенц! Этот герой встает против него. Тут мы вводим крепкий диалог, переходим все границы. Он кричит, бранится, ругается, слова так и летают, и так далее и тому подобное. Конец первой сцены акта второго.

– Да, события так и бурлят, – рассудительно заметил Простак.

– А что дальше будет! Следующая сцена – в доме губернатора.

– А губернатор откуда?

– Губернатор острова.

– А-а…

– И кто же к нему приходит? Дама, которая хотела выйти замуж за героя, и ее муж. Они, понимаете, совершают кругосветный круиз. А почему муж? Потому что она вышла замуж, пока герой парился в тюряге. Он, то есть герой, видит, как она подъезжает к дому, и тоже пробирается туда. Поговорить с ней хочет, понимаете? На сцене – спальня, и она – неглиже. Герой влезает в окно и говорит: «Женевьева!» Она восклицает: «Гарольд! – И прибавляет: – Это ты?» – а он отвечает: «Да, это я». Идет диалог, то он говорит, то она, слова так и летают, и так далее и тому подобное. Тут выясняется, что этот брат умер, а на смертном одре сознался, что убийство совершил он, и дама признается, что по-прежнему любит героя, но должна сохранять верность мужчине, за которого вышла, потому что у нее благородная душа, ясно? Они прощаются, вдруг входит муж: он подумал, что в комнате взломщик, и стреляет в него из пистолета. Герой падает на пол, дама тоже падает и умирает на его теле. Следующий акт – в раю. Мистер Леман опять направился к бачку с водой.

– В раю? – удивился Простак.

– Ну да, на небе, – подтвердил мистер Леман, опустошая бумажный стаканчик. – Появляются ангелы, спускаются в зал…

– В длинных вуалях, – подсказал Джек.

– И губернатор тоже тут, только теперь он как будто бы Бог.

– А так можно?

– Это настоящая находка, – сообщил мистер Леман тоном, отметающим всякие сомнения. – Да и вообще, впрямую ведь не говорится, что он Бог.

– Не забудь священника, – подсуфлировал Джек.

– А, да. Приходит и священник, а с ним раввин, ясно? Они беседуют про то, что все люди братья, какой бы религии ни придерживались. Идет диалог, то один говорит, то другой, слова так и летают, и так далее и тому подобное. А потом вдруг бац! – затемнение, перемена декораций, и когда вспыхивают огни на сцене, мы снова у драматурга. Он заключает свою даму в объятия, и она говорит, что синяя птица счастья поселилась в их доме. Поцелуй, читка заканчивается, все восхищаются, герой с дамой женятся. Постепенно гаснет свет. Занавес. Ну как?

Простак промокнул лоб.

– Потрясающе. А кто написал?

– Да юнец какой-то, забыл фамилию. Мы выкупили у него пьесу, так что не придется даже платить проценты с прибыли. С такой пьесой, дорогуша, убытки не грозят. А сколько вы намерены вложить? Можете получить долю в сорок девять процентов за… – Мистер Леман приостановился, прикидывая, на сколько тянет гость. – За тридцать тысяч долларов.

– Эх, черт побери! Тридцать тысяч?

– Разве ты не можешь, Джо, малость скостить для мистера Фиппса? – вмешался МакКлюр, и мистер Леман ответил, что да, пожалуй.

– Я вот что сделаю. Быстренько отвечайте «да», и я соглашусь на двадцать пять.

– Боюсь, все отменяется. – Простак поднялся, но тут же четыре услужливые руки снова усадили его.

– Эти ваши деньжата… – сказал мистер Леман. – Если сможете быстро забрать их, мы все-таки сумеем заключить сделку.

– Они в банке, на Пятой авеню.

– Вот как? Что ж, не хотел я уступать так много, – проговорил мистер Леман, – но если вы дадите мне чек на десять тысяч долларов, дорогуша, то двадцать пять процентов прибыли – ваши.