Победить Наполеона. Отечественная война 1812 года - Инна Соболева

Имя человека, которому было доверено хранение драгоценного вина, – Шарль Монтолон. 5 декабря 1821 года он записал в дневнике: «Ему осталось жить не более полугода…»

Окончательно утвердило историков в их предположениях признание потомка отравителя – Франсуа де Канде-Монтолона, который заявил, что его предок виновен в смерти Наполеона. Доказательства он представил неопровержимые: двести семьдесят три документа, найденные на чердаке дома, где жила семья Монтолонов. Это были письма Шарля Монтолона жене Альбине, его дневник, воспоминания, черновики рукописей. Любопытно, что даже после их публикации находятся люди, которые утверждают, что гипотеза об отравлении – всего лишь версия, одна из многих. А вот Рене Мори и Бен Вайдер абсолютно уверены: Наполеон был отравлен.

«Мы с Беном Вайдером провели независимые исследования волос, состриженных с головы Наполеона в период его пребывания на острове Святой Елены с 1816 по 1821 год и оказавшихся у одного канадского коллекционера, – пишет Мори, – и выяснилось, что в них находится мышьяк в небольшой концентрации. Такое заключение дали Бену Вайдеру в швейцарской, французской и немецкой лабораториях, специалисты британской ядерной лаборатории и в американском бюро токсикологии. Оставалось лишь узнать: кто, где, когда, как и почему это сделал?»

На вопрос «где?» ответ прост. Когда? Тоже в общих чертах понятно. Кто? После изучения документов, найденных на чердаке дома Монтолонов, Рене Мори не сомневался: генерал Шарль Монтолон. Как? Тоже удалось выяснить вполне достоверно (об этом чуть дальше). А вот – почему? Здесь мнения исследователей разошлись. Мори считает, что генерал стал убийцей из-за своей алчности и ревности.

Начну с ревности. Шарль Монтолон обожал свою жену Альбину. И, несмотря на это, подталкивал её к сближению с Наполеоном. Как мог? Зачем? Он хотел стать самым близким к императору человеком. Зная характер Наполеона, понимал: сделав жену своего сподвижника любовницей, тот будет испытывать угрызения совести. На этом можно сыграть. Судя по воспоминаниям, обстановка в Лонгвуде была далека от идиллии. И дело не только в невыносимой скуке, не только в нелёгком характере императора, но больше всего – в ревности его приближённых друг к другу, в постоянном соперничестве за место «по правую руку». Но если Бертран был просто, что называется, «без лести предан», если Лас-Каз ловил каждое слово Наполеона, чтобы потом опубликовать, если Гурго всегда мечтал быть рядом со своим кумиром, то Монтолоном, судя по всему, двигало другое. У него были огромные долги, и он, отправляясь на Святую Елену, просто бежал от кредиторов. Разумеется, он собирался вернуться во Францию. Но возвращаться можно было только с деньгами, иначе кредиторы не дадут жизни. Единственный способ «заработать» – получить наследство от Наполеона…

В июле 1819 года (к этому времени Альбина де Монтолон стала любовницей императора и родила от него девочку, которую назвали Жозефиной Наполеоной), Наполеон неожиданно потребовал, чтобы она уехала с острова вместе с детьми. А вот Шарлю следовать за семьёй запретил, приказав оставаться с ним до конца. Мори предполагает, что именно тогда генерал и решил этот конец приблизить…

Но внезапная смерть Наполеона не могла не вызвать подозрения в убийстве. Вот что Рене Мори отвечает на вопрос «как?»: «…Он должен был действовать достаточно быстро, чтобы сократить и собственные страдания из-за разрыва с любимой, и мучения жертвы, но не слишком быстро, чтобы обеспечить себе алиби и безопасность в случае подозрения в убийстве. Потому генерал стал добавлять в еду и питьё императора малые дозы мышьяка… А 17 марта 1821 года врачи обнаружили у пациента сурьму, вызывавшую рвоту. В сочетании с мышьяком сурьма являлась сильным отравляющим средством. Эта “гремучая смесь” в сочетании с хлористой ртутью, которую давали пациенту в виде слабительного, и вызвала сильнейшую интоксикацию примерно через шесть недель. Ведь врачи ничего не знали о мышьяке! Об этом знал только убийца, пошедший на преступление, чтобы воссоединиться с семьёй».

Итак, по мнению Мори, «это обыкновенная любовная история с плохим концом…»

Вот тут, в определении истинных причин убийства, мнения историков резко расходятся. Бен Вайдер считает, что «это политико-финансовое преступление…» И совершил его Монтолон в первую очередь ради того, чтобы получить наследство, во вторую же – действовал он в интересах английского правительства (тоже, надо полагать, не бескорыстно).

Последней из книг-документов о заключительных годах жизни Наполеона стала автобиография преданного слуги императора Луи Маршана, опубликованная его внуком только в 1955 году. Книга попала в руки Свена Форсхувуда, шведского врача-токсиколога и к тому же знатока жизненного пути Наполеона. В ней он нашёл новые доказательства отравления (для специалиста – неопровержимые). Преданный Маршан тщательно фиксировал все изменения состояния здоровья своего обожаемого хозяина. Добавив свидетельства Маршана к тем, что были уже известны, шведский врач сумел проследить течение роковой болезни вплоть до мельчайших подробностей.

Через сто пятьдесят семь лет после смерти изгнанника, в 1978 году, доктор Форсхувуд опубликовал своё профессиональное заключение: Наполеон пал жертвой отравления мышьяком. Его выводы полностью совпали с мнениями Мори и Вайдера. Расходятся они лишь в одном: Форсхувуд убеждён, что Монтолон действовал в интересах Бурбонов. Ни для кого живой Наполеон не был так опасен, как для них. К тому же в биографии Монтолона есть любопытная подробность: после первого отречения Наполеона он был в числе первых, кто бросился предлагать свои услуги Людовику XVIII, но после возвращения с Эльбы снова переметнулся к Наполеону. Вполне можно предположить, что сделал он это по указанию Бурбонов: им необходимо было иметь своего человека в окружении врага. Разумеется, это только предположения. Но то, что убийца – граф де Монтолон (независимо от мотивов), сомнений уже не вызывает.

Но кто бы ни направлял руку убийцы, англичане или Бурбоны, слова Наполеона, сказанные за несколько дней до смерти, обращены и к тем, и к другим: «Я оставляю в наследство всем царствующим домам ужас и позор последних дней моей жизни!»

Елизавета Алексеевна. Императрица. Жена

Российский император Александр Павлович был ослепительным красавцем, умевшим быть (когда хотел) покоряюще обаятельным. Он легко пленял женские сердца. Среди его возлюбленных были дамы, как известно, весьма достойные. Он расставался с ними легко и отдавался новому увлечению. Казалось, он старается доказать, что неотразим. Кому доказывал? Думается, себе.

Усомниться в своей мужской привлекательности его заставила красавица, которую он не сумел завоевать, – его собственная законная жена. Её девичья влюбленность в юного великого князя быстро сменилась чувством дружеским, нежным, но лишенным страсти и того любовного преклонения, без которого нет счастливого брака. Его сердце было уязвлено навсегда. И чем больше он искал утешения на стороне, тем холоднее, насмешливее становилась неприступная красавица. Хотя, судя по тому, как будут развиваться события дальше, она мечтала вернуть прошлое. Но, гордая, таила от всех, прежде всего от него, эту мечту.

Их отношения развивались причудливо и странно. О том, как они начинались, я уже рассказывала. Потом, после смерти Екатерины, началось время всевластия Павла Петровича – время всеобщей подозрительности. Но именно это самое мрачное по внешним обстоятельствам время стало самым счастливым в отношениях между Елизаветой и Александром. В мае 1798 года Елизавета родила дочь. Назвали Марией.

В честь бабушки. Отец настоял? Или юная мать попыталась наладить отношения со свекровью?

О том, что случилось вскоре, рассказала графиня Варвара Николаевна Головина, бывшая любимая фрейлина Екатерины Великой, преданный друг Елизаветы: «В Павловске императрица приказала Елисавете прислать ребёнка ей, хотя девочке было всего три месяца, а от дома великого князя до дворца было довольно далеко…

Граф Растопчин и Кушелев находились рядом с кабинетом государя, когда мимо них прошла императрица с маленькой великой княжной на руках. Она сказала им: “Не правда ли, какой прелестный ребёнок?” – и прошла в кабинет государя. Через четверть часа она вышла оттуда скорым шагом, а затем Кутайсов от имени государя позвал Ростопчина в кабинет, говоря ему по-русски: “Господи, и зачем только эта несчастная женщина ходит расстраивать его своими сплетнями!”

Ростопчин вошел к государю и застал его в состоянии полного бешенства: “Идите, сударь, и немедленно напишите приказ о ссылке Чарторыйского в Сибирский полк. Жена сейчас раскрыла мне глаза на мнимого ребёнка моего сына!” Императрица обратила внимание императора на то, что малютка великая княжна была темноволосой, в то время как Александр и Елисавета были блондинами».