Два часа до конца света - Виктор Маршанский

Распространяя невидимые сети внутри стен, Эрион заставляла бетон отрываться кусками от общей толщи корпуса, чтобы с неистовством метеора влететь в тушу капитана. Чаще всего, ему удавалось разбивать летящие камни на подлёте к телу, в противном случае, бледная кожа, укрытая обветшавшей формой Отдела, расходилась по швам от полученного удара.

Полотно застывшего цемента трещало под яростью Эрион, и вскоре, показавшаяся на поверхности арматура изошла смертельной судорогой, пытаясь пронзить тело ординатора. Вращая клинками по немыслимым траекториям, ординатор шинковал стремящуюся к нему материю на мельчайшие кусочки.

Остатки мыслей в мозгу, искали корни железного Древа в толще стен, посылая им сигнал о нужде в помощи, но охранник у входа молчал. Он бы узнал о нападении, если бы таковое имело место быть, но гробовая тишина в аномальном эфире говорила о том, что Древо больше не желает осуществлять свою работу.

Обращая же внимание к своему хозяину, всемогущему двойнику Бога, — Исполнителю, — он натыкался на ужас перед угрозой, что двигалась десятком тысячью этажей ниже. Неведомое существо, нарушавшее законы физики десятки лет, вдруг оказалось не исполненным мудрости универсумом, а обычным сгустком человеческого страха.

Перегружая двигатели обеих клинков, капитан сорвал клапаны, предохраняющие клинки от самопроизвольного возгорания. Кровь, кипящая в крохотных центрифугах мечей, вошла в необратимую реакцию, обращая кропотливо выверенную симфонию инженерии в хаос тупого милитаризма.

Разрывая на куски некогда человеческие тела противников, ударная волна локомотивом пронеслась по длине невероятно длинного коридора. Массивные железные двери слетали с петель, люминесцентные лампы, закреплённые на потолке, срывались одна за другой в потоках разогретого до солнечной температуры воздуха. Бесконечной толщины стены поглощали разрушительные вибрации, покрываясь трещинами, уходящих вглубь на многие метры.

Распылённые в мелкую труху останки разметало в противоположные стороны пламенным ветром, воцаряя на этаже гробовую тишину. Луч света, рвущийся с линзы одного из бесконечно многих прожекторов центральной шахты, зафиксировал, как толпы аномальных созданий покидают открывшиеся камеры. Как сотни глаз, рук и щупалец ощупывают пространство, изувеченное взрывом. Как множество ртов, пастей и жвал жадно раскрываются, поглощая поступающий из недр Исполнителя кислород. Как миллионы песочных тлеедов, осевших пылью на поверхностях, вновь собираются в единое целое.

***

Зона 112, то же время

Двери лифта открылись перед Константином, приглашая его в ярко освещённое пространство минус-третьего этажа. Сопровождавший его Могилевич, тянул за собою маленькую тележку, нагруженную пакетами донорской крови.

— Не бойся, — сказал Антон, мягко кладя руку на плечо мальчика, — всё будет хорошо. Сколько, говоришь, тебе лет.

— Я не говорил, — отстранённо ответил Костя, уворачиваясь от рук детектива и прижимая к груди окровавленную сумку, — мне семнадцать.

— Моему сыну почти столько же. Дочери чуть побольше.

Двое оперативников, идущие чуть впереди, открыли дверь в одну из лабораторий. Оказавшись в помещении, где целая стена была увешана какими-то документами и газетными вырезками, мальчик молча наблюдал, как в центр комнаты ставят весьма обширного объёма аквариум, вроде того, который использовался при изучении ползучих глаз. Не дожидаясь разрешения от подошедшего Лебедева, вызвавшегося зафиксировать все процедуры, Константин принялся зубами рвать пластиковые пакеты, выливая алое содержимое в стеклянную ёмкость.

С тяжестью на сердце, детектив не мог оторвать взгляда от трясущегося, покрытого ожогами от сигарет, запястья. Рядом, застыв в немом смятении, Валентин переводил взгляд с Константина на Могилевича, забыв про блокнот в кармане халата.

Наблюдавший за этой картиной через камеру слежения Одинцов, одной рукой размешивал сахар в чашке кофе, а другой писал отчёт администраторам по поводу всего случившегося. Когда на пороге Зоны появился оперативник с задержанным шпионом и малолетним невротиком, исповедующим тауматургию, его и без того перегруженный прошлыми событиями разум, уже не мог трезво осмысливать происходящее.

Шпионом оказался командир ведущей военной силы учреждения? Окей, спасибо, что схватили. Носитель-подросток с оторванной рукой и лопнувшим глазным яблоком требует два центнера литров крови для воскрешения двоюродной тётки? Без проблем, вам какая группа, первая или четвёртая.

Увлечённый собственными мыслями, он несколько раз перечитал собственное послание, выискивая те маты и непристойности, которые крамолой проскользнули по его пальцам к клавиатуре:

"…на данный момент состояние Комплекса, не смотря на (весь этот пиздец) возникшие трудности, остаётся стабильным. Надзор осуществляет ведущий исследователь паранормальных явлений (пахарь, жнец, на дуде игрец), сотрудник 4 уровня, Владимир Марш. В ближайшее время руководство Зоны 112 рассчитывает (забить болт и пойти спать) на максимальный уровень помощи от столичных сил Фонда."

Испустив красноречивый вздох, Смотритель устало облокотился локтями на стол и закрыл лицо руками. Не менее красноречивое "Бляяяяяяяяя" донеслось из-под ладоней Дениса спустя секунду. А спустя ещё минуту, дверь со скрипом открылась, и в кабинет ворвалась раздражающе бодрая Маргарита Шихобалова.

— Сука, — против воли выругался Одинцов, заставляя сотрудницу уставиться на него в непонимании.

— Что? — Спросила Марго, глядя на него исподлобья.

— Не, это я не вам, простите. Что у вас?

— Я думаю, вам стоит написать обращение в Зону 400.

— Марго, — взмолился Смотритель, — я отчитываюсь только перед Москвой. О вашем устроении в нашем учреждении я напишу в Челябинск завтра, так как важность вашего сообщения не является критической.

На секунду взгляд Шихобаловой стал именно таким, который рано или поздно увидят на себе все сотрудники Фонда, старше сорока пяти: ТЫ ГОВОРИШЬ КАК КРЕТИН С БЮРОКРАТИЧЕСКИМ ДЕРЬМОМ В ГОЛОВЕ.

Однако, Марго ответила следующее:

— Не злитесь на меня. Поверьте, я заинтересована в успехе компании Зоны 112 не меньше вас. И если ваша лояльность к Фонду выше, чем у схваченного боевика-шпиона, вы доверитесь решению администрации перевести к вам специалиста с одного из важнейших международных узлов организации в мире.

— Лояльность? Всё-таки вас прислали, чтобы подглядывать за нами, — потирая ладони, сощурился Одинцов.

— Отнюдь. Я не меньше вашего знаю, как по-скотски ведёт себя Администрация. Но она и не просит, чтобы мы любили её. Она просит, чтобы мы соглашались с её методами. Да, у нас кошмарная бюрократия, но у нас также есть Комитет по этике, — во многих случаях, эта решающая вещь. Каждый сотрудник сам выбирает причину любви к Фонду SCP: священная борьба со злом, образование и путешествия, открытия, деньги, но никогда не любовь к Администрации. Да, администраторами и полумифическим Советом О5 можно восхищаться, но любить — никогда.

— Вау, — поразился Смотритель, — честно говоря, это именно то, что мне нужно было услышать.

— Отлично, — улыбнулась сотрудница, — а теперь я очень прошу вас написать в Зону 400, что для Беты Центавра нашёлся идеальный кандидат на должность задающего вопрос. А я пока буду с Могилевичем.

Круто развернувшись, Марго устремилась к двери.

— Подождите, — воскликнул Денис, — я должен написать только