Тайпэн. Оскал войны - Сергей Девкин

Впрочем, иногда жаркие споры и обсуждения кипели у подножия нефритовой пирамиды до самой зари, но сегодня был особенный случай. Всего три раз в год, когда сходились расчеты бесчисленных звездочетов, монахов и геомантов, Император в одиночестве оставался на Нефритовом троне, чтобы, вдыхая аромат священных благовоний из тысяч курильниц, познать откровения предков. Мудрый правитель всегда готов выслушать чужой совет, и неважно, живым человеком он будет дан или ушедшим тысячи лет назад в серую мглу. А вот воспользоваться тем, что будет ему предложено, взять лишь часть или отвергнуть полностью, Избранник Неба решал уже сам.

Полумрак тронной залы разгоняли лишь множество крошечных лампадных огоньков и звезды, заглядывавшие с открытой галереи, тянувшейся по левую руку от Нефритового трона. Глаза Единого Правителя были закрыты, поза спокойна и расслаблена, а лицо имело то редкое выражение безмятежности, что доступно лишь тем, кто знает цену редким минутам отдыха. Легкий ветер слегка шевелил складки сапфирного одеяния, расшитого жемчужными драконами, и создавал причудливые рисунки из серых и светло–коричневых хлопьев дыма, колыхавшихся в прозрачном воздухе.

Звонкие шаги под древними сводами удивительным образом не нарушили гармонию момента, а наоборот идеально вписались в происходящее, как нечто естественное и уже нераздельное. Очертания размытой фигуры, приближавшейся к каменной пирамиде, проступали из воздуха все отчетливее. Император открыл глаза и, все также молча, воззрился на нежданную гостью.

Необычное одеяние, представлявшее собой переплетение обсидиановых пластин, тонких шнуров и кровавого атласа, открыто и в тоже время непринужденно подчеркивало каждую черту идеального тела кумицо. Черные волосы оборотня, стянутые в строгий «хвост», были пропущены через кольцо из красного золота. Крупные рубины ярко сверкали в серьгах и в ожерелье, что обрамляло лебединую шею Старшей Сестры. Длинные тонкие пальцы, оплетенные рисунком из хны, заканчивались чуть скривленными черными когтями, пугающе и идеально сочетавшимися с антрацитовой улыбкой демона.

Поднявшись медленно и с достоинством, человек в синих одеждах двинулся навстречу легендарной мерзости, спускаясь по ступеням властной походкой, в которой не было ни капли гордыни или излишнего самолюбования. Они встретились ровно посередине, как если бы дело происходило на сцене театра, и актеры предстали бы перед зрителями в момент кульминации.

— Что с моими людьми? — свой вопрос Император задал сухим бесстрастным голосом.

Тяжелый взгляд Единого Правителя был устремлен в глубины темных раскосых глаз без всякого страха и смятения.

— Они видят самые прекрасные сны в своей жизни, — томно протянула кумицо.

— И что же дальше?

— Зависит от тебя, владыка смертных.

— Все и всегда зависит от меня, ты не открыла мне великой тайны, демон.

Странно, но безразличие Императора было столь полным и естественным, что это всерьез смутило предводительницу лисиц–перевертышей. И как ни старалась Старшая Сестра теперь уверить себя в том, что по–прежнему контролирует ситуацию, но зыбкое чувство неправильности происходящего не покидало больше кумицо ни на мгновение.

— Ваш план рассыпается вновь, как дом, лишенный фундамента, — Единый Правитель не насмехался, лишь констатировал. — Как странно, наверное, понимать, что всего один случайный человек, оказавшийся не там и не тогда, способен наносить столь страшный вред снова и снова.

— Да, этот мальчик и вправду хорош. Даже слишком хорош для «случайного человека».

— Он не случаен, — губы Императора впервые дернулись в неком слабом подобии улыбки. — Он суть и воплощение того, с чем вам приходится бороться.

— Так же, как и ты, хотя в гораздо меньшей мере…

— И это все, что вы надумали? Пошатнуть Империю смертью ее государя?

— Чтобы восстановить паритет этого будет достаточно, — золотые искры на черной эмали засияли заметно ярче. — Весть о внезапной кончине Избранника Неба настигнет армию уже в походе. Будь у тебя наследник, о нем бы тоже пришлось позаботиться, но так… Знать Хэйан–кё и чиновники не скоро поделят власть и возведут на Нефритовый престол нового живого бога. И этого будет вполне достаточно.

— Империя не падет так просто, — мысль о собственной смерти, похоже, ничуть не заботила Императора. — К чему бы вы ни готовились, Единое государство все равно выдержит любые испытания и сокрушит своих врагов. Со мною или без меня — не имеет значения.

— Надейся на то, что большая часть твоих поданных думает также.

В любом случае, эту беседу уже давно пора было закончить. В компании человека, оказавшегося одним из тех немногих, на кого демонические чары кумицо не могли произвести ни малейшего впечатления, Старшая Сестра ощущала себя слишком уж неуютно. Черный коготь скользнул грациозно вверх, чтобы оставить на шее владыки Империи крохотную царапину, но внезапно уперся во что–то упругое и незримое. Не подавая виду, кумицо попыталась надавить сильнее, но все та же неведомая преграда на этот раз с силой отшвырнула ее руку в сторону.

— Забавно, — безразлично отметил Единый Правитель.

Не понимая, что происходит, демоническая лисица сделал неуверенный шаг назад. Тонкие темные росчерки, обильно покрывавшие пол, вспыхнули высоким оранжевым пламенем, разбегаясь в разные стороны и образуя причудливую магическую фигуру. Один за другим загорались знаки и странные кривые иероглифы, выведенные вдоль связующих линий и по углам гектограммы. Участок в центре графической конструкции, где стояли демон и человек, оказался разделен на две относительно равные части, и Император теперь все также спокойно взирал на оборотня с другой стороны невысокого огненного барьера.

— Здесь голос сказителя преисполняется особой гордостью, ведь речь идет о хитрости и уме самого Единого Правителя, а также, конечно, о его скромном и верном слуге, — усталый, но ядовито–насмешливый голос заставил кумицо обернуться.

Мао Фень, глава рода Синкай и военный советник Нефритового трона, сидел на полу у основания дальней стены почти возле самых входных дверей. Толстое лицо тайпэнто было бледным и отливало болезненной зеленью, короткие усы непривычно топорщились, а щедрая поросль свежих фурункулов, покрывавших щеки и подбородки, бросалась в глаза неестественной краснотой воспалившейся кожи. Рукава дорогого суо, расшитого янтарем и самоцветами, были закатаны до локтя, обнажая пухлые волосатые руки, а по–стариковски дряблые запястья Мао покрывали бесчисленные разрезы. Струйки крови все еще бежали по пальцам Феня, питая собой «основание» магической ловушки.