Принцип подобия - Ахэнне

В таких случаях полагалось знать ответ. Целест догадывался, хотя и не складывалось немного.

— Тебя… но тебе восемнадцать. Или ты впрямь вечно юная богиня? — он засмеялся, раззявив обезображенную челюсть; в зеркале бара мелькнуло отражение — вроде пиратского символа, "Веселого Роджера". Целест решил смотреть на Вербену. Более приятное зрелище.

Она рассмеялась тоже.

— Лекарство от эпидемии. Его изобрели давным-давно. Гораздо раньше, чем появились Магниты.

Пустую глазницу тихонько дергало. Боль расплывалась куда-то вглубь, гематомным пятном. Целест потер лоб, а затем теснее прижал Вербену. Ее тепло успокаивало:

— Не понимаю. Извини.

— Не понимаешь — чего? Почему не воспользовались лекарством? А разве толстяк и бой-баба, — Вербена фыркнула, — недостаточно объяснили? Власть Магнитов, людей со сверхспособностями — страшно. Но Магнитов-то мало, всего тысяч десять на Виндикар, все города и Пределы…

Она запнулась.

"Было", — уточнил Целест. До того, как ты поубивала большинство.

— …а представь, если бы каждый стал… таким. Амбивалент — панацея. Подобное подобным, по вашему принципу, только не уничтожение, — она вырвалась из объятий и взмахнула руками, точно собираясь взлететь.

— Не уничтожение. Пробуждение.

Головная боль закралась за уши, теперь пилила шею. Целесту чудилось, будто взвалили целый валун, скалу, размером с Цитадель — или все ее развалины. Пробуждение… панацея. Вербене не идет быть умной. Нет, серьезно. Она милая девочка и универсальный убийца, но не…

— Чужие слова, — перехватила, видимо, мысль и обиженно надула губы. — Ладно, я сама не сразу поняла. Только ты уж дослушай…

"Мало времени", — огарки пузырились. Огонь захлебывался белым жиром.

— Оно в моей памяти. Как… у человека-машины.

Вербена дернулась, хлестнув Целеста по губам и шее волосами, и заговорила низким ровным голосом:

— Проект "Альфа": кодовое название "Амбивалент". Универсален. Заморожен. Эпидемия продолжается. Разработан проект "Бета": пожиратели. Поглощение чужой силы (пометка: силы зараженных, именуемых здесь и далее "одержимыми") без наличия собственной. Предрасположенность только к одному виду атаки: физической либо психической. Пометка: проект запущен. Генетическое вмешательство: проведено. Ген: рецессивный, с проявлением в одном случае из двадцати тысяч. Дополнительные примечание: легенда о самозарождении, разработка философской базы. Разработано: Орден Гомеопатов. Название "пожиратели" не годится: негативное восприятие. Принять наименование: Магниты.

— Твою мать.

Не выдержал, заорал. Шуточки Амбивалента, смерть — как скучно. Сладкий десерт на последок, с объятиями, поцелуями и подражанием уроду из мерзлого подвала.

Целест ненавидел Вербену.

Выхватил лезвия из плюшевой массы кресла — свистнуло протяжно, подстреленной птицей.

Остановился.

Тонкая струйка крови текла по ключицам Вербены. Убил? Смертельное ранение? Ха-ха, я подловил (панацею) Амбивалента, я (пожиратель) спас мир… во второй раз…

Вербена осторожно вернула его руку на место. Укоризненно мок рваный кошачий порез, неглубокий, но болезненный — наверняка болезненный. Хорошо, яд весь в плюше остался.

— Прости, — сказал Целест.

Поцеловала, будто клюнула.

— Ничего. Я понимаю. Мне тоже было нелегко это все… вспоминать.

— Слушай. Так получается, Магниты никакие не… то есть, мы вот высасываем одержимых, верно?

— Именно так, — Вербена смотрела куда-то в сторону. На закрытую дверь Элоизиной комнаты, закрытой наглухо, как заколоченный гроб. Недоставало гвоздей и лаковой черноты.

— Вот черт.

Целест хмыкнул.

— Я гребаный упырь. Не хочешь загнать мне осиновый кол в сердце? — еще один обрывок древних легенд. В конце концов, Мир Восстановленный всегда был продолжением мира-до-эпидемии и безраздельно тосковал по нему.

От близости Вербены бросало в жар. Или от каши в голове, кипящей и булькающей каши. Лезвия зачем-то… кстати.

— Но кто ты, Вербена?

— Амбивалент. Мой отец создал меня втайне от остальных хранителей Архива. Вот только слишком поздно понял вторую причину, по которой проект "Амбивалент" заморозили, а во всех записях обозначили как опасный. Не только из страха перед пробужденными — сверхлюдьми. Я оказалась слишком сильной.

— То есть? — от головной боли мир рассеивался в древесную труху. Кое-где мелькали блики — свечи, бокалы, хлебные крошки. Персиковая косточка на краю стола напоминала крохотное сердце. Из-под двери комнаты Элоизы сыпались комья земли, будто мечтал оттуда выбраться беспокойный мертвец.

"Еще один упырь", отсутствующе подумал Целест. Не смешно.

— Слишком сильной. Я могу все — как воин, как мистик… но пробуждать по-настоящему — нет. Только превращать людей в своих рабов, в "разумных одержимых". Отец едва не застрелился, когда понял это.

— А.

"Что говорил человек из стали? Невозможно уничтожить? Всемирное зло? Враг? Недурно постарался. Как его звали? Пеней? Точно, и Дафна, прелестная нимфа…"

— Отец стер мне память и научил танцевать. Мы бродили по Пределам и городам, может быть, скрывались от хранителей Архива, — не знаю. Десять лет он искал средство исправить то, что создал…

Вербена наклонилась близко-близко. Тронула языком заголенные зубы и дыру в щеке — осторожно, чтобы не поранить. Целест зажмурился, отвечая на поцелуй.

— Он нашел его.

— Что-нибудь гадкое? — блеклая попытка пошутить. Целест угловато улыбнулся: извини, меня огрели мешком по черепу. Не в лучшей форме.

— Ты мог бы догадаться. Ты же из Ордена Гомеопатов. Принцип подобия, — в тот момент погасла одна из свечей, а вторая задрожала, как эпилептик в припадке. Вербена тоже мелькала, тенью с лунными глазами, нечеловеческая красота.

— Магниты. Вы.

Целест рванул кресло. Поролоновая мякоть вывалилась бледно-желтыми комьями. Целест рванулся прочь, отталкивая Вербену — прости, я не могу больше, — к окну, за которым темнота собиралась по капле, словно дождевая вода в специально оставленной посуде. Распахнул окно, изгоняя запах воска. С улицы пахнуло дождем.

— К чертям.

"Не хочу знать. Не хочу".

— …Объясни мне, Вербена, почему ты убивала? Почему убила собственного отца, пробуждала… — слово было терпковато-сладким, как давешнее вино, только на языке свернулось в уксус, — разумных одержимых, разгромила Цитадель? Элоизу — за что? Магнитов? Винсента, Тао, Ависа, Декстру… че-ерт! В Пестром Квартале целая яма мертвецов. А Тао сжег себя, уничтожая тех, кого ты держала здесь. Я не хочу знать остальное. Ответь: почему.