Портной из Панамы - Джон Ле Карре

Джон Ле Карре

Портной из Панамы

Памяти Райнера Хьюманна, литературного агента, джентльмена

«Quel Panama!» [1]

Глава 1

То была бы вполне обычная пятница, ничем не отличающаяся от других таких же пятниц в тропической Панаме, если бы Эндрю Оснард не зашел в тот день в ателье к Гарри Пенделю снять мерку для костюма. Когда он зашел туда, Пендель был одним человеком. А когда вышел, Пендель стал уже совсем другим. И пробыл Оснард там ровно семьдесят семь минут, если верить часам в футляре красного дерева марки «Сэмюль Коллье из Экле». Это была одна из многих исторических вещиц в этом доме под вывеской «Пендель и Брейтвейт Ко., Лимитада, Портные-поставщики королевского двора». Бывший адрес – Сейвил Роу, Лондон, нынешний – Виа Эспанья, город Панама.

Вернее, совсем неподалеку от нее. Просто рукой подать до этой самой Виа Эспанья. И название ателье можно сократить для удобства. Просто «П и Б».

День начался ровно в шесть, когда Пенделя разбудил звон ленточных пил, шум строительства и уличного движения, а также громкий мужской голос из передачи армейского радио. «Меня там не было, ваша честь, я находился в двух кварталах оттуда, и она ударила меня первой, и пусть это будет на ее совести». Так он вещал на весь утренний город, и в этом голосе чувствовалась неотвратимость наказания. И тут Пендель, сам не зная почему, встревожился. А потом вдруг вспомнил, что ровно на восемь тридцать у него назначена встреча с управляющим банка. И тотчас же соскочил с постели. И одновременно жена его, Луиза, простонала: «О нет, нет, нет!» и натянула на голову простыню, потому что утро было для нее худшим временем дня.

– Почему не «да, да, да», хотя бы ради разнообразия? – спросил он у нее, глядя в зеркало и выжидая, пока из крана не потечет горячая вода. – Давай будем смотреть на мир немного оптимистичней, а, Лу?

Луиза издала еще один стон, но ее тело под простынями не шелохнулось, и тогда Пендель решил для поднятия настроения поиграть в любимую игру доморощенного остроумца, а именно – прокомментировать передаваемые по радио новости.

«Вчера вечером командующий Южной американской группировкой войск в очередной раз настойчиво подчеркнул, что Соединенные Штаты должны выполнять свои договорные обязательства перед Панамой, соблюдать их не только на словах, но и на деле», – величественным и многозначительным тоном произнес диктор.

– Да это ж сплошное надувательство, дорогая, – сострил Пендель, энергично втирая в лицо мыльную пену. – И если бы не было таковым, разве б вы сейчас говорили это, а, господин генерал?

«Сегодня президент Панамы прибыл в Гонконг, началась его двухнедельная поездка по странам Юго-Восточной Азии», – сообщил диктор.

– Пошли-поехали, господин начальник! – воскликнул Пендель и вскинул левую намыленную руку, чтоб привлечь внимание жены.

«В этой поездке его сопровождает команда экономистов и экспертов по торговле, в том числе советник по перспективному планированию и развитию Зоны Панамского канала доктор Эрнесто Делъгадо».

– Молодец, Эрни, – одобрительно заметил Пендель и покосился одним глазом в сторону жены. Та по-прежнему была недвижима.

«В понедельник президента с сопровождающими лицами ожидают в Токио, где состоятся весьма важные переговоры, имеющие своей целью увеличение японских инвестиций в экономику Панамы», – сказал диктор.

– А эти гейши небось и не догадываются, что их ждет, – уже тише добавил Пендель, брея левую щеку. – Что к ним уже подкрадывается наш Эрни.

Пружины кровати взвизгнули, Луиза проснулась.

– Не желаю, Гарри, чтоб ты говорил об Эрнесто в таком тоне даже в шутку!

– Не буду, дорогая. Страшно извиняюсь, девочка моя. Этого больше никогда не случится. Никогда! – пообещал он, осторожно и нежно подбираясь бритвой к наиболее уязвимому местечку – под ноздрями.

Но Луиза на этом не угомонилась.

– Почему Панама не может инвестировать в Панаму? – жалобно протянула она. И, откинув простыни, села в постели. На ней была белая льняная ночная рубашка, доставшаяся в наследство от матери. – Почему мы должны просить об этом азиатов? Мы и сами достаточно богаты. Только в одном этом городе у нас целых сто семь банков! Почему мы не можем использовать деньги от наркоторговли, чтоб построить новые фабрики, школы, больницы?

Это «мы» было буквализмом. Луиза родилась в Зоне канала еще в те дни, когда, согласно грабительскому договору, эта территория считалась навечно американской, пусть даже простиралась она всего на пятьдесят миль в длину и десять в ширину и была со всех сторон окружена презренными панамцами. Отец Луизы, ныне покойный, был армейским инженером, специально призванным сюда на службу. А затем, рано уйдя в отставку, стал служащим «Кэнал Компани». А покойная мама была сторонницей доктрины о свободе воли. И преподавала Библию в школе для цветных ребятишек в той же Зоне.

– Они знают, что говорят, дорогая, – ответил Пендель. Осторожно отвернул мочку уха и начал брить под ней. Бритье для него было сродни живописи, он очень трепетно относился как к самому процессу, так и к набору флакончиков, тюбиков и кисточек. – Панама не страна. Это большое казино. И мы знаем, что за ребята им управляют. Ты ж сама работаешь на одного из них, разве нет?

Ну, вот, опять оплошал. Когда мысли были заняты чем-то другим, он просто ничего не мог с собой поделать. Равно как и Луиза не могла не возмутиться.

– Нет, Гарри, ничего подобного! Я работаю на Эрнесто Дельгадо, а Эрнесто – это тебе не один из них. Эрнесто подобен прямой стреле, у него масса идей, ему небезразлично будущее Панамы, свободного и суверенного государства. В отличие от них, он не какой-нибудь там авантюрист от политики, не разбазаривает богатств, доставшихся нам в наследство. Что делает его человеком особенным. Такие люди встречаются крайне редко.

Несколько пристыженный, Пендель включил душ и попробовал воду ладонью.

– Напору опять никакого, – весело заметил он. – Вот и поделом нам, раз поселились на горе.

Луиза встала с постели и стянула рубашку через голову. Высокая, со стройной талией, жесткими черными волосами и высокими маленькими грудями спортсменки. Забыв себя, она становилась почти красавицей. Но тут же вновь вспоминала, сутулила плечи и смотрела угрюмо.

– Всего один хороший человек, Гарри, – продолжала она, пряча волосы под резиновой шапочкой для душа. – Вот и все, что нужно, чтоб заставить эту страну работать. Один порядочный человек калибра Эрнесто. Не какой-то там очередной оратор или эгоист, зацикленный на себе самом. Нет, просто добрый христианин, порядочный человек в полном смысле этого слова. Один толковый администратор, который не коррумпирован, который может починить дороги и канализацию, победить нищету и преступность, а также наркотики. И сохранить канал, а не торговать им направо и налево, высматривая, кто больше даст. Эрнесто искренне хочет стать таким человеком. И не к лицу ни тебе, ни кому-либо еще говорить о нем гадости.

Одевшись быстро, но с обычной тщательностью и аккуратностью, Пендель поспешил на кухню. Пендели, подобно всем остальным представителям среднего класса в Панаме, держали прислугу, но въевшийся в плоть и кровь пуританизм требовал, чтоб завтрак готовил глава семьи. Крутые, нарезанные кружочками яйца на тосте для Марка, булочка и плавленые сырки для Ханны. И отрывки из «Микадо», напеваемые вполне приятным голосом, поскольку Пенделю страшно нравилась эта музыка. Марк был уже одет и доделывал уроки за кухонным столом. Ханну пришлось чуть ли не силой вытаскивать из ванной, где она с волнением разглядывала выскочивший на носу прыщик.

Затем общая сумятица, обмен взаимными упреками и словами прощания, и вот Луиза, уже одетая, но опаздывающая на работу в администрацию по эксплуатации Панамского канала, прыгает в свой «Пежо», а Пендель с детишками в «Тойоту». И везет их в школу, сворачивая то влево, то вправо, потом опять влево, вниз по склону холма, к главной дороге. Ханна жует булочку, Марк пытается что-то писать в тетрадке, но на поворотах машину безжалостно швыряет из стороны в сторону. Пендель извиняется за сегодняшнюю спешку – вы уж простите, ребята, но у меня ранняя встреча с парнями, которые ворочают большими деньгами. А про себя уже жалеет, что так нелестно отзывался о Дельгадо.

Полосы встречного движения перепутаны – любезность со стороны местных оперативо, разрешающих по утрам обитателям пригорода использовать обе в одном направлении. Езда между жизнью и смертью: машины все время перестраиваются. Лавируя в этом беспорядочном потоке, он снова съезжает на маленькие улочки, вперед, мимо домиков в американском стиле (у них тоже такой же), мимо деревень с блестящими пластиком и стеклом заведениями «Чарли Попс», «Макдоналдс» и «Кентаки Фраэд Чикен». Вперед, мимо ярмарки с аттракционами, где в прошлом году на День независимости четвертого июля Марк умудрился сломать руку на картинге – его задел бампер машины «противника». И когда сына привезли в больницу, там было полно ребятишек с ожогами от фейерверка.