Мурад несчастный - Мария Эджуорт

Мурадъ несчастный

(Турецкая сказка.)

Извѣстно, что одинъ изъ покойныхъ Турецкихъ Султановъ, имѣлъ обыкновеніе прохаживаться ночью, одѣтый въ простую одежду, по улицамъ Константинопольскимъ — онъ подражалъ въ этомъ случаѣ славному Гаруну Альрашиду, Багдадскому Калифу, о которомъ должны знать читатели Тысячи одной ночи.

Однажды прохаживаясь по городу при свѣтѣ полной луны въ сопровожденіи Великаго Визиря, Султанъ, если не ошибаюсь, покойной Селимъ, остановился передъ домомъ кожевника и сказалъ своему сопутнику: Ты вѣрно читалъ въ Тысяче одной ночи сказку о кожевникѣ и двухъ его друзьяхъ, которыхъ мнѣнія о судьбѣ человѣческой были всегда противоположны. Я желалъ бы знать, что думаешь ты объ этомъ важномъ предметѣ.

— Я, Государь? Мнѣніе мое состоитъ въ томъ, что благоразуміе человѣческое имѣетъ великое вліяніе и на судьбу его? и что одному благоразумію, а не счастію, какъ говорится, обязаны мы бываемъ по большой части своими успѣхами.

«Я думаю совсѣмъ напротивъ. Одного называютъ счастливый человѣкъ; другаго несчастный: отъ чего это? Не самъ ли опытъ научаетъ насъ дѣлать такое различіе, которое въ противномъ случаѣ было бы совершенно безъ смысла?»

— Не смѣю противорѣчить тебѣ; Повелитель правовѣрныхъ!

«Говори — я приказываю.»

— Повинуюсь, и вотъ мое мнѣніе. Тотъ неразсматриваетъ съ надлежащимъ примѣчаніемъ ни причинъ, ни слѣдствій, кто приписываетъ удачу счастію, а неудачу несчастію: Въ столицѣ твоей находятся два человѣка; одного изъ нихъ ставятъ въ примѣръ постояннаго счастія; другаго напротивъ въ примѣръ постояннаго несчастія, первый есть Саладинъ, по прозванію счастливецъ; послѣдній Мурадъ, по прозванію несчастный. Что бы ни было, но я увѣренъ, что все различіе между имя состоитъ въ одномъ только благоразуміи.

«Гдѣ живутъ эти два человѣка? Хочу, чтобы они сами разсказали мнѣ свою исторію. Проводи меня въ ихъ жилище.»

— Домъ Мурада несчастнаго весьма отсюда близко; слѣдуй за мною, Повелитель правовѣрныхъ.

Султанъ и Визирь его приближаются къ небольшому домику; отворяютъ дверь; слышатъ стенанія — входятъ. Глазамъ ихъ представляется плачущій человѣкъ; онъ рвалъ на себѣ бороду, топталъ ногами свою чалму, словомъ: оказывалъ совершенное изступленіе, и это — былъ Мурадъ. Посѣтителм спросили, какое несчастіе приключилось ему, и отъ чего такъ горько онъ плачетъ? Онъ не отвѣчалъ ни слова, но указалъ имъ на черепки прекрасной фарфровой вазы, разсыпанные по паркету.

И эта бездѣлица огорчаетъ тебя такъ сильно? спросилъ Султанъ.

— По вашей одеждѣ, государи мои, заключаю, что вы иностранные купцы: вы не знаете Мурада несчастливаго; въ противномъ случаѣ вы могли бы удивляться моему горю; несчастіе написано у меня на роду и вы согласились бы вмѣстѣ съ другими называть меня несчастнымъ, когда бы узнали мою исторію. Ночуйте въ моемъ домѣ, и я разскажу вамъ печальныя свои приключенія.

Ночевать, тебя намъ не возможно, отвѣчалъ Султанъ; но выслушать твою повѣсть будетъ для насъ весьма пріятно.

«- Садитесь. — Султанъ и Визирь его сѣли, а Мурадъ началъ разсказывать;

Отецъ мой Гассанъ проживалъ въ здѣшнемъ городѣ. На канунѣ рожденія моего привидѣлся ему чудный сонъ, заключавшій въ себѣ, такъ сказать, предвѣщаніе всѣхъ несчастій, которыя отъ самой колыбели, не престанутъ меня преслѣдовать. Отцу моему снилось, будто у него родился сынъ съ собачьею головою и змѣинымъ хвостомъ, будто онъ надѣлъ на него Султанскую чалму, и за то осужденъ былъ на смерть.

Отецъ мой вѣрилъ, какъ и всѣ добрые Музульмане, предопредѣленію, и этотъ чудесный сонъ испугалъ его чрезвычайно. Нашему сыну, сказалъ онъ моей матери, назначено сдѣлать всѣхъ насъ несчастными — и онъ возненавидѣлъ меня еще до рожденія; а чтобы не видѣть ни моей собачьей головы, ни моего змѣинаго хвоста, отправился въ Алепъ за нѣсколько часовъ до моего горестнаго появленія на этотъ свѣтъ.

Его путешествіе продолжалось восемь лѣтъ съ половиною. Во время его отсутствія никто не заботился о моемъ воспитаніи; а мать моя твердила мнѣ поминутно, что у меня собачья голова и змѣиной хвостъ. Ты Мурадъ несчастный, сказала она мнѣ однажды. Въ это время сидѣла подлъ нее какая-то старушка съ глубокими морщинами на лбу и на щекахъ, съ крюковатымъ носомъ, беззубая и косая — она прибавила страшнымъ и хриповатымъ голосомъ, который еще и теперь отзывается у меня въ ушахъ: такъ! подлинно несчастный! былъ, есть и будешь!… Потомъ она сказала: кто родился подъ непріязненною звѣздою, тотъ будетъ и долженъ быть во всемъ несчастенъ; одинъ только Магометъ властенъ уничтожить очарованія: безумецъ противится своей судьбѣ, а умный человѣкъ покорствуетъ ей безъ прекословія.

Слова старушки врѣзались въ мою память, и я при всякомъ новомъ несчастіи говорилъ: правду сказала ты, старушка; судьбѣ своей противиться не возможно.

Мнѣ было уже восемь лѣтъ, когда пріѣхалъ отецъ мои изъ Аледа; въ этотъ годъ родился братъ мой Саладинъ, котораго наименовали счастливцемъ, потому что въ самый день его рожденія вошелъ въ пристань корабль отца моего, богато нагруженный товарами. Не могу изчислить тѣхъ счастливыхъ случаевъ, которыми ознаменовано было младенчество моего брата; успѣхи его были также разительны, какъ и мои досадныя неудачи.

Со времени прибытія корабля, мы жили въ великомъ довольствѣ — все это приписано было счастію брата моего Саладина.

Мнѣ свершилось двадцать восемь лѣтъ, а Саладину двадцать, когда отецъ нашъ занемогъ тяжелою и опасною болѣзнію. Призвавъ къ постелѣ своей Саладина, онъ сказалъ: мой сынъ! наши дѣла въ чрезвычайной разстройкѣ: роскошь и разныя разорительныя предпріятія уничтожили все мое богатство; остались у меня двѣ фарфоровыя вазы, драгоцѣнныя особенно по нѣкоторымъ таинственнымъ знакамъ, на нихъ изображеннымъ, и вѣрно имѣющимъ великое вліяніе на счастіе того человѣка, которому будутъ принадлежать вазы. Дарю тебѣ и ту и другую; для Мурада онѣ безполезны; будучи осужденъ на несчастіе и неудачу, онъ безъ сомнѣній: или разобьетъ ихъ, или потеряетъ — одно изъ двухъ должно случиться необходимо.

Но Саладинъ не имѣлъ никакой довѣренности къ предопредѣленію; а будучи добръ и великодушенъ, онъ далъ мнѣ на волю выбирать любую изъ вазъ и старался утѣшеніями своими возвратить мнѣ потерянную мою бодрость. Я благодарилъ его; но былъ однако твердо увѣренъ, что нѣтъ возможности человѣку сражаться съ судьбою.

Саладинъ видя, въ какой разстройкѣ были наши торговыя дѣла, не приходилъ однако отъ этаго въ уныніе. Поищемъ способа ихъ поправить, говорилъ онъ; но я отчаявался и качалъ головою.

Въ вазахъ, которыя достались намъ въ наслѣдство, находился какой-то красный порошокъ. — Саладинъ вздумалъ составить изъ него красную краску, и въ самомъ дѣлѣ вышла краска удивительная. Еще при жизни отца нашего познакомился съ нами одинъ богатый купецъ, которой ставилъ въ сераль всякаго рода мебели и уборы. — Саладинъ пріобрѣлъ благосклонность этаго человѣка; а онъ, имѣвши большой кредитъ, старался помочь ему ввести общее употребленіе составленную имъ красную краску. Она полюбилась, и всѣ начали ее покупать; но Саладиновъ запасъ краснаго порошку видимо уменьшался; онъ вздумалъ разсмотрѣть его составъ, и скоро посредствомъ многихъ химическихъ опытовъ узналъ эту тайну: съ тѣхъ поръ онъ могъ уже во всякое время имѣть такое количество краски своей, какое было ему потребно.

И надобно вамъ сказать, милостивыя государи, что Саладинъ имѣетъ качества необыкновенныя: онъ всегда веселъ; наружность его, чрезвычайно пріятная, вселяетъ къ нему довѣренность и всякому хочется имѣть дѣло съ Саладиномъ. Увы! Небо отказало мнѣ во всѣхъ этихъ преимуществахъ; я часто замѣчалъ, что мое лице печальное и угрюмое (слѣдствіе многочисленныхъ и непрерывныхъ несчастій) отдаляло отъ меня людей: никто не хочетъ ввѣряться такому человѣку, который всегда глядитъ изъ подлобья.

Я помню, что одна богатая женщина, сопровождаемая толпою невольниковъ и невольницъ, пришла въ лавку моего брата Саладина — ей хотѣлось что-то купить, но брата не было въ лавкѣ; встрѣтить эту госпожу и показывать ей товары надлежало мнѣ. Она прельстилась моею фарфоровою вазою, хотѣла непремѣнно ее купить, соглашалась дать мнѣ такую цѣну, какую потребую; но я отказалъ ей на отрѣзъ, будучи твердо увѣренъ, что ваза моя есть талисманъ, и что разставшись съ нею, навлеку на себя какое-нибудь несчастіе. Незнакомая госпожа требовала весьма упорно, чтобы я продалъ ей вазу; но я съ такимъ же упорствомъ отказывался отъ продажи, и наконецъ она вышла изъ лавки въ превеликой досадѣ.

Саладинъ пришелъ домой; я разсказалъ ему о томъ, что случилось въ его отсутствіе — онъ называлъ поступокъ мой неблагоразумнымъ и говорилъ, что никогда не должно терять выгоды настоящей и вѣрной, для выгоды мечтательной и отдаленной. На другой день незнакомая госпожа опять зашла въ нашу лавку, и Саладинъ продалъ ей свою вазу за десять тысячь золотыхъ монетъ. На эти деньги накупилъ онъ разныхъ товаровъ, отъ чего торгъ его сдѣлался и прибыточнѣе и важнѣе.