Жуткие чудо-дети - Линда Квилт

Линда Квилт

Жуткие чудо-дети

Три правдивые истории, которые могут послужить предупреждением беспечным родителям

Сонливое созданье

ВАНДА Випплтон была, вне всякого сомнения, очень своеобразным ребенком. Так уж определила ей судьба: у людей недалеких неизменно вызывать порицание, а у людей самоуверенных — даже открытое негодование, и в том и в другом случае совершенно недостойные проявления чувств, которые Ванда сносила с милой невозмутимостью. Вполне возможно, что ее ничем непоколебимое внутреннее спокойствие объяснялось тем особым душевным настроем, в котором некогда зачала ее мать.

Брак мистера и миссис Випплтон хоть и выдержал испытание временем, но об их интимной жизни уместнее здесь будет умолчать. Виной тому, по всей вероятности, были старшие братья Ванды — Вилбур и Веверлей. Первый был патологически гиперактивен, второй — в пугающей степени честолюбив, и вместе сделали они жизнь в вилле «Золотой дождь», в их новехоньком тюдоровском особняке, просто невыносимой. Люди, знавшие этих юнцов не понаслышке, прекрасно понимали родителей, когда те, вздыхая, говорили: «Нет-нет, двое — это больше чем достаточно!» Так что Ванда была зачата по чистой рассеянности.

Ни одни роды не давались еще Винникот, матери Ванды, так легко, как эти. Без всяких потуг и толчков дочь ее просто выскользнула из нее. И словно оттого, что и вздохнуть поглубже было ей слишком утомительно, Ванда долго отказывалась оповещать свет о своем прибытии. Она даже ни разу не пикнула, пока акушерка, потеряв всякое терпение, не отвесила младенцу приличный подзатыльник. Но изнурительного крика, столь привычного в родильных отделениях, и тогда не последовало.

Ванда просто открыла свои фиалковые глазки и изумилась, что за суматоха царит в этом мире.

По возвращении в родной вилле «Золотой дождь» мать поджидал большой и очень приятный сюрприз. В отличие от Вилбура, скачущего до полуночи по всему дому, и от Веверлея, докучающего отцу вопросами, на которые ни один здравомыслящий человек не в состоянии был дать ответ, малютка Ванда спала в своей кроватке, как ангелочек. Поднимать страшный рев, только чтобы привлечь внимание, или вопить всю ночь, прося грудь или бутылочку, — было не в ее нраве. Неудивительно, что очень скоро она стала любимицей матери, тогда как братья начали поглядывать на нее с явным недовольством, а потом и со злобным поблескиванием в глазах. Особенно надо было быть начеку с Вилбуром, которого не усмиряли никакие зеленые пилюли, и следить за тем, чтобы он не придушил свою маленькую сестренку ее же подушкой, Веверлею же приходили в голову идеи более изощренные — угостить, к примеру, малышку парой глоточков водки, которую нетрудно было раздобыть в кабинете отца.

Только когда спустя какое-то время обоих сыновей отослали в отдаленный, но много чего повидавший интернат и в вилле «Золотой дождь» неожиданно воцарилась тишина, в голову мистера Випплтона закралась тягостная мысль.

— Странно все-таки в ее возрасте быть уж такой, как бы это сказать, умиротворенной, — завел он однажды разговор со своей супругой, приготовившейся выпить перед сном рюмочку бренди. — А если так пойдет и дальше, если она так и растратит впустую лучшие свои годы?! У нее же должны возникать спонтанные порывы?! Формироваться какие-то интересы: желание поиграть с куклами, порезвиться в саду!

Не успел мистер Випплтон довести до конца свою мысль, как мать с негодованием ринулась на защиту Ванды.

— Вильям, ну как ты можешь говорить такое! — воскликнула она. — Разве недостаточно было нам спонтанных порывов, как ты это называешь? Впервые за шесть лет я смогла хоть чуть перевести дух, а тебе уж не терпится, чтобы и малышка Ванда начала шуметь и буянить! Полюбуйся лучше, как мирно лежит она в своей кроватке! Ты даже и не замечаешь, с какой блаженной улыбкой открывает она свои глазки!

— Ну, разумеется, разумеется, — примирительно отозвался мистер Випплтон, — ты, безусловно, права, моя милая. У меня вот только такое странное чувство…

— Что-то раньше ты особой чувствительностью не отличался, — оборвала его миссис Винникот довольно резким тоном.

Однако, как выяснилось, опасения Вильяма Випплтона не были лишены некоторых оснований. Потребность Ванды во сне воистину не имела границ. Не то чтобы она выглядела вялой или тем более апатичной. Бывали моменты, когда она, хоть и не поражала особой бодростью, но определенно бодрствовала: она не только поглощала то, что предлагала ей мать, но и вбирала в себя все окружающее. И хотя взгляд ее, устремленный на игрушки, трудно было назвать пристальным, и в звуках, издаваемых ею, большой связности не угадывалось, — но все же нельзя было не заметить и проблесков интеллекта в ее глазках и румянца радости на ее прелестном личике.

Благодаря этим и другим, не столь на первый взгляд очевидным, достоинствам Ванда ко всеобщему удивлению стала любимицей деда. Винстон Випплтон в свои восемьдесят лет был еще весьма импозантным господином. Много лет назад основал он семейное предприятие, мебельную фабрику по изготовлению кроватей, и, начав практически с нуля, привел ее к вершинам успеха. Но со временем, все чаще по неволе становясь свидетелем того, как мужчины и женщины один за другим обретают на его детищах мир и покой, к делу всей своей жизни он постепенно охладел. Вверив судьбу «Випплтон и К°» в руки сына, сам он стал проводить дни по большей части в библиотеке своего поместья. И поскольку проделки Вилбура и Веверлея, обоих его нерадивых внуков, всегда действовали ему на нервы, то до недавних пор он избегал визитов на виллу «Золотой дождь», которую к тому же считал воплощением полной безвкусицы.

Однако после рождения Ванды он не смог устоять перед тихим очарованием внучки, а потому отступил от своих правил и скоро обнаружил, что чувства его не остались без ответа. Всякий раз, когда его усатое лицо возникало над кроваткой Ванды, малышка его узнавала и приветствовала дружелюбной улыбкой. Когда Ванде исполнилось три года, дед решил взяться за ее образование — улучая для этого, разумеется, редкие минуты ее бодрствования. Он приносил ей книги из своей обширной библиотеки. Поначалу он ей читал, потом стал давать их полистать самой.

Тихое счастье этих двух родственных душ и безграничное обожание, с которым его супруга относилась к дочери, не смогли все же рассеять затаенных опасений отца Ванды. В надежде пробудить в дочери чувство реальности он решил поставить у ее кроватки будильник — пример беспрецедентной, бездушной жестокости, к которой Ванда отнеслась со свойственной ей невозмутимостью. Она просто повернулась на другой бок и, еле слышно вздохнув, снова заснула.

Этой хрупкой семейной идиллии не суждено было — увы — продолжаться долго. Ситуация резко обострилась, когда внешний мир в обличье начальной школы стал настойчиво заявлять о своих правах. Ванда была немало удивлена теми неуемными требованиями, которые предъявлялись теперь к ее дисциплине и пунктуальности учебными планами и школьными расписаниями. Терпеливо отсиживала она уроки, стоически подавляла зевоту, безропотно сносила учительские нагоняи, но не проявляла при этом ни малейшего честолюбия в отношении хороших оценок по географии или математике. Без всяких усилий, как в трансе, усваивала она все, о чем шла речь. И как только суть дела становилась ей ясна, ее кудрявая головка склонялась на парту и уже в следующую минуту Ванда спала, как сурок. Отчаявшиеся преподаватели скоро отказались от безнадежных попыток хоть чем-то привлечь ее внимание. Один только учитель физкультуры, резвый краснощекий господин по имени Вилбартнот не хотел признавать своего поражения. Он совершенно вышел из себя, когда Ванда однажды заклевала носом на брусьях, вызвал в школу ее отца и высказал ему все, что у него накипело.

Глубоко обеспокоенный мрачными перспективами на будущее дочери, мистер Випплтон собрался с духом и решил еще раз поговорить со своей супругой.

— Избаловали мы ее, вот что, — процедил он сквозь зубы. — Убивает молодые годы! Закапывает в землю талант, который в ней пока дремлет! Предается безделью! А ты ее в этом еще и поддерживаешь! Ты даже и не пытаешься вернуть ее к активной жизни. Совершенно извращенный, на мой взгляд, подход к воспитанию!

Винникот Випплтон, заливаясь слезами, согласилась обратиться за консультацией к незаменимому доктору Варвику, который брался уже, правда без особого успеха, лечить и братьев Ванды. Бросив на Ванду бодрый, беглый взгляд, доктор на этот раз заключил:

— Не беспокойтесь, миссис Випплтон, с вашей дочерью все в порядке. На вид — просто кровь с молоком, абсолютно здоровый ребенок и очень даже, я бы сказал, живой.

Отца Ванды не особенно удовлетворило такое заключение врача. И тогда супруга посоветовала ему прибегнуть к средству, которого он до сих пор старательно избегал.