Человек-Горошина и Простак - А Шаров

Шаров А

Человек-Горошина и Простак

Александр Шаров

Человек-Горошина и Простак

Глава первая

НА ВСЕ ЧЕТЫРЕ СТОРОНЫ В дальнюю дорогу.

В тот год двадцать пятого июня мне исполнилось тринадцать лет. Тетушка Эльза разбудила меня утром и сказала:

- Ты уже не маленький, пора самому на хлеб зарабатывать.

Страшно мне стало. Я чуть было не заплакал, но удержался. Тетушка Эльза ведь не злая, а только очень бедная. И ребята у нее мал мала меньше.

Поднялся я и последний раз посмотрел на названых сестричек и братьев. Тетушка Эльза нажарила на прощанье полную сковороду картошки и, пока я ел, собрала вещи в дорогу:

- Вот чистая рубашка, вот хлеб и сало. И вот тебе матушкино наследство: веревочка, которая не рвется, уголек, который не гаснет, ключик, ножик и медный грошик.

Довела она меня до лесной тропинки и сунула в руки узелок с вещами.

- Иди на все четыре стороны. Хоть и ростом ты не вышел и смекалкой бог обделил, авось найдешь свое счастье. Только смотри - никому не отдавай узелок!

Взглянул я на старый бревенчатый дом под соломенной крышей, где прожил десять лет с тех пор, как умерла матушка, и пошел лесной тропинкой.

Иду и думаю: не такой уж я бедняк. Есть у меня чистая рубашка, хлеб и сало. Есть веревочка, которая не рвется, уголек, который не гаснет, ключик, ножик и медный грошик. Только зачем мне матушка оставила ключ? Ведь дома у меня нету. Чудесный узелок.

Все гуще и темнее становился бор. Седые лишайники свисали со старых елей, колючие ветви переплелись - не проберешься. Устал я, совсем сбился с дороги, когда услышал: кто-то идет по лесу, сучья трещат, и громко поет:

Турропуто.

Путо.. Турро..

Турропуто все открыто,

Для него все в мире ясно.

Добрый - глупый! Злому - счастье!

Турропуто..

Путо.. Турро..

Турропуто все подвластно.

Волки злые

Вьюги злые.

Лживые огни лесные,

Что выводят на тропинку,

У которой нет начала,

А в конце

Без дна трясина

И изба на курьих ножках!

Как же я обрадовался человеческому голосу. Даже не успел подумать, что за песенка - странная, страшная, - и изо всех сил закричал:

- Ау!.. Ау!!.

В ту же секунду из-за деревьев вышла старушка с клюкой, в белом платке. Нос красный, глаза круглые, как у совы. Но на это чего смотреть? Кто каким родился, таким тому и быть.

Старушка улыбнулась, приложила палец к губам и шепчет:

- Тс!.. Разве не слышишь, неподалеку бродит колдун Турропуто?! Счастье, что тебе встретилась такая удивительно, и поразительно, и ужасно добрая старушка. Уж я тебя выведу на тропинку, у которой нет начала, а в конце - без дна трясина и изба на курьих... Тьфу, заболталась, старая... Уж я тебя выведу из лесу к теплому домику, накормлю вкусным ужином, уложу на мягкую периночку. Давай узелок - устал ведь, я вижу - и скорее из лесу, а то стемнеет...

Я вспомнил прощальные слова тетушки Эльзы и хотел спрятать узелок за спину, но не успел. Старушка цап за узелок, но сразу отдернула руку, вскрикнула, заверещала, подскочила выше самой высокой сосны, закружилась так, что поднялся ветер, согнул деревья, а меня швырнул на землю, завыла "у-у-у" и исчезла.

Встал я с земли и думаю: "Неужели мой уголек так жжется?"

Притронулся к узелку, а он совсем холодный, только немного светится. И это очень кстати: уже наступила ночь - холодная, ветреная, ни звездочки на небе.

Спросил бы я нашу школьную учительницу или тетушку Эльзу про уголек - что за чудо такое? Они ведь много чего знают! Но некого теперь спрашивать.

Свет все разгорался. Показалось, что совсем рядом кто-то прошел, будто пахнуло теплом, и синие-синие глаза взглянули на меня и улыбнулись.

Чего не примерещится ночью в темном бору!

Почудилось, что тихий серебристый голос шепчет: "Матушкин уголек заветный светит только добрым людям. Злому человеку светят окна ведьминой избушки".

Я взглянул и увидел тропинку. Шел, шел по ней, пока не выбрался на опушку, в поле. Поел хлеба с салом, зарылся в стог соломы, подложил под голову узелок и заснул.

А утром вижу - близко, за полем, город. Принцесса и Голубь.

Впервые в жизни я попал в город. Сколько тут магазинов и мастерских, сколько мороженщиков, которые катят тележки, во весь голос нахваливая свой товар, сколько нарядных прохожих; даже голова закружилась.

Уж как тут не найти счастья!

Но у кого я ни просил работы, все гнали меня - и мороженщик, и сапожник, и повар. Даже гробовщик прикрикнул:

- Иди, иди, малец! Еще стащишь чего!

Гроб я, что ли, украду?!

Остановился я у портняжной мастерской и думаю: "Ничего не поделаешь, если родился невезучим".

А тут вдруг сам Портняжный Мастер распахнул дверь и поманил меня. Лицо у него важное, нос красный, только что не загорится, глаза круглые и желтые, как у совы.

- Сшей, - говорит, - эти два куска материи - синий и желтый, да так, чтобы двадцать стежков белыми нитками и десять черными. Сумеешь, быть тебе портняжным подмастерьем. Давай узелок, чтобы не мешался, и за дело.

Но я, конечно, узелка не отдал.

До чего же славно сидеть на высоком столе у светлой витрины и орудовать острой иглой, поглядывая на прохожих.

Я очень старался, но только успел сделать двадцать отличных стежков белыми нитками и семь стежков черными нитками, когда по улице прошла - или пролетела? - кажется, она не касалась туфельками мостовой - Принцесса. С золотой косой и синими-синими глазами.

Я сразу узнал Принцессу, потому что видел ее множество раз в книжке с цветными картинками, которую давным-давно читала мне матушка.

Принцесса была еще прекраснее той, что в книжке. "Это потому она так чудесно хороша, - догадался я, - что она живая, а не нарисованная".

Принцесса повернула ко мне голову и улыбнулась.

Или она высунула язык? Руки у меня разжались, и материя упала па пол.

Очнулся я от сердитого голоса Мастера:

- Тебе бы только ворон считать! Я хорошо запомнил эти слова, потому что в ту самую секунду мимо мастерской пролетел белый Голубь.

- Вы видели Голубя? - спросил я Портняжного Мастера. - Вы видели Принцессу?

- Ха-ха! Я же говорил, что тебе только ворон считать, - закричал Мастер. Убирайся вон! А узелок я заберу за то, что ты испортил работу.

Он схватил меня, но я вывернулся и убежал. Великий Маэстро.

Я шел куда глаза глядят, пока не услышал сладкий голосок:

- Не ищешь ли работы, мальчик?

На пороге розового домика с голубой черепичной крышей стоял красноносый толстяк с розовыми щечками и желтыми глазами.

Он распахнул дверь, и я увидел голубой рояль с откинутой крышкой.

- Если ты выдержишь испытание, то станешь учеником удивительно и поразительно Великого Маэстро, то есть моим учеником, - сказал он, когда я сел на розовый стул перед голубым роялем. - Чтобы достигнуть этого величайшего счастья, тебе придется исполнить изящнейшую пастораль, сочиненную мною. Ты должен двадцать раз нежнейше, пианиссимо, коснуться белых клавишей, а потом десять раз сильно, крещендо, ударить по клавишам черным. Начинай!

Я трогал белые клавиши, а Маэстро, наклонив голову, шептал:

- Сладко! Сладенько! Сладчайше! Наиусладительно!.. Нежно! Нежненько! Нежнейше!.. Умилительно! Наиумилительнейше! Сверхумилительно!

Иногда он мурлыкал под нос:

Турропуто

Путо.. Турро..

Турропуто все открыто,

Для него все в мире ясно.

Добрый - глупый!

Злому - счастье!

Где я слышал эту песенку? Маэстро легко ударил золотым камертоном по крышке рояля.

- Так... Так... Еще усилие, и ты станешь любименьким учеником удивительно и поразительно Великого Маэстро. Так...

В это время мимо окна прошла - или пролетела - Принцесса. Вместо того, чтобы двадцатый раз пианиссимо коснуться белых клавишей, я быстро - виво, даже вивиссимо - выскочил из розового домика Маэстро.

- Куда ты? - крикнул он.

Но что мне было до розового Маэстро, до всех маэстро на свете: ведь впереди шла Принцесса.

Над золотой ее головой летел тот самый Голубь.

- Пожалуйста, пожалуйста, не исчезайте, иначе я умру, - сказал я вслед девушке.

Вот теперь она улыбнулась.

А может быть, она высунула язык, или показала нос, или состроила гримасу, став еще прекраснее.

Взглянув на меня, она сказала:

- Когда взойдет луна, приходи к большому дубу на опушке леса, мой мальчик! Повернись спиной к луне, закрой глаза и отмерь двадцать шагов от дуба к опушке леса, а после десять шагов от опушки к дубу.

Она исчезла.

Наступила ночь, поднялась луна. Я сделал все как велела Принцесса, но не увидел ее.

Издали донесся насмешливый голос.

- С закрытыми глазами счастья не поймать, мой мальчик! Ах, я приказала?! Что ж, ты всегда будешь делать только то, что приказывают? Прощай и не ищи меня.

Сквозь слезы я увидел: через серебристый столб лунного света пролетел Голубь. Со спины его спрыгнул крошечный гном в красном колпаке.

Глава вторая

Я СТАНОВЛЮСЬ УЧЕНИКОМ СКАЗОЧНИКА Метр Ганзелиус.