Лучше чем когда-либо - Езра Бускис

Эзра Бускис

Лучше, чем когда-либо

Славному городу Жмеринка и всем тем, кто жил там в середине шестидесятых. И тем, кто не жил там…

Ведь у каждого в молодости была своя Жмеринка.

Посвящаю

Я, Эзра, беру на себя обязательство написать и закончить эту книгу.

Я понимаю, что мне предстоит напряженная, управляемая свыше работа над ней, и я полностью посвящаю себя этому.

Я беру на себя обязательства ежедневно заниматься творчеством, думать и выполнять все, что необходимо для него.

Я также осознаю, что работа выявит серьезные проблемы в моем образовании. Их я буду компенсировать ежедневными занятиями по повышению знаний в тех областях, которых потребует моя книга.

Моя творческая работа возбудит во мне чувства, мысли и воспоминания, с которыми мне придется постоянно бороться, и я сознательно иду на это.

Будет тяжело… Но чертовски приятно!

Да поможет мне тот, с кем я не всегда ищу близких отношений.

Езра Бускис

Сентябрь, 2010

«Если бы Бог тебе не помогал, ты столько бы не выдержал».

Хасидская поговорка

Театр… Сцена… Красные, желтые, оранжевые цвета… Кресла красного цвета. Занавес темно-красный. Задник желто-оранжевый с огромным красным пятном посередине. На сцене два актера в ярких одеждах нищих. Первый актер:

– Итак… Второй актер:

– Итак, увидел я, что нет ничего лучше, как наслаждаться человеку делами своими: потому что это доля его. Ибо кто при ведет его посмотреть на то, что будет после него?

Он обвел сцену грустным взглядом, вышел на авансцену и, смотря в зал, театральным голосом продолжил:

– Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем.

Грустно улыбаясь:

– Это говорю я, Кохэлет, сын Давида, царь над Израилем в Иерусалиме…

Занавес падает. Мы слышим бурные аплодисменты и крики «Браво!»

Занавес поднимается, и на сцене никого… Мы смотрим в зал – и там никого…

Кухня…

Эзра сидит за столом, пьет кофе и смотрит телевизор, Хана складывает посуду в посудомоечную машину.

– У нас на работе сегодня была аттестация, ничего особенного, но все же мне было приятно….

Эзра слушает ее вполуха, смотрит футбол.

– Но тебе как всегда неинтересно, что происходит у меня на работе.

Не отрываясь от телевизора:

– Почему? Мне интересно…

– С тех пор, когда ты бросил работу в такси и стал «великим писателем», тебя ничего, что касается работы – я имею в виду нормальной работы: идти утром на работу, работать там, приходить с работы домой, отдыхать… ну, как раньше у тебя было – ничего не волнует. А между прочим, сейчас кризис, ты знаешь об этом? И сейчас увольняют…

Хана говорит все это, стоя к нему спиной. Он сидит немного сзади, смотрит футбол, иногда делает рожи, когда ее голос его раздражает, мешает ему смотреть… Кошка подошла к своей тарелке на полу и стала есть. Собака подошла к двери на задний двор и стала проситься на улицу. Эзра, не обращая внимания, продолжает смотреть свой футбол. Хана повернулась, посмотрела с осуждением на Эзру. На собаку.

– Ну, где я тебя нашла такого идиота? Открой собаке дверь! Она подняла руку, чтобы выключить ящик.

– Не трогай!

Эзра встал и открыл дверь на задний двор, продолжая смотреть.

– Так вот продолжаю про мою аттестацию. Чарльз сказал, что мне волноваться не о чем. Меня, мол, увольнять не будут. Я ценный работник. – Она улыбнулась. – Так что тебе нечего волноваться. Можешь продолжать ничего не делать… Ой! Я забыла! Ты же у нас «великий писатель»…

Вдруг Эзра оторвался от телевизора и стал смотреть кругом. На Хану, на кошку, на собаку которая гуляла во дворе. У него в голове стали появляться какие-то образы, сцены… И что удивительно: ему вдруг стало казаться, что это уже было… все это…

– Это уже было… Я это уже видел…

– Так какого же черта ты уставился в ящик, если уже это видел?

Эзра не обратил внимания на Ханино замечание.

– Ты понимаешь, Хана?! Я это уже видел! Хана повернулась к нему. И, увидев его тупой взгляд в никуда, как-то заволновалась.

– Ну?! Он приложил руку к сердцу. Ему трудно стало дышать, и стало жечь там, в груди… И левая рука как-то обвисла, но он этого словно не замечал, а тупо повторял:

– Невероятно… Это уже было…

Хана не выдержала. На повышенных тонах:

– Да что с тобой?! Эзра отключился от окружающего его мира, он что-то видел.

– Как такое может быть? Ты не поверишь… Я знаю, что будет дальше… Я знаю продолжение…

Он посмотрел на Хану отстраненно странным взглядом. Она так испугалась, что впервые за столько лет не знала, как себя вести, что сказать.

А Эзра смотрит во двор… двор уходит в лес… Поляна… На поляне стоит стол с двумя стульями… Стол покрыт красивой, дорогой, белой скатертью…

Все в черно-белом цвете…

Из леса появляется очень красивая высокая стройная девушка с рыжими волосами, в черном платье, на голове черная шляпа с большими полями. Она смотрит на Эзру и улыбается. Машет ему рукой.

Элегантно, с достоинством, садится за одиноко стоящий стол, вынимает золотой портсигар для сигар, вынимает тонкую сигару, подносит ее ко рту…

Ниоткуда появляется официант в смокинге. Руки в белых перчатках. В одной руке у него серебряный поднос, на котором белый кофейник с двумя белыми чашками, бутылка шампанского и два хрустальных бокала.

Свободной рукой он щелкает золотой зажигалкой и подносит огонь к девушке, которая прикуривает сигару и при этом продолжает смотреть на Эзру.

И дальше как в замедленных съемках…

Официант медленно ставит поднос на стол… Открывает шампанское… Со звуком вылетает пробка… Он медленно наливает в хрустальные бокалы шампанское, которое медленно выливается через края бокалов… В чашки он медленно наливает кофе и с гордо поднятой головой медленно и с достоинством уходит…

Девушка все это время смотрит на Эзру.

Улыбается и жестом приглашает его к столу:

– Эзра, остановись на минуту… Подумай… Это ведь твоя жизнь!

И снова жест. Она снова приглашает его к столу. Она такая красивая… Он не может выдержать. Он хочет к ней… Он хочет за ее стол… Он хочет шампанского… кофе… Он хочет сидеть с ней рядом…

Эзра, медленно растягивая слова, говорит:

– Это ведь моя жизнь… И я с ней могу делать все, что захочу. А я хочу к ней… хочу за ее стол… хочу сидеть с ней рядом… говорить ни о чем… курить сигару, пить шампанское… кофе и смотреть… смотреть… смотреть… на нее…

Эзра с тоской смотрит во двор.

Кафе…

Эзра вошел в кафе. Сел за столик. Заказал кофе. Стал смотреть по сторонам. Подошла официантка, с улыбкой поставила кофе на стол и с интересом посмотрела на него. Кокетливо виляя бедрами, пошла в сторону барной стойки. Обернулась и еще раз посмотрела. Он на нее не смотрел. Но чувствовал ее взгляд.

Открылась входная дверь.

Высокая стройная девушка с рыжими волосами вошла в кафе и стала смотреть по сторонам в поисках кого-то. У него перехватило дыхание. Она показалась ему невероятно красивой, он не мог оторвать от нее взгляд. Как вообще можно быть такой красивой?! Ее лицо… Глаза… волосы… губы… Невероятно… Красивой такой больше нет! У него заныло в груди. Он не выдержал, улыбнулся ей, поднял чашку, как бы чокаясь. Она ему в ответ улыбнулась. И у него опять перехватило дыхание… Она решила, что это тот, к которому она пришла. Ее походка… походка кошки, нет, не кошки, ягуара… медленно переставляя ноги, с независимо поставленной головой, она шла к его столику… Короткая юбка, сапоги на высоких каблуках еще больше подчеркивали ее великолепную фигуру. Она приближалась, как в замедленных съемках, с улыбкой, намереваясь сесть за его стол…

– Нет, это не он, то есть это не я… – смутился он.

Она растерялась, не зная, как себя вести.

– Ты мне просто понравилась…

И он ей улыбнулся.

Она растерянно продолжала улыбаться, глядя на него. И отошла в поисках того, к кому пришла. Вдруг резко обернувшись, посмотрела на него еще раз, как бы не веря, что он не тот, к которому она пришла…

Я представляю…

Театр… Сцена… Красные, желтые, оранжевые цвета…

Кресла красного цвета. Занавес темно-красный. Задник желто-оранжевый с огромным красным пятном посередине.

На сцене два актера в ярких одеждах нищих. Появляется девушка из кафе в порванном желтом платье и босиком. Прижимая руку к груди, с театральным выражением она обращается к первому актеру:

– Я тебе благодарна.

– За что?

– За то, что ты был со мной столько времени. Спасибо…

– Не понимаю…

– Просто не все могут быть счастливыми. Кому-то нужно быть и несчастливым.

– О чем ты?

В ответ девушка грустно улыбается.

Занавес падает. Мы слышим жидкие аплодисменты. Одинокие крики «Браво!»

Занавес поднимается, и они втроем кланяются под робкие аплодисменты.