Стрелки - Татьяна Кухта

Кухта Татьяна & Богданова Людмила

Стрелки

Кухта Татьяна,

Богданова Людмила.

СТРЕЛКИ

Были души чистые, как хрусталь,

тоньше кружев, угольев горячей.

Их обидеть жаль, покоробить жаль,

а ушли они в перестук мечей...

Н.Матвеева.

Сказка на рассвете.

Мы неизвестны, но нас узнают,

нас почитают умершими,

но мы живы.

В великом терпении,

под ударами,

в темницах,

в бесчестии,

в изгнании...

Нас почитают обманщиками,

но мы верны!

2 посл. ап. Павла коринфянам.

... И с дальней звезды Стрелок

выстрелил в меня.

К. Ковальджи.

Под крылом самолета Хатан похож на толстую ящерицу с растопыренными лапами. Спина у ящерицы разноцветная, в зубах она сжимает блестящую нить железной дороги, а хвостом упирается в кудрявые зеленые леса, тянущиеся с перерывами до самой Рубии. В Двуречье сохранилось много лесов.

- Уважаемые пассажиры, наш самолет прибывает в столицу Республики Двуречья город Хатан. Температура воздуха в городе - сорок пять градусов по Линну. Внимание, туристическая группа из Варенги, у выхода в город вас ожидает экскурсионный автобус...

Конец путешествию. И начало. Мой сосед заворочался в кресле. Он успел мне порядком надоесть за два часа полета. Едва узнал, что мы будем в одной группе, - засыпал вопросами, как экскурсовода. А мне было совсем не до того...

Толчок - и самолет, дребезжа, как старый автобус, катится по бетонной полосе. Все. Мы в Хатане. Теперь - ждать, пока подадут трап, пока начнут выпускать пассажиров, пока сосед выпутается из кинокамеры и складного кресла... Вот же чье-то горе! Надо будет спрятаться от него в автобусе. Мы идем по взлетному полю к автобусу. Туристов различить легко: залихватские разрисованные сумки, фото- и кинокамеры через плечо, кепочки на затылках... Я на туристку не похожа. Никаких аппаратов я с собой не взяла, и единственная сумка, сиротливо висящая на плече, почти пуста. Я приехала не в гости, а домой, а когда едут домой - лишнего не берут.

Нас встречает экскурсовод - чернявая, средних лет, со вздернутым носом и высокими скулами. В чуть раскосых глазах - дежурная радость и неприкрытая усталость. " Степнячка " - сказала бы Антония... Стоп! Еще рано! Еще громоздятся вокруг сверкающие строения аэропорта, еще не тронулся с места красно-белый автобус, еще... Великий Предок! Этот человек сидит сзади и возится со своей кинокамерой. Самое лучшее - немедля заснуть. Я откидываюсь на спинку кресла, плотно закрываю глаза, и глухо, как сквозь вату, доносится до меня голос экскурсовода:

- Нет, в Хатане мы будем только один день... Поедем в Ландейл... Ну что вы, там же много интересного. Храм Светлой матери, например... А потом в Кариан... К морю? ну, знаете, как выйдет. Все зависит от вас. Да, в Новый Эрнар тоже заедем... А теперь, обратите внимание: мы выезжаем на площадь Обороны, бывшую Храмовую. Площадь названа в честь героев Хатанской Обороны времен Последней войны. Вот наша гостиница. Из автобуса прошу не выходить...

Не бойтесь, чернявая дама с глазами степнячки. Я не выйду. В десяти минутах отсюда - улица Медников. Или ее сейчас тоже переименовали? Сколько поколений сменилось за эти пятьсот лет - двенадцать, тринадцать? Всё равно.

Все поединки в Хатане проходили на улице Медников - там глухие высокие стены и редко заходят стражи...

- Всё устроено! - радостно кричит экскурсовод, прерывая мои мысли. Заходите, размещайтесь, сбор через час у входа, пешеходная экскурсия по Старому Городу.

Едва заглянув в номер, где три туристки уже распаковывали чемоданы, я вышла на площадь. Я не собиралась дожидаться экскурсии. Помощь мне не нужна. Вот она, улица Медников... Хорошо, что Старый Город почти весь сохранили в неприкосновенности! Булыжная мостовая, полукруглые двери домов с тяжелыми резными засовами, каменные кружева арок... Из-под одной выбежали дети и промчались мимо, дробно колотя пятками по булыжнику. Им и невдомек, что я иду на поединок.

Поединок, который кончился пятьсот лет назад. Здесь это было? Или здесь? Хорошее место, глухое. Вот здесь, пожалуй, стоял Гэльд. В двух шагах от него тот. Где прятались прислужники?

Леший их ведает. Но когда тот упал, они выскочили и бросились на Гэльда. И он побежал...

И я бегу. Той же дорогой - к площади Семи Свечей. Сумка хлопает по боку. Подошвы скользят по булыжнику. Тогда еще было темно... Но Гэльд не споткнулся, и по его следам я из-под низкой арки выбегаю на площадь. Солнце, отражаясь в блестящем циферблате часов на башне Храма, бьет мне в глаза. Тяжело дыша, я останавливаюсь. Где же ты, Хатанская карета? Неужели я настолько опоздала? Всего на пятьсот лет...

Хатанская карета.

Он не верил в эту легенду. Будто каждую полночь через площадь Семи Свечей пролетает карета, запряженная вороной шестеркой, и, прогремев по синему булыжнику, исчезает в проулке, чтобы вернуться сюда на следующую ночь. Семь улиц сходились на площади с разных концов, точно лучи звезды, семь арок уводили под своды стрельчатых башен, окружавших ее. У лика Матери в нише одной из башен денно и нощно горели семь свечей, давшие название площади. Башни вокруг площади были возведены так давно, что не умели светиться, и лишь огонь Матери сиял ночью в темноте, да смотрели с неба колючие звезды. Не было смельчаков прийти на площадь к полуночи, но жители башен слышали порой далекий гром и отчетливый перестук копыт, и долго металось среди башен потревоженное эхо.

Он не верил в эту легенду, но все равно побежал сюда. Ему было все равно, куда бежать - надежды на спасение не оставалось. Топот погони замер на миг, он остановился, переводя дыхание, и побежал снова. Сердце гулко колотилось, больно стучал по боку меч. Задыхаясь, он сорвал плащ, отшвырнул его и бросился в сторону, под арку, а потом выбежал на площадь. Зашуршали на главной башне часы, готовясь бить, и он увидел, как тень - еще более черная, чем ночная темнота, - загремела навстречу. Еще ничего не сознавая, он метнулся наперерез, чуть ли не под копыта коней, повис у переднего на сбруе, останавливая. Не слушая разъяренного вопля кучера, бросился к карете и вскочил на подножку прежде, чем она успела рвануться с места. Он не верил в эту легенду. Он просто решил, что ему повезло. Карета летела сквозь площадь, и он едва удерживался на подножке, уцепившись за край окна. Потом, когда карета замедлила ход на повороте, распахнул дверцу и без сил свалился на сиденье, в темноту.

В глубине кареты негромко вскрикнула женщина.

- О Предок! - сказал он, с трудом переводя дыхание. - Простите, я не хотел напугать вас. За мной гнались.

Он ждал, что она ответит, но женщина промолчала. И он замолк, подбирая слова для более пространного объяснения. Карета ровно покачивалась на замощенной дороге, и он незаметно для себя задремал, и во сне напряженно сжимая рукоять меча, готовый вскинуться при любой тревоге.

Когда он очнулся, было уже утро. Карета все так же мягко катилась вперед по незнакомому проселку, сквозь раздвинутые занавески врывался в нее пахнущий мокрыми листьями воздух. Он резко сел, не выпуская рукояти, и встретился взглядом со своей неведомой спутницей. Она ласково улыбнулась ему:

- Светлого дня.

Ночью он различил только ее смутный профиль и блеск глаз, а теперь наконец сумел разглядеть по-настоящему. Тонкое бледное лицо, темные глаза, вздрагивающие от затаенного смеха губы. Она казалась почти ребенком. Строгое платье тяжелого темно-синего сукна, так не подходившее ей, украшал только серебряный с чернью пояс. Ее светлые волосы были убраны под сетку. Простая и даже грубая одежда, и все же он сразу почувствовал, что девушка не низкого рода. Кроме них в карете никого не было. Заметив, что он все еще сжимает меч, она сказала тихо:

- Не бойтесь. Погони нет.

Он быстро выпустил рукоять и усмехнулся. Обидно, конечно, что она сомневается в его храбрости, но это лучше, чем валяться с пронзенным горлом, сохраняя славу безукоризненного храбреца. Тем более что это не был честный поединок. Когда Хладир упал, обагряя кровью мостовую, свора родичей и прислужников выскочила из засады и набросилась на него. Ему удалось вырваться каким-то чудом. А потом очень кстати подвернулась эта карета... Пусть думают, что хотят. Острие меча поможет ему укоротить не в меру длинные языки.

Он посмотрел на девушку, вспомнил, что еще не поблагодарил ее, и чуть заметно покраснел.

- Прошу вас простить меня за это невольное вторжение... - начал он. Он говорил, а девушка слушала, казалось, равнодушно, и он чувствовал, что его изысканная речь пропадает даром. Он начинал злиться.

- Вероятно, изъявления благодарности от безродного бродяги, коим я кажусь, немного стоят для вас, - он украдкой взглянул в ее спокойное лицо, выискивая в нем хоть тень любопытства. - Что ж. Разрешите назваться. Барон Гэльд Эрнарский.

Казалось, на нее не произвело впечатления его имя. А странно. Молодой владелец Эрнара успел показать себя не в одном бою. И не в одной драке. Мальчишка, болтун, обругал он себя. А вдруг это хорошо подстроенная ловушка?