Боль для выживания - Оливер Грин

Боль для выживания

Оливер Грин

Дизайнер обложки Наталья Черненко

© Оливер Грин, 2017

© Наталья Черненко, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4485-9211-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Благодарность

Хочу выразить слова благодарности людям, которые смело отдали себя в руки начинающего писателя и позволили разбавить сюжет книги своей индивидуальностью.

Борису Анатольевичу Лордкипанидзе, международному эксперту по вопросам репродуктивного здоровья на территории РФ – за его незабвенный образ, за толику неиссякаемой загадочности.

Александру Сергеевичу Старовойтову, депутату Государственной Думы Российской Федерации – за открытость, душевность, теплоту и офицерскую самоотверженность.

Ольге Валерьевне Рыковой – за творческий пинок и поддержку во время полёта.

Пролог

– Береги ее, понял! Что бы ни случилось! Ты обязан! Ты ее старший брат! – слышался хриплый мужской голос из-за ржавой железной двери, возле которой, тихо плача, стояла девочка. Внимательно слушая знакомые голоса, она часто оборачивалась, боясь увидеть в кромешной темноте, что окутала полуразрушенную комнату, врага.

– Не смей сдаваться! Ты не имеешь права! Теперь у нее есть только ты! Забудь все обиды, она ни в чем не виновата – вы одной крови! Не смей ее винить в том, что произошло много лет назад!

– Я боюсь… я боюсь, что не справлюсь! Я не смогу! – послышался другой мужской голос из-за двери, во много моложе тембра первого говорившего.

Обернувшись еще раз в темноту, девочка, наконец, стукнула кулаком в дверь.

– Папа, Даня, можно я войду? Пожалуйста! – сквозь слезы и страх вскрикнула она.

– Стой там, Ева! – громко скомандовал мужчина.

За железной дверью находились двое: черноволосый мальчишка лет пятнадцати и лежащий на холодном полу мужчина. Парень сидел подле отца на коленях и держал его за окровавленную руку. Возле них стояла керосиновая лампа, которая меркла с каждой секундой. Тусклый свет мрачно освещал маленькую комнату: диван, покрытый толстым слоем пыли, деревянные полы, сквозь щели которых дул холодный ветер… Большой шкаф, что разваливался на глазах… Окна, которые были замазаны черной краской, чтобы со стороны улицы никто не мог видеть того, что творится внутри.

Дрожа от страха и безысходности, мальчишка смотрел отцу в голубые глаза, время от времени вытирая грязной ладонью слезы со своих щек. Подле него на полу лежали пистолет и пара полупустых обойм.

– Не смей говорить, что ты не сможешь! – сказал мужчина. – Продолжайте идти, вы уже близко, как никогда раньше! Не заходите в город, обойдите его.

– Без тебя… – перебил его Даня.

– Избегайте людей! – прервал его мужчина, после чего закашлялся кровью.

Мальчик снова посмотрел на разодранную грудь отца, откуда, не останавливаясь, шла алая кровь, затем его туманный взгляд упал на живот мужчины. Его живот был покрыт глубокими порезами, откуда вываливались внутренние органы. Мужчина придерживал их рукой, корчась от боли.

– Не верьте никому! – продолжил он. – Не пытайтесь сократить путь, даже если придется потратить неделю на обход. Избегайте света, не шумите, не входите в дома, если не будете на сто процентов уверены, что там безопасно…

– Я знаю, папа! Я знаю! – перебил его Данил.

– Все будет хорошо, – взглянув в голубые глаза мальчика, сквозь боль и слезы произнес мужчина.

– Ничего не будет! – прошептал ребенок.

– Даня… – сжав, что есть сил, руку мальчика, прошептал отец. После чего его тяжелые веки опустились, а глаза уставились в одну точку.

– Папа? – заметив его померкший взгляд, произнес мальчик. – Папа?! – повторил он, похлопав мужчину по холодной щеке.

Осознав, что отец мертв, мальчишка стиснул зубы и опустил голову на грудь мужчины. Огромный ком в его горле не давал ему вздохнуть полной грудью. Уткнувшись в ещё теплое тело отца, Данил стал плакать. Он сжимал кулаки так, что был слышен громкий хруст его костей. Плакал он тихо, чтобы маленькая Ева, которая стояла за дверью, его не услышала.

– Даня, папа, мне страшно здесь, – послышался детский голос.

Тогда, подняв голову, мальчик обернулся к двери и вытер слезы.

– Данил?! – снова послышался голос.

Мальчик шмыгнул носом, а затем ответил:

– Иду.

Он взглянул на мертвое тело отца, затем, наклонившись, поцеловал его в холодный лоб. Подобрав с пола пистолет, он поднялся на ноги и сунул оружие за штаны сзади, а затем прикрыл свитером. Также у него торчал там и нож, который находился в кожаном чехле. Он вытер кровавые ладони о свой свитер, затем поднял керосиновую лампу и направился к двери. Взявшись за дверную ручку, Данил на мгновение остановился. Его туманный взгляд уставился в одну точку: он не думал ни о чем, просто стоял там, в полном отчаянии, потерянный и опустошенный.

Сделав глубокий вдох, мальчик еще раз обернулся в сторону мертвеца, а затем спешно открыл дверь и вышел. Маленькая Ева попыталась заглянуть в комнату с трупом, но Даня не позволил ей – он быстро захлопнул дверь.

– А папа? – подняв голову и заглянув брату в лицо, спросила Ева.

– Пойдем! – строго ответил мальчик и, схватив девочку за рукав, направился к выходу.

Тусклый свет от лампы освещал старую мебель, заплесневевшие стены и лестницу, которая громко трещала у них под ногами, словно вот-вот развалится. Шестилетняя Ева не успевала за братом: тот шел быстро и тянул ее за собой, поэтому ей приходилось перепрыгивать ступеньки.

Спустившись на первый этаж, мальчик повел девочку в другую комнату. В просторном темном помещении около стены стоял ржавый железный ящик, высокий и узкий, напоминающий прямоугольник. Ева знала, что это холодильник и что раньше в нем хранили еду. Также она знала, что брат привел ее на кухню, где раньше обедали люди, садясь всей семьей за большой стол. Она знала, что раньше те ели из тарелок и знала, что вместо рук они пользовались вилками и ложками. Увы, ей не удалось застать те былые времена, когда люди, ничего не боясь, спокойно бродили по улицам, когда от нечего делать они смотрели телевизор и часами пропадали в интернете. Ева родилась в грязном и сыром подвале, куда не смогли пробраться охотники. Папа рассказывал ей, каким был мир до всего этого. Ей было трудно представить себе многие вещи, о которых говорил отец. Ей не было знакомо пение птиц по утрам, она никогда не смотрела мультфильмы по телевизору, никогда не праздновала свой день рождения за большим обеденным столом и тем более не получала подарки.

Облокотившись спиной о холодильник, Ева села на грязный пол и стала наблюдать за братом, который спешно открывал ящик за ящиком, надеясь найти что-нибудь съедобное.

– Что с папой? – спросила она.

– Он отдыхает, пусть поспит.

Не найдя ничего, он поднял с пола темно-синий рюкзак, который казался серым из-за грязи, надел его на плечи.

– Вставай, надо идти!

Взглянув на закрашенное окно, девочка поднялась и схватила брата за рукав. Они вышли из кухни и направились к входной двери, которая была подперта диваном.

– Постой! – сказал Даня и, подойдя к дивану, стал двигать его, чтобы освободить проход.

– Мы что, уходим? А как же папа? – возмутилась девочка.

Отодвинув железный засов на двери, Данил взглянул на сестру.

– Пока он спит, мы поищем лекарство, ладно?

Немного подумав, Ева кивнула, затем подошла к брату.

– Но мы ведь вернемся? Здесь безопасно.

– Конечно, – устало ответил он.

Приложив ухо к железной двери, он стал внимательно слушать.

– Ну что там, есть кто? – прошептала девочка.

В тот же миг Данил показал ей указательный палец, после чего та замолчала. Он долго стоял и слушал, около пяти минут не решаясь открыть дверь на улицу.

Убрав ухо от двери, мальчик тяжело вздохнул и, взяв сестру за рукав, открыл дверь. Яркий свет первых солнечных лучей ослепил их. Закрыв лица руками, дети переступили порог двухэтажного дома. Вскоре, когда их глаза привыкли к свету, они убрали руки от своих лиц и стали смотреть по сторонам. Прямо перед ними стоял ржавый трактор, а возле него, справа, находились три сгоревшие машины. На полусгнившем деревянном крыльце виднелись высохшие следы крови, которые вели в дом.

Данил сделал шаг вперед: он ступил на сухую землю, а затем остановился и стал осматриваться, ведь ночью он не смог ничего разглядеть, потому что им пришлось бежать, да и в темноте мало что можно было увидеть. Его взгляд упал на разрушенный сарай, что находился около дома, возможно, хозяева держали там скотину. На земле лежали детские игрушки и вещи. Территория не очень богатого дома не была обнесена даже забором. Слева от жилища стояли три теплицы, но там, увы, давно уже ничего не росло. Мальчишка кинул взор на остальные дома, которые стояли друг от друга на предельно большом расстоянии, словно люди еще не успели заселить эту территорию. Большинство домов были разрушены. Голые деревья и мусор, валяющийся на земле, немного скрывали эту пустоту пространства. Дальше, вдалеке, виднелись высотки – это была сама Москва.