Гостья - Стефани Майер

Стефани Майер

Гостья

Моей матери, Кэнди, которая научила меня, что в любой истории главное – любовь.

Вопрос

Тело – мой дом,мой конь, мой пес.Что делать мне,если умрешь?

Где мне прилечь,Как мне скакать,С кем дичь ловить?

Как же мне бытьбез скакуна,что резв и горд?Как же понять —чертополохили клад впереди,Раз тело, мой песумный, издох?

Как там вверху,на небесах,без крыш и дверей —ветер в глазах,

как прокатитьсяна облаках?

Пролог

Внедрение

Целителя звали Брод-в-глубокой-воде.

Он был Душой, а значит, по природе сама доброта: терпеливый, честный, высоконравственный, умеет сочувствовать – и полон любви. Беспокойство редко посещало Целителя. А уж раздражение – тем более. Однако поскольку Брод-в-глубокой-воде жил внутри человеческого тела, иногда он поневоле раздражался.

Стараясь не обращать внимания на шепоток студентов-практикантов в дальнем углу операционной, он плотно сжал губы – выражение, которое плохо сочеталось с обычно улыбчивым лицом.

Даррен, постоянный ассистент, заметил гримасу и похлопал Целителя по плечу.

– Им просто любопытно, – негромко произнес он.

– Внедрение – стандартная процедура. Ничего любопытного или захватывающего. Любая Душа с улицы ее выполнит, если понадобится. Пустая трата учебного времени… не на что тут смотреть. – Брод-в-глубокой-воде с удивлением распознал резкие нотки в своем обычно умиротворенном голосе.

– Они еще ни разу не видели взрослого человека, – напомнил Даррен.

Целитель удивленно приподнял бровь.

– Они что, слепые? Никогда в зеркало не заглядывали?

– Ты знаешь, о чем я: дикого человека. Еще бездушного. Из мятежников.

Брод посмотрел на безвольное тело девушки, ничком лежащее на операционном столе. Он вспомнил состояние, в котором Искатели привезли это бедное разбитое тело в Лечебницу, и жалость наполнила сердце. Сколько же ты натерпелась, детка…

Разумеется, сейчас она в идеальном состоянии – полностью излечена. Брод об этом позаботился.

– Обыкновенное человеческое лицо, – прошептал Целитель Даррену. – У всех Душ такое. А как проснется, станет одной из нас.

– Просто для них это так волнующе.

– Лучше бы проявили хоть каплю уважения. Душа, которую мы сегодня имплантируем, не заслужила, чтобы на предназначенное ей тело глазели. Ей и так несладко придется во время акклиматизации. Несправедливо заставлять ее проходить через это.

Говоря «это», Брод подразумевал отнюдь не любопытствующих студентов. В голосе снова зазвучали резкие нотки.

Даррен ободряюще похлопал Целителя по плечу.

– Все будет хорошо. Искателям нужна информация…

При слове «искатели» Брод-в-глубокой-воде смерил Даррена взглядом, который иначе как свирепым не назовешь. Даррен потрясенно заморгал.

– Извини, – тотчас спохватился Целитель. – Не хотел. Просто я переживаю за эту Душу.

Он посмотрел на криоконтейнер у стола. Ровный, тусклый свет индикатора указывал на то, что резервуар занят и пребывает в режиме заморозки.

– Ее специально выбрали для этого задания, – примирительно заговорил Даррен. – Исключительной отваги Душа. Ее жизни говорят сами за себя. Полагаю, она и сама бы вызвалась, если бы могла выбирать.

– А кто из нас не вызвался бы, когда речь идет о высшем благе? Но сейчас… во благо ли это? Вопрос не в ее готовности, просто у любой, даже самой отважной, Души есть свой предел.

Практиканты также обсуждали замороженную Душу.

Брод ясно различал слова; шепот стал громче, голоса звенели от возбуждения.

– Она жила на шести планетах.

– Я слышал, что на семи.

– Говорят, она каждый свой срок меняла вид носителя.

– Как такое может быть?

– Почти всеми побывала: Цветком, Медведем, Пауком…

– И Водорослью, и Летучей мышью…

– И даже драконом!

– Не может быть, чтоб на семи.

– На семи или больше. Начинала еще на Истоке.

– Да ты что?! На самом Истоке?

– Тише, пожалуйста! – вмешался Целитель. – Тех из вас, кто не желает осваивать профессию молча, прошу покинуть помещение.

Все шестеро студентов пристыженно умолкли и чуть расступились.

– Приступим.

Все было готово: соответствующие препараты разложены возле девушки, длинные рыжеватые волосы убраны под операционную шапочку, стройная шея открыта. Девушка медленно дышала, накачанная снотворным. На золотистой загорелой коже не различить и следа недавнего… происшествия.

– Даррен, запускай оттаивание.

Седовласый ассистент уже стоял наготове возле криоконтейнера, держа руку на регуляторе. Он щелкнул предохранителем и остановил крутящийся диск. Красный огонек над серебристым цилиндриком замигал все быстрее и быстрее, меняя цвет.

Брод-в-глубокой-воде сосредоточился на лежащем без сознания теле: точными короткими движениями сделал надрез у основания черепа, спрыснул жидкостью, которая остановит кровь, пока он будет расширять отверстие. Целитель аккуратно, стараясь не повредить, раздвинул шейные мышцы, обнажив бледный позвонок.

– Душа готова, Целитель, – сообщил Даррен.

– Отлично. Неси.

Брод чувствовал присутствие Даррена, знал, что ассистент стоит наготове – они не первый год работали вместе. Целитель расширил отверстие.

– Пошла, – прошептал он.

Показалась рука Даррена: в сложенной ладони серебрилась еще не проснувшаяся Душа.

Целитель много раз видел незащищенную Душу и неизменно поражался ее красоте. Душа сияла в ослепительном свете операционной ярче, чем прибор, поблескивающий в его руке. Покачиваясь и пульсируя, она вытянулась на ладони, радуясь свободе. Тонкие, воздушные соединения развевались тысячей нежных серебристых нитей. И хотя каждая Душа была по-своему прекрасна, эта просто завораживала.

Не он один наслаждался зрелищем. До Целителя донесся тихий вздох Даррена и восхищенное перешептывание студентов.

Даррен осторожно вложил крохотное искрящееся существо в раскрытое отверстие. Душа плавно скользнула в предложенное место, вплетаясь в чужое тело. Брод-в-глубокой-воде любовался умением, с которым она обживала новый дом. Соединения крепко обернулись вокруг нервных центров, разрастаясь, проникая в недоступные глазу глубины, проворно, ловкими движениями захватывая мозг, глазные нервы, ушные каналы. Вскоре на виду остался лишь крохотный мерцающий сегмент.

– Молодец, – прошептал он Душе, зная, что та не слышит. Уши принадлежали девушке, а она спала крепким сном.

Осталась рутина: завершить операцию. Он очистил и залечил рану, смазал клейким бальзамом края разреза, которые тут же сомкнулись над новым жильцом, и щеточкой втер порошок от шрамов в тонкую полоску, оставшуюся на шее.