Апостол любви. Воспоминания о митрополите Антонии Сурожском и другие - Валентина Матвеева

Валентина Матвеева

Апостол любви. Воспоминания о митрополите Антонии Сурожском и другие

© В. Матвеева, текст, составление, 2016

© Издательство «Сатисъ», 2016

Благодарим Фонд Митрополита Антония (Metropolitan Anthony of Sourozh Foundation) за предоставленные фотографии.

Вместо предисловия

«В начале 20-х годов в Англию прибыло около 600 русских эмигрантов. Не напрасной оказалась их скорбная, одинокая жизнь на чужбине. Вся любовь этих людей устремлялась к родной земле. К той земле, куда не было им возврата.

Первые годы нашего рассеяния… всё было потеряно: Родина далеко, родные – вне досягаемости, жизнь так тяжела, что страшно и вспоминать. В этой обнаженности и обездоленности многие русские нашли Христа в Евангелии Господнем».

Православие в Англии

Русская Православная Церковь существует в Англии с тех пор, как туда приехало русское посольство. При посольстве всегда была небольшая церковь, в 1919 году её закрыли. В 20-е годы, когда в Англию приехали эмигранты из России, они стали искать возможность устроить церковь. Всюду, куда бы ни приезжали русские, первое, что они начинали строить – это церковь. Владыка Антоний по этому поводу сказал, что «русское рассеянье превратилось в сеянье. И что ничего случайного в этом мире не бывает. Может быть, эта эмиграция и отток православных из России нужен был для того, чтобы по всему миру, везде, куда приезжали русские, возрастали православные церкви». Так было и в Англии. Сначала церкви ютились в каких-то помещениях, потом постепенно стали строить храмы. Первый храм был построен в Оксфорде.

Жизненный путь

Владыка Антоний Сурожский – сын дипломата, работавшего в Персии, – родился в 1914 году. До семи лет жил в Персии. Затем революция в России, и семья, претерпев множество лишений и невзгод, поселилась во Франции. Там будущий митрополит окончил университет. Сразу после университета он был призван на военную службу военным врачом. После капитуляции Франции работал врачом в парижской больнице. Позже принимал участие в движении Сопротивления.

Владыка вспоминает: «Еще в 1931 году я был поставлен перед выбором – к какой Церкви принадлежать: или стать членом Зарубежной Православной Церкви, или остаться в Русской Православной. Подумав, я остался в РПЦ. На это были две причины. Меня всегда учили, что от Церкви можно отойти только тогда, если она проповедует ересь. РПЦ ереси не проповедовала никогда. Второе. Когда Церковь, которой ты принадлежишь, находится в плену, в положении мученичества, в гонении, тогда-то и надо ей принадлежать, быть ее свободным голосом, быть верным ей. И, хотя бы в малом, соучаствовать в ее видимом позоре. И не я один сделал такой выбор. Николай Александрович Бердяев, Владимир Николаевич Лосский, Семен Людвигович Франк и множество других людей. Это люди с разными политическими направлениями. Но мы с Русской Церковью были одно целое, мы не судили ее, а молились и плакали о ней. Мы перед ней благоговели.

Начиналась война, и мне нужно было как-то определиться. И я решил принять монашество, но при этом не хотел выделяться среди своих коллег. Я оставался таким же. Мало кто знал, что я принял монашеские обеты».

После завершения войны в 1948 году в сане иерея приехал в Англию по приглашению англикано-православного Содружества им. свв. Албания и Сергия капелланом; был назначен «временно» в приход Успения Божией Матери после внезапной смерти его настоятеля. «Когда я приехал сюда, то меня поразило то, что в церковь приходили только бабушки и их внуки, моложе 14 лет. В этом возрасте мальчик или девочка может сказать: «Я не пойду в церковь!» Среднего поколения не было. И я решил сделать все возможное, чтобы и среднее, пропащее поколение, вернулось в церковь. Я понимал, что быть православным – это важнее, чем иметь в себе «русскость». Потому что «русскость» может передаваться только в самом православии. Чтобы вернуть среднее поколение, надо было начать служить и вести проповеди, беседы на английском языке. Эта проблема была более чем сложная.

Я прибыл в Англию без знания английского языка вообще. И мой приезд был очень дерзким поступком. Мне предложили стать настоятелем храма, и я согласился на том основании, что если 50 миллионов англичан могут говорить на своем языке, то почему еще один человек не сможет ему научиться? Я рассчитывал, что хорошее знание французского и немецкого языков поможет мне. И я засел за учение. Читал со словарем, слушал, как говорят люди, пробовал всячески произносить те звуки, которые они произносили. Иногда выходило комично, иногда впопад. У меня в приходе оказалось пять-шесть человек, которые не говорили ни по-английски, ни по-русски. Они приехали из Германии. Пришлось служить и по-немецки. Одновременно мы все вместе учили английский. Как только я начал достаточно знать английский, чтобы произносить богослужебные слова, хотя говорить еще не мог, то я стал служить по-английски. Сначала в церковь зашел один человек, потом стали прибиваться другие. Затем мы открыли школу для детей с русским языком. И эти дети вернули нам своих родителей. Вот с чего началось. К сожалению, после третьего поколения русский язык делается пассивным и потом совсем исчезает. Сейчас мы в значительной мере употребляем английский. Случается, что наши прихожане женятся или выходят замуж за человека иного языка, и поэтому требы приходится совершать на очень многих языках. Мы служим по-славянски, по-английски, по-немецки, по-французски, по-гречески, по-испански, по-итальянски. Слава Богу, у нас четверо священников, которые вскладчину могут служить на этих языках. Постепенно наш приход стал многоязычным и многонациональным. Сейчас в нашем приходе около тысячи человек».

На свадьбе о. Сергия Гаккеля. Англия, 50-е гг.

То, что вы сейчас прочитали, является лишь малой частью той действительности РПЦ за рубежом. Вот еще некоторые страницы того времени о русских нищих эмигрантах, живших страшной жизнью в Париже, куда Владыка попал мальчиком со своими родителями. «В одном из подвалов мы оборудовали церковь: Трехсвятительское подворье. Люди жили в такой нищете, что священники питались кусками хлеба, которые прихожане складывали в картонные коробы у входа в церковь. Владыка Вениамин Федченков часто ночевал в церкви на полу, завернувшись в подрясник. И когда однажды я спросил его, почему он спит так, то он ответил: «На моей кровати спит один нищий, а на коврике у кровати спит другой. Я же пристроился здесь». Как сказал один румынский монах, то были времена, когда сосуды были деревянные, а попы золотые».

Начало архиерейского служения. Лондон, конец 1957 – начало 1958 гг.

О жизни приходов

Сейчас РПЦ в Англии имеет около тридцати приходов (На начало 90-х годов). Англиканская Церковь очень терпимо и даже с приязнью относится к Православной Церкви. Чем это вызвано? Их храмы пустеют и разрушаются. Конечно, эти храмы другой архитектуры, но они предназначены для служения Богу, и в провинции чаще всего Англиканская Церковь отдает такие здания православным общинам. Не продает, а отдает. Чтобы туда приходили люди, чтобы там не было мерзости запустения и чтобы здания не разрушались… Кроме всего прочего, как сказал когда-то Арсений Тарковский: «Живите в доме и не рухнет дом», здания рушатся, когда в них не живут люди. В Англии только проблема с колоколами. Власти не ограничивают в богослужении, но не разрешают строить колокольни, заботясь о покое своих граждан. В Эксетере стоит замечательный храм XVI века. И там маленькая колоколенка сделана прямо внутри храма. Оксфорд – это единственный город в Англии, где в то время русские построили храм своими руками. Но власти не разрешили, чтобы храм был выше окружающих домов, и он стоит с плоской крышей.

30 ноября 1957 г., день епископской хиротонии Владыки Антония

Освящение воды в Темзе. Начало 60-х гг.

Что касается членов РПЦ, британцев по происхождению, то мне кажется, что их даже больше, чем русских. Англичане часто переходят из англиканства в православие. Почти всякий англичанин, побывавший осознанно или случайно на службе в церкви Успения Божией Матери, где служит Владыка Антоний Сурожский, как правило, из нее больше не уходит. Я сама была свидетелем подобного случая. Однажды муж моей подруги привез меня с камерой в храм и спросил: «Можно я останусь на литургии?» – «Да». Когда я вечером вернулась домой, подруга спросила меня строгим голосом: «Что ты сделала с моим мужем? По-моему, он спятил». – Что такое? – Он ходит и говорит, что он впервые в жизни ощутил Бога, что там летают ангелы, и что-то еще бормочет. Я говорю: «Но он же был на литургии. Он все это почувствовал». Потом обратилась к нему: «Дэвид, может быть, ты крестишься?» Он сказал: «Может быть». То, что происходит во время богослужения, особенно когда служит Владыка Антоний, трудно описать. Там начинаешь действительно явственно ощущать присутствие Бога. Хор, вся красота православного богослужения, облачение священства, их молитва – все это и потрясло Дэвида. Через два года он крестился. Теперь он прихожанин этого храма. Много читает книг по русскому богословию, святых отцов, размышляет.