Стихотворения - Николай Браун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1960
Кукушка
Зозуля… Зязюлька… Кукушка…Так ласковы все имена!О чем же грустишь ты, подружка?Взгляни, как бушует весна,
Как весело плещет ручьями,Зеленым разливом берез,Как бьет золотыми лучамиСквозь брызги серебряных рос!
По всей неоглядной России,В каком-нибудь сонном леску,В рассветной бестрепетной синиВдруг дальнее дрогнет «ку-ку!»
Зарей еще спится и снится:В былой отшумевшей далиГадает, горюет зегзицаНад судьбами русской земли.
И горестный возглас кукушкиЗвучит отголоском судьбыЗабытой в веках деревушки,Соломою крытой избы,
И древним Путивлем, и блескомРассветных над Русью лучей,И копий, ломаемых с треском,И скрежетом синих мечей.
«Ку-ку!» — и охватит прохладой,И, в прятки играя, зовет,И так одаряет отрадой,Что сердце вот-вот разорвет
От счастья, которому сбыться…Кукуй же, судьбы не тая,Зозуля, зязюлька, зегзица,Бессмертная юность моя!
1960
Живопись
От низин до звездной выси,Все, что видеть мне дано,Я хочу, как живописец,Положить на полотно.
Но не кистью и не краской,Не палитрой в сто цветов,А упрямой, трудной, властной,Всемогущей силой слов.
Я ищу их дни и ночи,Я ищу не те слова,Что ложатся вдоль обочин,Словно мертвая листва.
Пусть лежат!Мне их не надо!Отыскать бы мне тона,Чтобы всей земли отрадаВ них была отражена:Ливни света,Краски неба,Плеск ручья,В ромашках луг,Добрый дух ржаного хлеба,Сердца трепетного стук.Чтобы краски под рукамиСами пели,Сами шли,Чтобы смелыми мазкамиНа полотнах зацвели,
Чтоб палящий и студеный,Грозовой,Цветной,Земной,Как бы заново рожденный,Мир сиял передо мной.
1961
Март
Иду в страну лучистуюПо имени Весна,Туда, где Март бесчинствует,Воспрянув ото сна,Туда, где шубу снежнуюОн сбрасывает с плеч,Чтоб к солнцу грудью вешнею,Земною грудью лечь,Где так ликуют зяблики,Где, разрубив снега,Ручьи кривыми саблямиВрезаются в луга,Где над любой проталинкойЕще витает пар,Где в каждой капле маленькойДрожит весны пожар.
Иду в страну сверканияРучьев, и зорь, и звезд,Иду в страну Искания,В поселок птичьих гнезд,Иду, отбросив трудности,Развеяв тени сна,В страну бессмертной юности —По имени Весна.
1961
Космонавт уснул…
Космонавт уснул среди вселеннойВ бешено летящем корабле,Все земли тревоги, все, что тленно,Где-то там оставив, на земле.
И уже свободный, невесомый,Озаренный славой на века,Космонавт уснул совсем как дома…Мимо мчалась звездная река.
А вдали, знакомая до боли,Будто пылью звездною пыля,В голубом качаясь ореоле,Шла планета гордая Земля!
Шла, сверкая, в черном океане,А на ней, земной отбросив сон,Вслушивались трепетно земляне:Вот уснул, вот спит, вот дышит он…
Вот оно — его сердцебиенье,Кровь его земная, словно гром,Оглашая звездные владенья,Мерно бьет в пространстве мировом.
Бурею летящий по орбите,Спит, как пахарь наших мирных нив,Спит, как настоящий небожитель,Звезды в изголовье положив.
Просто спит, как человек усталый,Утвердивший праведную власть.Лишь Земля не спит, как мать, бывало,К изголовью сына наклонясь.
1961
«Нас не сможет ничто никогда разлучить…»
Нас не сможет ничто никогда разлучить,Навсегда разобщить, к жизни врозь приучить.
Как же так? Врозь шагать, врозь дышать? Как же врозь,Если все в нашей сути корнями сплелось?
Разлучить — разорвать, разломать, разрубить —Все равно что убить, все равно что не быть!
Если это стена, разводящая врозь, —Жажда видеть пройдет эту стену насквозь.
Если даль расстояний, дорог разворот —Жажда слышать услышит твой голос, найдет.
Если ночь, если мрак, если скопище туч —Все прорежет любви несгорающий луч.
Никакая страда, никакая бедаНе затмит, не убьет этот луч никогда!
1961
«Может быть, потому…»
Может быть, потому, что я в детстве ходил босикомПо траве, по весенней меже, по осеннему жнивью,Прикасался щекою к дубам, и к березам, и к вязам,И руками кору их шершавую гладил,И смотрел, как на чудо, на вспыхнувший первый подснежник,Словно музыку, слушал и шорох листвы, и ручья лепетанье,Кукованье кукушки и перепелов перекличку, —Может быть, потому и сейчас не как гость я вступаю в природу,«Здравствуй!» — шепчут мне сосенки. «Здравствуйте!» — я отвечаю.Со степенною елью веду разговор я степенный,Понимаю язык тростника, ручейка и рябины,Будто сам становлюсь тростником, ручейком и рябиной.И стремительной ласточкой, режущей крыльями небо,И скворцом, что дает позывные с высокой скворешни.Может быть, потому и весной молодею, старею под осень,На рассветной заре веселюсь и грущу на закате,И молчанью учусь у безмолвия звездных ночей,И учусь красоте у цветка, что незримым художником создан.Я с природою слит, словно капля с волной в океане,Но и капле дана первозданная жажда полета,Чтоб, взлетев над волной, отразить глубину океана.
1962
«Мой мозг работает…»
Мой мозг работает.Мой мозгВбирает все в себя, как воск:Журчанье струй,Круженье троп,Деревья, вросшие в сугроб,Полет пылинок,Бег планет,И ночи мрак,И полдня свет.Но он не слепок восковой,Не слиток мертвый — он живой:Он может мыслью луч разъять,В турбину молнию вобрать,Огонь души вдохнуть в слова,Услышать, как растет трава.Он, вечно юн и вечно нов,С извечных тайн сорвать покровСпешит…Работает мой мозг,Чтоб мир податлив стал, как воск.
1962
«Я все немею перед красотой…»
Я все немею перед красотой,Я замираю перед высотой,Я радуюсь лесному ручейку,Где в брызгах смеха — искорки слезы,Я руки простираю к ветерку,Предвестнику живительной грозы.Я открываю утро, словно дверьВ неведомое, полное чудес.Бери его, любою мерой мерь,Прикинь его на цвет, на вкус, на вес, —Оно безмерно. Вечной новизнойОно всю жизнь горит передо мной.Я все никак привыкнуть не могуНи к снегирям на розовом снегу,Ни к шороху капели по весне,Ни к первым ядрам грома в вышине.И все грущу от песенки простой,И все немею перед красотой.
1963
Мадонна
И нет конца. И жизнь бездонна.И бесконечна красота.Во всех веках жила Мадонна,Задолго до того холста,
Что тонкой кистью тронул гений,Запечатлев земной родник,Земных достойный песнопений,А не бесплотный постный лик.
Не потому ли и небеснымОн был земными наречен,Что здесь, в кругу земном и тесном,С мечтой извечной обручен.
Мечта земное возвышалаНад приземленной нищетой,И все, что высотой дышало,Звала небесной красотой.
Но в этой жизни быстротечной,Горя немеркнущей весной,Она останется навечноНечеловечески земной.
1963
