Жизнь коротка, как журавлиный крик - Айтеч Хагуров

У некоторых ребят были деревянные чинэ, но самые лучшие чинэ — из рогов вола. Тетя достала мне такое чинэ, причем чернобелого цвета, и я с ним не расставался всю зиму.

Ill

Ночью творится невообразимое: треск, шум, всплеск, звуки раздираемой материи, громкий шепот, вой, лай… Тетя не вытерпела и, читая молитвы, подошла кокну. Пришла и Нысэ. С улицы раздаются голоса.

Не слушая тетю, Нысэ вышла в коридор, открыла засов входной двери… Через некоторое время вернулась и со смехом сообщила: на Белой начался ледоход!

Так весна ворвалась в нашу жизнь…

Весна в ауле Адамий напоминала всеобщий потоп. Аул фактически находился на полуострове: справа — Тщитское водохранилище, слева — река Белая, далее за аулом — канал, соединяющий Белую с водохранилищем. Стремительная в летние месяцы, весной Белая становится бешеной, выходит из берегов, затопляет все вокруг аула.

Наступало время Большой Воды.

Большая Вода требовала жертв.

Наступала ночь, в которую Большая Вода образовывала в Белой главную Воронку, из которой раздавался Глас, перечислявший требуемые Водой жертвы:

двух мальчиков и одну старуху. Всегда находились в ауле несколько человек, которые подтверждали: да, слышали именно эти требования!

Не проходило и месяца, как тонули два мальчика и одна старуха.

Вода постепенно входила в свои берега.

Наверное, чрезмерное внимание к требованиям Большой Воды отвлекало от других жертв весеннего разлива.

Когда вода войдет в берега, когда станет совсем тепло, мужчины (женщинам этого не дано) будут часто видеть Женщину Воды Къольбаст.

Ничего неизвестно о том, как она выглядит ниже пояса, потому что видят ее со спины, сидящей на самом берегу, лицом к воде. Она расчесывает особым гребнем — синтракъ — свои длинные, до земли, волосы. Красота ее лица пугает:

если она обернется, лучше не смотреть ей в лицо. Гребень — синтракъ — обладает особым свойством: если добыть его, будут исполняться любые желания. Кроме тех, что направлены против самой Къольбаст.

Удалось одному ловкому человеку по имени Исхак выхватить у Къольбаст ее синтракъ. Но не смог он воспользоваться его волшебным свойством, потому что не может жить Къольбаст без своего гребня. Стала она каждую ночь приходить к дому этого человека, лицом припадать к окну и просить: «Исхакъ, верни мне синтракъ!..» Лицо ее Устрашающей Красоты и голос говорящей Твари так пугали домашних, что они стали по очереди сходить с ума. Но и отдать гребень Исхакъ не мог: как только выходил он из дома с гребнем, растворяющаяся в ночи Къольбаст успевала отдаляющимся голосом лишь прокричать: «Принеси — и-и гребень сейчас к то — о-му ме — есту, где о — о-отня — я-л у меня — я-я — я…» Преодолел Исхакь страх, пошел ночью на то место… И не вернулся.

Поэтому при встрече с Къольбаст не надо с ней связываться… Лучше ее вспугнуть. Или, если есть кнут, стегануть по спине. Она тут же нырнет — и исчезнет.

Мой дядя Гиса до сих пор утверждает, что дважды видел Къол ьбаст, и один раз огрел ее кнутом. Он точно может указать и место, где это произошло.

И мой дедушка Калятчерий, который никогда не говорил неправды (а это все могут подтвердить), тоже утверждал, что неоднократно видел Къольбаст.

Если действительно существует единое информационное поле Вселенной (об этом наука стала говорить вполне серьезно), то почему и такая вездесущая стихия, как Вода, не может принимать, перерабатывать и использовать мировую информацию. А если она это может, мы имеем некий Солярис здесь, на Земле. Да и вообще, как бы вся наша планета не превратилась в Солярис.

Впрочем, любопытно и другое: современные уфологи, описывая возможные ситуации встречи с инопланетянами, не рекомендуют вступать с ними в контакт и советуют побыстрее от них удалиться. Такие же рекомендации были выработаны во времена моего детства относительно встреч с джинами, которых было много и одной из разновидностей которых была Къольбаст.

Справедливости ради надо отметить: не все акции Солярис-Природы были тогда опасными или зловредными. Так, Лес действовал через Лесного Старика. Этот старик обычно выходил из лесу на дорогу, услышав скрип телеги, подсаживался к вознице и довольно подробно рассказывал: что ждет людей, как им надо себя вести. Выложив все это, просил остановить телегу в самом дремучем месте и, попыхивая люлькой, уходил в чащу. Проехав сотню метров, возница догадывался, что с ним беседовал не обыкновенный, а Лесной Старик. Его охватывало состояние мистического страха, озарения и восторга. Это состояние он передавал аульчанам. А те несли его в другие аулы. Особенно в военные годы, но и потом, долго еще после войны, во всех аулах Бжедугии слышал я передаваемый из уст в уста Апокалипсис Лесного Старика. По рассказам, это был один и тот же старик: благообразный, попыхивающий трубкой.

Что касается мусульманской веры моей нации, воспоминания детства убеждают меня: она лишь по форме мусульманская, а по содержанию в большей части языческая.

Язычество — детская пора человеческого духа. Когда в детстве окунаешься в язычество, оно оставляет поэтические воспоминания. Каким бы ни было детство..

Я заговорил о волшебствах Природы в связи с весной. Именно

весной становятся особенно явными ее волшебства. Помню, когда все живое, возбужденное весной, не могло угомониться всю ночь. Безумствовали лягушки, в базах бодрствовала скотина, а та, что смогла выйти, ходила неприкаянная. В своих гнездах всю ночь свиристели птички.

Люди сновали по улицам или собирались группками, слышны были их говор и счастливый смех.

Приходили и уходили соседи. Тетя Саса и Нысэ были заняты своими делами больше, чем днем.

Днем не так было заметно цветение деревьев, но ночью — какими они были той ночью! Вишня накинула на себя покрывало из цветов — от земли до земли, не видно ствола! Абрикос цветет высоко, до неба. А невысокие жердели, все три, словно сцепившись за руки, цветут вместе.

Подходишь к любому дереву — и чувствуешь торжественное, особенное, откровенное его цветение.

Как потом, спустя много лет, рассказывала тетя Саса, один мальчик всю ночь «дурачился»: подойдет к дереву, постоит — и неожиданно звонко — звонко расхохочется! Потом подходит к другому дереву. Стоит, набирается смеха — и опять звонко — звонко… Когда его спрашивали, что это с ним, он отвечал, что его «щекочут» деревья.

Не помню проделки этого мальчика. Хотя кое‑кто говорил, что это был я… Но ту теплую, светлую весеннюю ночь, околдовавшую всех нас, помню до сих пор.

Уже в огородах поднялась кукуруза, уже на грядках выстроился зеленый лук. По утрам бригадир опять стал кричать у ворот, требуя, чтобы не опаздывали. Это был другой бригадир — злой, бессердечный, никогда не улыбавшийся. Все с любовью вспоминали прошлогоднего, которого перевели в табачную бригаду. Тетя с Нысэ возвращались с поля поздно, очень уставшие. В связи с жертвами весеннего разлива тетя ужесточила условия, предъявляемые к моему поведению в ее отсутствие. Я ни в коем случае не должен уходить со двора весь день.

Однообразие этих дней взорвало неожиданное появление двоюродного брата Руслана. Он выскочил из‑за угла хаты, где прятался, чтобы испугать меня. Это был настоящий испуг — от настоящей радости! Оказалось, они приехали с матерью, тетей Нагойхан — сажать огород, принадлежавший им здесь. Тетя прислала Руслана и

проведать меня, и пригласить к себе. На мои слова о том, что мне нельзя покидать все это хозяйство, порученное мне на целый день, Руслан стал хохотать:

— Да откуда она узнает, куда ты ходил? А кому все это хозяйство нужно?! — неотвратимо соблазнял он.

Так Руслан начал крушить узкие границы моего жизненного пространства и избавлять меня от педантизма. Однако закончилось все это не лучшим для меня образом.

Каждый день я ходил к ним, а потом уговаривал Руслана пойти к нам, помня о своих обязанностях стража хозяйства.

В конце тетиного огорода было место, в котором осталась вода от весеннего разлива. По краям оно заросло осокой. Мы делали из ивовых прутьев подобие невода и протаскивали его по дну этого водоемчика. Наш «невод» выбрасывал на берег множество рыбешек. Мы вывешивали их на веревочке, протянутой под карнизом коридора, и ждали, когда они подвялятся. На каком‑то этапе Руслан заявлял: «Готовы!» — и мы начинали их есть.

Руслан из всех двоюродных братьев был самый веселый, авантюрный и легкий. С ним было хорошо. Однажды я с ним даже грабил магазин, и было это потом, когда я вернулся в аул Кунчукохабль.

Вскоре настало время, когда им надо было возвращаться: тетю отпустили из колхоза ненадолго.

В следующий раз приехали тоже ненадолго — полоть огород. Было уже жарко, и на Белой купалась вся детвора аула. В самой Белой купались большие ребята, а мы, маленькие, — в заливчике, где водились лягушки. Метод обучения плаванию Руслан избрал самый простой и эффективный: толкал меня с берега в глубокое место, прыгал за мной и, чуть — чуть подталкивая, помогал выбраться. Я плакал, ругался, но потом был не прочь повторить урок.