Алмазы мертвеца - Марина Серова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, Женя, я тоже думал об этом. Но если предположить, что эти самые, как ты говоришь, ценные вещи были уложены в некий металлический чемоданчик, сундучок или шкатулку, то при нагревании они могли бы и не пострадать. Ведь я не думаю, что мой дед был такой дурак, чтобы прятать ценную вещь так, чтобы она пострадала.
– Логично, – согласилась я. – Опять же, мы не знаем, что это было – шкатулка, коробка, сверток, и не знаем, что было внутри.
– Не знаем. И, Женя, поверь мне, я, правда, не знаю, что там было. Я даже не знаю, что именно нам надо искать. Это просто какая-то идея фикс.
– Раз появилась такая идея, то надо действовать! – подбодрила я.
– Согласен! – Глаза Олега загорелись. – Что бы там ни было, мы должны найти это!
– Значит, будем искать. Хорошо, идем дальше. Что ты там говорил про фотографию?
– Да, фотография…
Олег быстро встал, подошел к иконам, под которыми были полки, и достал оттуда большой альбом. Сдув с него пыль, он чертыхнулся и снова сел на стул. В его руках был старый фотоальбом, обшитый бархатной тканью бордового цвета.
Открыв его и быстро пролистав, Олег остановился на определенной странице, после подвинул альбом ко мне.
– Вот. Это любимая фотография бабушки. Она ее очень любила. Ей тут сорок лет.
Я посмотрела на фото. Молодая, красивая женщина с волевым взглядом. Черные волосы, собранные в косу, высокий аристократичный лоб, мягкие линии подбородка, волевые губы с какой-то внутренней, слегка заметной улыбкой. Хотя улыбка больше исходила из глаз. Глаза… Темные, пронзительные, и густые черные брови над ними. Раньше брови не выщипывали. А может, кто и выщипывал, но бабушка Олега этого не делала.
Фотография была приклеена прозрачным скотчем за уголки.
– Я ее отклеивал, – словно прочитав мои мысли, произнес Олег. – Не знаю, правда, зачем? Но просто отклеил, вертел ее в руках, рассматривал, словно пытался найти какой-то ответ, но так ничего и не понял. Боюсь, слова насчет фотографии были просто бредом.
После этих слов я посчитала нужным спросить:
– Олег, а ты точно уверен, что все сказанное твоей бабушкой не является бредом?
Олег ответил не сразу. Он снова глотнул воды, затем захлопнул альбом и убрал его обратно под иконы.
Я еще что-то хотела спросить про фотографию, промелькнула какая-то мысль, но тут же испарилась. Ладно, потом вспомню, спрошу.
– Нет, Женя! Это не бред! Я же говорил тебе, что она не раз рассказывала мне в детстве про то, что дед нашел в каком-то заброшенном барском доме клад. А когда я у нее спрашивал, куда он его спрятал, то она так хитро улыбалась и отвечала: «А кто ж его знает, куда спрятал…» Правда, потом, года три спустя, я сам об этом заговорил с ней, на что она отмахнулась, но ответила уже по-другому: «Всему свое время, подрасти для начала». На этом все! Я подрос, институт, работа, свидания. Да я потом совсем забыл об этом разговоре и об этом кладе, будь он неладен. И вряд ли вспомнил бы, если бы бабушка перед смертью не стала снова про него вспоминать и говорить загадками. Вот почему бы сразу не сказать, где он спрятан? Ну что за женщина.
– Да уж, согласна, загадочная у тебя была бабушка, – иронично заметила я и тут же перешла к делу: – Хорошо, предположим, твой дед спрятал найденный клад где-то в печи. Но ведь он много клал печей? Вот эту, которую ты сломал, он сам строил?
– Да, он сам. Поэтому эту версию как самую доступную я решил проверить в первую очередь. И мыслишь ты верно, Женя! Я тоже об этом думал и в связи с этим наметил дальнейший план наших действий!
Мой подопечный выразительно замолчал.
Я тоже не отвечала, давая понять, что жду продолжения.
– Я тут недавно неожиданно вспомнил! У моей двоюродной бабки, это сестра моего деда, на окраине села был дом, и я точно помню, что дед делал ей новую печку. У нее до этого была большая настоящая русская печь, но она уже стала рушиться, дымиться, и дед предложил ей сделать новую печку-теплушку.
– Это, я так понимаю, было давно?
– Да. Мне тогда было лет шесть. И я точно помню, как дед пошел делать печь своей сестре. Причем заметь, печку можно было подлатать, что-то там заделать, и она, мне кажется, еще бы век прослужила. Делали раньше на совесть. А тут вдруг дед решил сломать старую печь и построить новую. Сейчас мне показалось это подозрительным.
– Ты хочешь сказать, что твоему деду взбрело спрятать найденный им клад, и он решил это сделать таким образом. Подожди… – я призадумалась, – со слов твоей бабушки, дед нашел клад, когда тебя еще не было в помине.
– Верно, – кивнул Олег. – Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь. Получается несостыковка во времени. Но подожди… возможно, клад хранился до этого в другом месте, и дед решил его перепрятать.
– И решил замуровать его в новой печи своей сестры?
– А почему бы нет?!
– А много печей построил твой дед в этом селе? Возможно, и не только в этом?
– Думаю, много. Он был хороший печник. Но посуди сама, какой смысл ему прятать клад в чужих домах? Зачем так рисковать?
– Резонно, – согласилась я. – Значит, дальнейший план наших действий – это заброшенный дом твоей двоюродной бабки?
– Да! – ответил мой клиент, и глаза его при этом сильно заблестели.
* * *Утреннюю пробежку мы совершали вдвоем. Олег побежал со мной не из-за любви к спорту и бегу, просто в этом возникла необходимость. Мы решили сбегать на разведку.
Для меня ежедневный подъем в шесть утра – это норма, и пробежка с десяток километров – тоже не проблема. Мой тренированный организм привык и не к таким нагрузкам.
Для моего подопечного ранний подъем тоже не был проблемой, а вот бег по пересеченной местности оказался слегка в тягость.
