Волчий выкормыш - Евгений Рудаков-Рудак

– Чего хочется? Кому это хочется? Ты, Васька, своего Ромку поучи, и уделывай!

Зотиха между бурными обсуждениями сходила в баню и тут же позвала Валентину.

– Вода уже теплая, мальцу хватит. Я окроплю святой водой и молитву почитаю, а ты уж не ходи в баню, у тебя шибко глаз чижолый. Принеси чем вытирать и одежонку какую. Васька, свари пацану кашу, или картошки намни с молоком!

– Тётка у него полуродная есть, пусть и мнёт. Она ни картошки мальцу, ни мужу собственному размять не способная! – Василиса пошла за ворота, гордо подняв голову.

Сашку дружно понесли в баню. Одни женщины пошли посмотреть на «чудо», то есть, на то, как будут дитё святить и ведьму – чёрта ли, изгонять. Некоторые расселись по двору, кто где, ждать, чем всё закончится. Несколько мальчишек, несмотря на запрет, побежали за друганами, которые под локотки повели Андрея в степь, но мужики тоже шуганули их, да и женщины закричали. Но двое пацанов, прячась, огородами да кустиками, всё же увязались.

…Шумно перешли ручей, попутно кто-то упал в тёплую воду и немного освежился, но в целом, все были настроены решительно, было не до купания, когда проводится такое важное следствие, а тут, можно сказать, решается судьба честного имени, своего же другана.

Толпа шла споро и шумно, галдя по делу и выражаясь, особенно, когда падал неустойчивый герой, а через него летело еще несколько человек кувырком. Солнце уже катилось к закату, со степи потянуло зябким ветерком, и компания заметно оживилась. Как только перешли дорогу, тут же присели под кустами – и пустили стакан по кругу. Петро руководил важным процессом: плескал, как было у них принято, по десять капель, каждый торжественно принимал и говорил своё слово за смелого «ангидрида». Пацаны бегали кругами, но не очень далеко. Неожиданно все остановились… такой картины никто ещё не видел, хоть прожили в степи всю свою сознательную жизнь. Сначала, осторожно выглядывали из-за кустов, и просто смотрели и молчали, потеряв дар речи, и только через несколько минут стали бурно обсуждать. А обсуждать было что.

Метрах в пятидесяти от них, на дороге, друг против друга, стояли орёл и суслик. Все увидели такое, чего никогда никто не видел, потому что и такого не должно быть никогда. Орёл в степи всегда был охотником, а суслик добычей. Пока орёл кружит высоко в небе, можно за степь быть спокойным, а значит, законы природы для всех остаются такими, какими их установил Создатель и другому не бывать. А тут… стоят, качаются, как два другана с похмелья – суслик и орёл, беседуют. По виду, так отношения выясняют, что почём, да что и как тут, в степи, на полном серьёзе, вроде. А кто тут хозяин!

– Не, мужики, что делается, а! А суслик-то как, как моя стоит, руки в боки!

– Сдохнуть можно! Ну, додумались, да. а, стоят, как друганы… Делят чего ни то? – Петро едва не поперхнулся десятью каплями.

А Кожахмет бледнел всё больше и больше, тёр усиленно глаза, потом нарвал травы и вытер лоб.

– Э..э, совсем плохо дело, однако, – сказал он и погрозил пальцем в небо. – Отец говорил, дед говорил, его дед так говорил… Ой бай-яй!

– Не тяни, Кожа, что они тебе говорили, может они тоже такого не видели, – подмигнул Фёдор.

– Э..э, дед моего деда тоже говорил, что мир поломается, когда вода уйдёт совсем глубоко, а рыба вылезет на берег и как заяц прыгать будет. Когда волк придёт к человеку и скажет – давай пацана твоего, теперь волчонком будет он! Ворон наглый шибко станет, прилетит, сядет на голову, э. э, скажет, давай глаз выклюю, смотреть теперь некуда тебе. Гордый орёл будет разводить руки и суслика шибко бояться, да? Точно, как баба худая станет орёл. Мужики, конец света будет, однако.

– Сам ты, как баба разнылся! – крикнул кто-то.

– Не скажи так, наши старики дело знали. Орёл не должен с сусликом калякать. Не по закону это, прав, Кожа, – важно заметил Степан. – А то как получается, кто-то ломает нашу жизнь, а у нас забыли спросить, согласные мы или как.

– Нас, друганы, давно никто не спрашивает. При советской власти хоть собрания проводили, вот, как щас помню, на одном я предложил свет провести в свинарник, ну, чтобы свиньям светло было, чтобы поросят нормально поросили. Они не как люди, в темноте ни один хряк на свинью не полезет, – вспомнил Фёдор.

Мальчишки с палками и воплями побежали к странной парочке. Суслик моментально юркнул в густые зарослях конопли, а орёл проковылял пару метров, неуклюже присел, в два прыжка тяжело оттолкнулся и медленно ушел в небо. И никто ничего не понял, что же это было. Дальше Кожа шёл, то и дело оглядывался и бормотал: – Отец мой говорил, дед так говорил, его дед тоже так говорил… Ой бай-яй. Конец нам приходит скоро.

Степан предложил Коже больше не наливать, он пить не научился.

Компания стала подходить к зарослям полыни, когда пацаны заорали:

– Ведро ту. ут, ведро. о! Цинковое, целое, и ни одной дырки нету!

Сломя голову, они бежали навстречу мужикам, размахивая вещественным доказательством. Тут и мужики остановились, и в полной тишине стали рассматривать ведро.

– Новьё, мужики. Это… как это получается. Это получается – всё не так!

– Ты же сказал… в решето изгрызла? – один за другим, как семечки, сыпались вопросы.

Андрей удивленно осмотрел, даже сунул голову внутрь ведра, и что-то там глухо промычал.

– Н..у, так и… Да. а, бля бу! Бывает же, едрит твою в ангидрид. Затянуло уже дырки-то! Ну, друганы..ы.

Невдалеке опять громко загалдели мальчишки, скрылись в траве, потом выскочили. Они бежали и махали целехонькой тяпкой.

– Такие, значица, дела получились! Значица, что ты нам, ангидрид, едрит… твою, решил своим кровным друганам мозги скомпос. стрировать, да?

– Так наливай, не боись! – решительно заявил Андрей. – Ща мы тут и р. раз. брёмся до стака… стаканально. И всё!

– Может волчицы вовсе не было, Андрюха, ты может с бодуна, – в один голос засомневались мужики.

– Да это же, что получается! Сам ангидрид, или может и Валька его, отвезли пацана куда-нибудь, подальше, а теперь привезли назад, и… нате вам, волчицу придумали!

Страсти накалялись, быстро высказывались одно за другим громкие и сильно сомнительные мнения. Петро, плескал в кружку уже из новой бутылки и подавал всем, кроме Андрея.

– Да. а, брехло ты настоящее, ангидрид, твою мать! Никакой волчицы ты и в глаза не видел, получается. Брехло!

– Брехло. о! – неслось со всех сторон.

Снова раздались крики, какие-то не такие, и мужики резко насторожились. Из кустов конопли, рядом, выскочили мальчишки, с белыми от страха лицами. Бежали они, что было мочи, то и дело показывая назад, и каждый старался перекричать другого. На лицах был страх.

– Там, в траве! Здесь, рядом! Там… лежит. Весь в крови! Мертвяк там!

– Волк? Ну, ты смотри!., ну и ангидрид, не брехал оказывается.

– Там, этот… охотник, колобка нашего дед, этот… Шиктыбай!

Наступила тишина. Даже слышно было, как на слабом ветру шелестит шелковый ковыль, а под ногами поскрипывают прошлогодние былинки. Мужики, переглянулись, покачались и медленно, недоверчиво, опасаясь, что это очередная брехня, пошли, куда указывали пацаны. Не доходя метров пять, все разом, увидели лежащего на спине, с широко раскинутыми руками, как будто он хотел всех обнять, и с открытыми глазами, Шиктыбая. Рядом с головой сидел крупный, чёрный ворон. Ошибки не могло быть. Каждый из них, хорошо знал доброго старого охотника, когда еще детьми по степи бегали.

– Кыш, зараза! Тут, как тут. Гляди ты, сволочь, норовит глаза выклевать!

Мужики медленно расступились в крут, потом еще медленнее стали сходиться, поглядывая на необычного ворона. Старик лежал окровавленный до пояса, с разорванным горлом, примятая трава вокруг была красной от крови.

– Кыш, сучара!

Ворон, казалось, их ждал, и в самый последний момент, когда до него можно было дотянуться, взмахнул огромными, белыми изнутри крыльями, и каркнул так, что мужикам показалось, рык его по всей степи прокатился, и… тяжело взлетел. Все так и присели от страха, и никто после не мог сказать, куда он делся. Как в воздухе растворился. Только через минуту другую заговорили.

– Вот и дед мой говорил, шибко наглый будет ворона, – у Кожахмета задрожал голос. – Конец света скоро, ой бай яй…

– Глаза надо бы… з. закрыть, – сказал кто-то, стуча зубами. – Положено.

– С…страш… шно, м… муж… жики, как же это? Это же горло вырвать – это же!

– Чем ему горло-то?

– Это ж… какая силища!

– Ангид…Андрей, а ты где был… Ты же говорил с Валькой был.

Андрей, при виде окровавленного Шиктыбая, тут же протрезвел… побелел. Он тянул руки, то к одному другану, то к другому.

– Всё видел, мужики, чес. слово, друганы, бля бу. Она это всё, волчица. Я ж говорил клыки – во! Пасть – во!

– Ты и про Вальку так говорил.

– Один хер! Только Шиктабая с нами не было.

Никто не осмеливался дотронуться до залитого кровью лица и закрыть глаза.

– Пацаны, сбегайте за тележкой, у меня во дворе стоит. Только никому ни слова, – наказал Федор. – Не то бабы сбегутся раньше времени.