Волчий выкормыш - Евгений Рудаков-Рудак

– Да. а, кто бы подумал, Андрюха, что ты такой. С голыми руками. Да..а. – стукнулись кружками.

– А где, малец… Покажешь?

– В бане, отмывается от волчары. Дух от него, скажу я вам, друганы! Что только в жизни не нюхал, но такого! Ну, ещё по одной… занюхать.

…А в это же время Валентина, захлёбываясь и задыхаясь от азарта, рассказывала Зотихе.

– В огороде как раз были, я картошку полола, а Андрей огурцы поливал. Вдруг, слышу – в степи дитё плачет. То слышу – а то не слышу. А мужик одно – ты, дура, мол! Откудова дитё в степи, спустя стоко. А у меня в голове з..з..з! Вот те крест! З..з..з! Током по мозгам дзынь, как молнией… дзынь и всё!

– Царица небесная, да как же это всё? Отпели ангелы Сашку и на крылышках в рай унесли, на прошлой неделе ещё. Как щас помню, я молилась и поминальную читала.

– А я, знай, одно говорю ему, Сашка, говорю это наш, сынок Анькин. Кричит его голосом, Сашкиным! Ну, и бегом в степь.

– Одна, с голыми руками? Ой, матушка!

Неслышно вошла Василиса, дочь Зотихи, самая грамотная в поселке. В лучшие времена работала кассиром в Заре коммунизма. Она тихо встала за дверью и прислушалась. Василиса такая была всегда, ей надо было знать всё досконально, как в кассе – что, когда, почём и сколько.

– С тяпкой я была, а Андрей с похмела, гад, за мной еле-еле поспевал, с ведром. Выбегаем, где конопля растет, а она там в аккурат и сидит, сучара-волчара, с теленка. Ей-бо! Не… она не сидела, Сашка под ней сидел и сиську сосал!

– О..ой, матушка, царица небесная! Вальк, а ты не брешешь? Перекрестись!

– Мне, бабка, не до брёха, не тот случай. Тама, того и гляди, ну как!., волчара пацана бросит и в самою глотку тебе вцепится!

– Ой. ёй, святые угодники! А мне за что!

– Да не тебе, а мне. Ну… тут и Андрей с ведром. Кричать даже забыл как надо, паразит! Замахали, он ведром, а я тяпкой. Тут волчара испугалась, оскалилась. Зубищи… Во! С палец мой.

– Ой. ой. ёй! Ведро-то хоть с водой? Волки воду шибко боятся. Подойти, плеснуть надо было.

– Да разве этот дурень догадается. Зверюга как увидела меня с тяпкой, так и рванула в степь.

– А малец?

– Так бросила она его и… как прыганёт! Зубы выставила на полметра вперед себя! Ей-бо!

– Батюшки-светы! А ты?

– А я пацана схватила и бежать.

– А мужик?

– Так он вперед меня рванул!

Убрав занавеску, вышла, усмехаясь, Василиса, руки в боки…

– Мам, не слушай, это брехня всё. Ты, Валька, Сашку мне покажешь?

– А хоть сейчас! Смотри ты… Брехня! Спит он в сарае, пока баня топится. Ну, ты гляди, брехня. Да я Сашку, может быть, вот этими руками из зубов вырвала! Я может быть, и сама там, чуть! Да куда тебе! Ты глянь! – видно было, что Валентина очень сильно обиделась на «брехню».

– Ну и глянем, – усмехнулась Василиса. – А ты к нам-то, зачем пришла?

– Не к тебе пришла, не боись. Я чего пришла, бабушка. Помогла бы мальца отмыть, пошептать чего над ним, из святого. Непутевый он какой-то у нас народился, а после такого, думаю, молиться над ним надо обязательно. Какого хера он с этих пор к волчьей сиське тянется!

– Правильно, Валька, надо… Ой, как надо к нему с молитвой. Может и не волчица то вовсе была, а чертяка самая настоящая, да. а, а хужей – не приведи господи, то была ведьма! – Зотиха перекрестилась.

– Точно, ведьма она! Морда у ей, то волчья, а то человечья! Я как глаза закрою, так обличье вижу!

– Ага… Мам, да это она бабку свою или мать узнала? У них всегда так было, то они овечки, то волчицы. – Василиса хмыкнула и вышла.

– Сама ты, Васька, дура, как была, так и есть. Как, бабушка, пойдешь?

– Господь с тобой, как же не пойти мне, ты это правильно решила. По-первой, обязательно надо с Богородицей и со Спасителем, помолясь, избу обойти, чтобы от нечистой силы со всех сторон оборониться. Или, перво-наперво, нам ребятёнка твоего надо окунуть и пошептать над ним, в бане. Нечистая сила шибко не терпит когда в бане молитвы читают, она там сама любит обретаца. А потом уж и избу обойдём с иконками.

– А может огород и двор заодно освятить?

– И ширинку у мужика, – хмыкнула Василиса.

– Ох. хо, охальница ты, Василиса, мало я тебя за патлы таскала, – вздохнула старуха. – Ты не балуй шибко! Горе тута такое на лице. А людей нонче, ох как много непутёвых. Как начнут ржать да пальцами казать.

– Пускай только спробуют. Я волчару-ведьмака не испугалась, а этим – пальцы вмиг обломаю, меня тут хорошо знают. И ты, Василиса, знаешь меня! Я такое пережила – не дай бог!

– Ладно, – засуетилась старуха, – Щас, подберу для дела кой чего.

…В это же время Василиса обежала половину отделения с личным мнением, а дальше процесс был необратимый. Когда Валентина с Зотихой, держа иконы, подходили ко двору, у ворот уже моталась из стороны в сторону группа мужиков и гудела, как улей, в который нагло влез шершень. Со стороны бани топталась разноцветная толпа женщин, которая галдела, как стая ворон. Между ними саранчой скакали детишки. В центре двора на ведре сидел, покачиваясь, Андрей с Сашкой на руках. Сашка, чмокая, сосал сухарь, зажав его в грязном кулаке и с любопытством крутил по сторонам головой. Отовсюду неслись крики:

– Андрей-то, волчицу убил!

– С телёнка, волчица-то!

– С бугая, не мене.

– А то. о, я ведром её, суку! Она ведро зубами и в клочья. Во, как! Решето стало, а не ведро, едрит твою в ангидрид, да! Новое ведро, цинковое.

– По хребтине ей, перво-наперво!., ломануть надо было!

– А то. о! Я тяпкой, сходу пропорол хребтину, так тяпка, хр. рясь!.. и пополам. А то…о. Хрясь!.. и пополам. Да я, друганы, самолично, а то. о, вот этими самыми пальцами, хрясь и…

– Шкуру бы снял со зверюги. Там, как пить дать, на шапку хватило бы, не меньше. Или сдал бы когда ни то шкуру в заготконтору, тоже деньги. Или не догнал?

– Так гнал её километра три, даже устал. А она подыхать убежала, едрит… ангид. дрит. Да я бы сам зубами… Да. а!

– Пацана не кормили, вот он и сбежал с голоду от вас к волкам! Вы посмотрите, люди добрые, какой он худющий!

Василиса взяла Сашку и подняла над собой.

– Точно, говорит. Волки, прежде чем сожрать, откормить хотели пацана, хоть они звери, а тоже соображают! – предположила Фрося.

Валентина взяла Сашку и неожиданно, вполне серьёзно, поддержала народ.

– Точно! Не кормили они. Что мать родная, что дядька родный. Они тут все спелись против меня. Пока я хочу покормить мальца, глядь!., сожрали!

– Была бы родная, нашла бы как накормить.

– А кто здесь меня за родную держит. Дом Анька, и то соседскому Юрке подарила, пока он служит. Да я к этому ребятёнку, Сашке, как к своему родному была. Что я, волчица, какая? Вы меня знаете.

– Видать, кормящая волчица была. Подпёрло у неё молоко, а тут Сашка подвернулся, с голоду вцепился в сиську, она и разомлела, а что, хоть они и волки, – предположила Надежда.

– Вы что, бабы! Да неуж-то вы все так млеете, когда вас за сиськи дергают, – пошутил кто-то из мужиков.

Сильно уставшие от всех последних событий и трудных вопросов, от заумных предположений и загадок, бухие друганы срочно перевели тяжелый разговор в более близкую и понятную тему – кто как и когда млеет.

– У моей Вальки – не то что сиськи, а хоть бы и ноги повыдергивай, так она, курва, ни по чём не замлеет, – неожиданно выдал Андрей. – Родня она мне, едрит твою, всю жизню хужей волчицы. Скажи нам, старая, по-соседски! – повернулся он к Зотихе.

– Нашел кого разжалобить… Ты ещё под юбкой у неё поплачься!

Дружный хохот снял напряжение, а Валентина сунула кулаком мужику в нос, чем напугала Сашку, он выронил сухарь и завопил.

– Тебе наказали баню протопить, мальца надо купать. А ты – герой кверху дырой… Трепло! Гнал он три километра, как же!

Она двинула Андрея по шее, да так, что он метров пять пробежал на четвереньках. Друганы оттащили его в сторону и тут же накинулись на Валентину.

– Ты чего измываешься над родным мужиком! Мордуешь! А он герой, каких еще поискать надо в России и в наше районе!

– Как же, как же, герой!., да он первый бежал с полными штанами!

– Друганы, этот вопрос немедля надо ребром, и всё тут! – Петро решил закончить спор. – Мы, как один, пойдем за Андрюхой на то самое место! Там и ведро цинковое прогрызенное, новое, и тяпку сломанную, а может и волчицу убитую найдём. Показывай, ангидрид, куда нам идти, сами всё и проверим. Хватит баб слушать!

Мужики с двух сторон подхватили Андрея под локотки и шумной толпой двинулись за огороды, главное, чтобы не слышать вопли галдящих баб, а еще Петро показал из-под рубашки бутылку.

Василиса первая одобрила решение мужиков и тут же предложила позвать Шиктыбая, как не как, а у него был авторитет.

– Он старый охотник, и на своей жизни какого только зверя не навидался, может чего путного нам расскажет про волчицу. Возьмите его с собой, он по следам всё может прочитать. А ты, Валька, дура, как есть, и зря мужика гнобишь. Он может и не виноватый, а тебе так хочется. Сама его таким сделала… Как с первого раза уделала солдатика, так до сих и делаешь.