Мой вечный раб (СИ) - Дорофеева Наталья

Ричард сидел сзади девушки и переживал за ее состояние. Наверное, обычное сострадание к человеку проявило в нем эти чувства. Он смотрел то на дорогу, то на звезды, и о чем-то думал. Наконец, они добрались до дома родителей Эли. Родители обеспокоенно стояли на крыльце и обрадовались, увидев живую дочь.

— Доченька, ты жива! Слава Богу! Что случилось, ты вся дрожишь, синяки по всему телу! Что на тебе надето?

Поток вопросов от родителей застали девушку врасплох. «Что я должна им ответить? Что они все от меня хотят? Оставьте все меня в покое! Зачем меня спасли?» Но ответить волнующимся нужно было хоть что-то.

— Я расскажу все завт… — Элизабет истощенная потеряла сознание.

Ричард принес ее в спальню и закрыл дверь, попросив у прислуги таз с горячей водой и полотенцем и послать за врачом. Он уложил девушку на кровать и снял остатки одежды с ее бесчувственного тела. Еще несколько часов назад он ненавидел ее за то, что она пошла в «Скалу» и готов был убить, но сейчас Ричард смотрел на нее и искренне переживал за ее здоровье. Принесли все необходимое, Ричард омыл, свою жену и надел на нее чистую свежую сорочку и белье. Запутанные рыжие волосы во все стороны торчали. Эли выглядела болезненно, она не выглядела так еще никогда, даже после того случая в лесу, когда пролежала в горячке несколько дней. Пришел врач и осмотрел девушку, дал распоряжения по уходу, выдал три маленьких стеклянных флакончика с лекарством и сказал напоследок:

— Я не уверен, но девушка не успела рассказать, что случилось с ней?

— Нет — с не скрытым волнением спросил Ричард — А, что такое?

— Я могу ошибаться конечно, но мне кажется она могла быть изнасилована.

— С чего вы это взяли?

— Ну, это только догадки конечно, девушка вся в синяках и не девственница.

— Ну, разумеется, это моя жена!

— Да, да я понимаю, извините это только мои догадки, вам лучше спросить у нее об этом.

— Я сам решу, что спрашивать у моей жены, а вас доктор, попрошу не говорить о своих предположениях ее родителям — Ричард нервничал и злился.

— Да, конечно, сэр! Я пойду — доктор растерянно смотрел на мужа пациентки и поспешил уйти.

Когда все были успокоены и свет во всех окнах погас, Ричард выдохнул и сел на угол кровати, где спала его жена. «Я мерзкий ублюдок, зачем я решился на это?! Почему не остановился? Она же просила, я не поверил ей! Я изнасиловал собственную жену… Я — чудовище! Она была невинна и чиста, а я уничтожил это. Я ненавижу себя! Я ненавижу это чертов брак!» Ричард сидел и смотрел на бедную девушку всю ночь, пока под утро его глаза не закрылись окончательно, и он провалился в сон.

IX

Элизабет так крепко спала, что и не заметила, как ее рано утром привезли домой. Ричард оправдался перед родителями тем, что их дочери лучше будет пройти лечение дома, в привычной обстановке без любопытных тревожащих соседей и сплетников, обещая заботиться о ней и сообщать о ее здоровье в письмах через день. В полдень Элизабет открыла глаза в собственной спальне и сразу увидела спящего мужа. Воспоминания нахлынули и по щекам покатились слезы. Боль пульсировала внизу живота, в голове, по всему телу и в сердце. Эли хотелось кричать от отчаяния, но горло было сухим и болело от вчерашних криков. Она хотела остаться одной и спокойно выплакаться, что было сил. Она чувствовала, как сходит с ума, а слезы пробуждали истерику еще сильнее. Не сдержав эмоции, девушка начала всхлипывать, кашлять и шмыгать носом, от чего Ричард проснулся. Широко открытые испуганные глаза смотрели на девушку.

— Элизабет, успокойся! Все хорошо, ты дома, ты в безопасности! — Ричард подошел к жене, хотел ее обнять, но Эли отвернулась и уткнулась в подушку.

— Не трогай меня, я теперь та, какой ты меня всегда считал! Я по уши в грязи! Оставь меня! Уйди!

Ричард попытался еще раз обнять девушку, но та начала снова отбиваться и закричала своим хриплым голоском:

— Уйди! Прошу тебя! Я не хочу так! Я жить не хочу! Уйди! — последнее слово было совсем хриплым и еле слышным.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ричард оставил Элизабет в покое. Он посмотрел на нее перед уходом и был готов воткнуть себе нож в сердце. Он виноват в том, что теперь происходило с ней. Исправить это было невозможно. Единственный шанс сказать правду, но только не сейчас. Нужно время, чтобы Элизабет пришла в себя и немного успокоилась. Мысленно определив для себя это, Ричард вышел из комнаты.

Чтобы девушка не оставалась одна, с ней сидела служанка. Элизабет ничего не ела. Она просыпалась, молча неподвижно лежала, потом начиналась истерика, и от изнеможения девушка снова засыпала. В таком порядке она жила уже три дня. Тело совсем исхудало, лицо было опухшим, взгляд пустым. Ричард заходил в спальню, когда девушка спала и, сидя на уголке кровати, наблюдал за ней, слушая болезненное дыхание. Ему было больно смотреть на нее, но он специально мучил себя. «Я это заслужил! Меня нужно засадить в тюрьму или казнить! Лучше бы я ее просто ударил… Или развелся.»

Каждый раз, когда Эли начинала просыпаться, Ричард уходил, и она не знала, что он был там все время ее сна. Служанкам запретили ей говорить об этом. Еще три дня не было никаких изменений. Был день, девушка уже проснулась и, как всегда, молча лежала, разглядывая деревянный потолок. Вдруг в комнату ворвался Ричард с подносом в руке. Комната наполнилась разными запахами еды, и Эли еще сильнее почувствовала боль в животе, чем обычно.

— Так, я принес еду и собираюсь кормить тебя даже, если ты будешь сопротивляться. Если потребуется я применю силу. Ты умрешь от другой смерти!

— От какой, если не секрет? Ты уже женился на мне. Неужели есть еще что-то хуже?

Ричард посмотрел на Элизабет и слегка улыбнулся. Ему стало легче от укола жены.

— Вижу, твой ядовитый язык неплохо работает, тогда тем более пора есть.

Служанка быстро исчезла из комнаты, чувствуя себя лишней. Желудок ел девушку уже изнутри, а запахи раззадорили его еще больше. Элизабет могла бы умереть от голода, но запах блинчиков, свежевыжатого апельсинового сока и фруктов не дал ей возможности отказаться от кушанья.

— Ты этими вкусностями лишил меня голодной смерти. Я теперь еще больше тебя ненавижу.

Ричард улыбнулся еще сильнее — Можешь меня ненавидеть хоть до самой смерти, но сначала ты съешь все, что лежит здесь.

Элизабет с усилием села, опираясь о стену. Голова немного кружилась. Она была измучена голодом и депрессией. Кости выпирали так явно, что она могла бы в ученической гимназии быть подопытной в качестве скелета для изучения анатомии человека. Эли взяла сверкающие серебряные приборы и начала свою трапезу. Она старалась не торопиться, чтобы организм успел переварить пищу, но получалось это с трудом. Девушка почти не жевала, а сразу глотала кусочки еды, жадно запивая соком.

Ричард наблюдал за всем процессом от начала до конца. Его жена менялась с каждой минутой. Щеки порозовели, глаза заблестели, на лице проскользнула еле заметная улыбка, но все-таки заметная. Радость была бы сильнее, если бы он перестал себя презирать, но это теперь было невозможно. «Даже, если я ей все расскажу, она меня не простит. Никогда! Хотя это не должно волновать меня, но все-таки волнует. Думаю, узнав о ее абсолютной чистоте, я изменил свое мнение о ней. Зачем только она ходила в «Скалу», не понятно.»

— Элизабет, можно вопрос?

Эли подняла глаза на мужа и перестала жевать. Она испугалась того, что вопросы будут про тот злополучный день. Ричард понял все по взгляду и быстро добавил:

— Я лишь хотел спросить, почему ты ходила раньше в этот бар… где мы впервые встретились?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Эли выдохнула и продолжила жевать. Конечно, в тот день она возвращалась из «Скалы», но ведь не паб был причиной ее бед, поэтому эта тема ее ничуть не ранила.

— Ты и так знаешь, чтобы соблазнять мужчин… Или ты уже забыл, что я шлюха?

— Перестань! Никакая ты не шлюха! Я серьезно спрашиваю — Ричард нахмурился, он услышал свои слова, за которые ему теперь стыдно.