Мой вечный раб (СИ) - Дорофеева Наталья

Элизабет старалась придумать хоть кого-нибудь, кому было выгодно ее похищение. Всё было бесполезно. Измученная и разбитая девушка сидела на скудном стуле, повесив голову, не имея сил даже поплакать. «Если я пробуду здесь хоть неделю, то явно сойду с ума и умру, а может и раньше» — это было последнее, о чём подумала Эли, и отключилась.

Эли пришла в себя, услышав какие-то звуки. Это были чьи-то шаги. Уверенная в скорой гибели Элизабет обрадовалась, что за последние несколько часов, может и больше, хоть кто-то появился, будь то спаситель или похититель. Бесконечная тишина стала сводить девушку с ума. Если бы она могла хоть что-нибудь увидеть, то пребывание в сыром и холодном месте не показалось бы ей таким изнурительным. Тело затекло, головная боль только усиливалась, просыпался голод, а жажда уже достигла своего предела. Звук шагов усиливался в такт биения сердца. Раздался непонятный грохот и послышалось чье-то дыхание.

— Эй, кто здесь? Зачем вы меня похитили? Я ничего плохого не сделала! — голос Элизабет был хриплый и отчаянный. Ответа не последовало.

— Эй, здесь кто-нибудь есть? Не молчите!

Рядом с ухом раздался хлопок. От неожиданности Эли вздрогнула и вскрикнула:

— Черт! Кто вы? Зачем я вам нужна?

В ответ была только тишина.

— Ну, не молчите же вы! — к глазам подступали слезы, девушка чувствовала, что скоро разрыдается.

— Зачем вы издеваетесь надо мной? — истерически спросила Элизабет.

Шаги были точными и тяжелыми. Тяжелое дыхание незнакомца и Элизабет соревновались на фоне грубой ночной тишины. Эли явно проигрывала со своим прерывистым от волнения дыханием и безмолвным шепотом, который срывался с губ абсолютно беззвучно. Страх сказать что-то был куда сильнее желания закричать от боли и безысходности. «Что со мной будет?» Наконец, Эли набралась храбрости и чуть слышно спросила:

— Вы, меня убьете?

Но в ответ только тяжелое монотонное дыхание и ничего больше.

— Да ответьте же вы наконец! — закричала девушка и снова зарыдала.

Слезы стекали по щекам, перемешиваясь с пещерной пылью. Голос хрипел, а горло болело от непрерывного рева. Эли чувствовала, как ОН подходит ближе. «Этот ублюдок — псих! Что он собирается делать со мной? Пытать? Убивать? Насиловать? Даже не знаю, что из этого всего хуже…»

Шаг за шагом ОН приближался к ней. Наконец, подошел вплотную. Волнение разрасталось в груди девушки с новой силой. «Все — пришел мой конец!» Но это было только начало. Не успела Элизабет опомниться, как маньяк схватил стул с привязанной девушкой и перетащил его на несколько метров, оперев к каменистой стене. Спине стало холоднее, и дрожь пробежала по бледной коже, не скрывая свой путь, в виде мурашек. Холодные огрубелые руки прикоснулись к заплаканному лицу пленницы, пальцы прошлись по ее губам, пробуя их на вкус. Эли стало противно, и она укусила за палец незнакомца со всех сил, что оставались у нее. К сожалению, или к счастью, у нее их осталось немного. В ответ не послышалось и крика, только сильный удар по лицу. Пощёчина прижгла мягкую отекшую кожу, которая снова начала впитывать новый поток слез. ОН взял девушку за волосы, оттянул их вниз с такой силой, что та начала пищать от боли. Второй рукой он стянул с себя штаны и белье до колен, достал свое мужское орудие, потянул за волосы еще сильнее, Эли не сдержалась от боли и крикнула от отчаяния, в этот момент ОН вошел в ее рот и рукой управлял девичей головой то навстречу своему животу, то от него.

Элизабет задыхалась, нос не пропускал воздух из-за заложенности после слез, потерянность от происходящего делала ее все слабее и слабее. «Какая мерзость! Чертов ублюдок! Ненавижу! Убью! Отвратительно!» Мысли смешались в голове, волосы все еще-были натянуты как струны, а насильник продолжал свои пытки. Когда Эли окончательно перестала дышать и терять сознание, ОН вытащил свой инструмент из ее уже не невинного рта, который даже никто никогда еще нормально не целовал. Девушка хватала воздух, что было сил, она кашляла и хрипела. Ей хотелось пить и смыть ЕГО с себя, но это было невозможно. «Что дальше? Что может быть еще отвратительней чем это?» Ответ на вопрос не заставил себя ждать. Подождав, когда девушка начнет дышать более не менее нормально, насильник отвязал ноги и руки от стула, связал кисти рук и уложил девушку на какую-то тряпку из странного жесткого материала. Чувствуя, что ждет Элизабет, она отчаянно начала вырываться из плена маньяка. Она кричала, что было сил, но кроме него ее никто не слышал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Насильник успевал справляться с ее попытками вырваться и остатками одежды. Он добрался до самого главного и не собирался останавливаться даже после последних беспомощных криков своей жертвы.

— Нееет! Пожалуйста, не надо! Нееет! Я не хочу! Я не была с мужчиной! Пожалуйста, нееет!

Крики прерывались слезами и всхлипами. Хрип, писк, визг, боль все смешалось воедино, когда ОН вошел в нее грубым быстрым рывком, разрывая ее невинную плоть и разбивая остатки ее маленького хрупкого сердца, которое разлетелось на тысячу частичек от боли внутри ее судорожного холодного тела. Один миг, и ничего больше. Ни слез, ни звука, ни тишины, ничего… Боль и пустота. Насилование прекратилось в тот же момент. Почему, девушке уже было не важно. Все уже случилось, больше она не девственница, больше она не принадлежит своему телу. ОН вышел из нее сразу после того, как лишил ее девственности. Одел на нее белье дрожащими руками, чего девушка уже никак не могла почувствовать от своей безжизненности. Она лежала неподвижно, смотря в темную холодную пустоту, и даже не пыталась встать. Теперь ей было все равно. «Пусть он убьет меня! Пожалуйста» — подумав об этом, девушка закрыла глаза.

Маньяк, быстро одевшись, ушел. Эли лежала на холодных камнях, совсем оледеневшая тряслась от холода. Промежность ныла и не давала даже на секунду забыть о случившемся. «Как вообще такое забыть? Как теперь жить дальше? Никак. Я уже и не собираюсь. Я, никому не нужная, лежу здесь изнасилованная, так и умру. Родителям тяжело будет это пережить, но один человек, который будет только рад моей погибели есть уж точно — мой муж».

Вставать девушке не хотелось, да и сил не было вовсе. Прошло не больше часа, как она услышала человеческий голос где-то недалеко, потом послышались еще мужские голоса и еще. Толпа кричала ее имя. Один из голосов был ей знаком — Ричард. «Неужели, ему не наплевать, и он меня искал? Зачем? Осталась бы здесь». Эли молчала, она не собиралась даже постараться выбраться из сырой холодной пещеры. Вдруг она закашляла, и эхо быстро распространило ее хрип. Послышалось:

— Она здесь! В пещере! — Ричард влетел в скалистую щель и закричал, — Элизабет! Ты жива? Ты в порядке? — он быстро взял жену на руки и укрыл всем, что было под рукой.

Тело девушки приобрело бледный трупный оттенок, но сердце билось, и она равномерно тяжело дышала, хоть и молчала.

— Элизабет, что случилось? Что с тобой? — Ричард выглядел нервным и рассеянным, глаза бегали, голос обрывался на вопросах. Он смотрел на девушку и ждал ответа, которого так и не услышал. Она смотрела ему в глаза и молчала. «Теперь он никогда не поверит, что я не шлюха! Никогда я не докажу ему, что я достойная женщина, а он кретин и мужлан, который видит только свое эго». От этой мысли стало еще больней. Болело все: тело, душа, сердце… Все. Больше ничего не могло быть, как прежде. Слезы накатили с новой силой, и она заплакала. Ричард окончательно растерялся и решил обнять женщину, которую ненавидел, но в тот же момент, которая сейчас была абсолютно беспомощна и потеряна. Он прижал ее к себе, но Эли закричала:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Нееет! Не трогай меня! Хватит с меня — она попыталась оттолкнуть мужа, но сил не хватало, у нее началась истерика, и Ричард отпустил ее. Он усадил жену на лошадь и сел сзади, чтобы придерживать ее в нелегком пути.

Остальные расселись по лошадям, поскакали вслед за ними. Эли всегда любила кататься верхом, но сейчас ей причиняло это столько боли, что она не могла и представить, сможет ли когда-то оседлать Луну. Было больно, но лучше, чем идти пешком, пришлось терпеть. Слезы все еще катились по щекам. От Ричарда исходило манящее тепло, но она не могла прижаться к нему ближе. «Опозоренная, оскверненная и грязная, осталось придумать, как умереть, чтобы меня не спасли».