Опаленная юность - Зоя Смирнова-Медведева

— Мы с передовой, — важно сказал Сизов.

— И не знаете, что мы здесь учимся? Мы еще сколько подарков вам послали! Может, не получили? [45]

Игра прекратилась, ребята окружили бойцов.

— Фронт большой. Не в одну чапаевскую дивизию подарки отправляли, — резонно заметил Сизов.

— Мы как раз в чапаевскую!

— Именно в чапаевскую!

— Дивизия, ребята, большая...

— А наши подарки кто получил?

— Конечно, самые отважные солдаты, — сказал Кожевников.

— И вы их знаете?

— Точно, — авторитетно подтвердил Сизов. — Раз в чапаевскую посылали, то самые герои и получили. Такая уж наша дивизия.

— А мы вчера в госпитале были. Каждый день ходим, газеты и книжки читаем раненым... — бойко начала девочка с короткими косичками. И вдруг запнулась, растерянно заморгала. — Знаете, какого снайпера вчера привезли? Он с немцем врукопашную дрался. Тот нашего ножом, а наш его камнем убил.

— Снайпера этого разведчики спасли, — вступил в разговор вихрастый мальчишка. — А еще они живого фашиста украли. Эх, хоть бы глазком взглянуть на таких людей!

Сизов почувствовал, что Кожевников толкает его в спину: молчи, мол...

Послышался звонок. Детвора бросилась в штольни.

Кожевников долго глядел вслед убежавшим школьникам, потом тихо сказал Сизову:

— А ведь они настоящие герои.

Сизов согласно закивал, хотя считался завзятым спорщиком и имел на все случаи жизни свои, иногда весьма своеобразные, взгляды и суждения.

Друзья прошли в читальню, жадно набросились на журналы, которых не видели уже несколько месяцев, в охотку сгоняли партию в шашки, вместе с выздоравливающими забили «козла».

Здесь и нашла их военврач Антонова.

— Идите. Ровно на две минуты.

Что можно сказать, о чем спросить за такой короткий срок? Николай Сизов с трудом запихал в тумбочку Зари, принесенные гостинцы — она была уже полна. Кожевников передал привет от товарищей, от командира полка Захарова, от комиссара Цапенко. [46]

Увидев своих спасителей, Заря оживился, но тут же сник — он был еще очень слаб. Доктор Антонова сразу выпроводила от него посетителей.

* * *

Дни проходили за днями, а Кожевникову все не было письма. Весточки для старшего сержанта ждали все разведчики. Стоило появиться в землянке почтальону, как кто-нибудь из бойцов прежде всего шепотом справлялся, нет ли письма командиру.

Наконец ровно через три недели почтарь ввалился в землянку с торжественным и загадочным видом:

— Вам письмо, товарищ старший сержант! И плотное! Наверное, с фотографией.

В конверте действительно оказался снимок. Сизов протянул руку и взял фото из рук Кожевникова.

— А ведь красавица! Повезло вам, товарищ старший сержант!

Остальные разведчики дружно поддержали Сизова: красавица, да и только! Землянка быстро опустела — пускай старший сержант спокойно прочитает письмо и напишет ответ! Последними вышли Николай Сизов с почтальоном. Он по секрету сообщил разведчику, что письмом для Кожевникова интересовался сам комиссар.

— Мели, Емеля! — буркнул Сизов и начал сворачивать толстенную козью ножку, явно не собираясь продолжать разговор с почтарем.

Только много времени спустя я узнала, что шутник и балагур Сизов на самом деле умел крепко хранить доверенную ему тайну. В тот день, когда в часть прислали подарки, комиссар Цапенко вместе с Сизовым специально подобрали для Кожевникова посылку, в которой было письмо.

Ну а что касается переписки... Это совсем другая история.

* * *

Настала короткая и дружная крымская весна.

Странно было видеть, как из покореженной взрывами земли, пропитанной пороховой гарью и вонью взрывчатки, вдруг выткнулись яркие травинки. А через несколько дней среди них вспыхнули белые и синие головки подснежников. [47]

Покрылись нежными зелеными листочками посеченные осколками деревья и кустарники.

Ожил и передний край. Бойцы, накрывшись с головой двумя шинелями, долбили зубилом камень, зарываясь все глубже в землю. Шинелями накрывались для того, чтобы противник не слышал ударов. Немцы очень чутко реагировали на всякое движение в наших траншеях — тотчас открывали минометный огонь.

Пехотинцы все как есть ходили с кровавыми мозолями на руках, со сбитыми пальцами. Но каждый солдат продолжал вгрызаться в складки Мекензиевых гор. Трудились круглые сутки, посменно. Основные работы по оборудованию дотов и дзотов проводили ночью, а затем тщательно маскировали сделанное. И конечно, каждый день изучали материальную часть отечественного оружия, привыкали пользоваться трофейным. Благо разведчики порядком поднатащили его.

Фашисты тоже не дремали: укрепляли свои позиции.

А разведчики тем временем уходили в поиск, засекали места работ, передавали данные артиллеристам. Те в клочья разносили по ночам все сделанное гитлеровцами за день.

Фашисты тоже зорко следили за тем, что делалось у нас. Над нами часами висела немецкая «рама».

Обычным делом стали ежедневные артиллерийские и минометные налеты.

Враг сосредоточивал силы для нового удара.

* * *

В один из солнечных дней мы разостлали неподалеку от КП полка плащ-палатки, прикатили пулемет «максим» и занялись его изучением. Собрались разведчики, саперы, связисты, бойцы комендантского взвода. Занятие шло обычным чередом, солдаты отвечали бойко.

Неожиданно возле нас появилась известная всему Севастополю героиня обороны Одессы и декабрьских боев за черноморскую крепость — пулеметчица Нина Онилова.

Нина довольно часто заходила к нам в часть. Я была с ней хорошо знакома и не раз жаловалась, что хотя и удалось мне попасть из госпиталя на передовую, [48] но держат меня здесь скорее санинструктором, чем бойцом-пулеметчиком, ссылаясь на то, что в пулеметных ротах полный комплект.

Нина по-дружески успокаивала меня. Знаю, она не раз просила за меня начальство. Но все оставалось по-прежнему.

Чапаевцы радостно приветствовали Онилову.

— Нина, открой нам свои секреты, — попросил Василий Кожевников.

— Это какие же секреты? — с улыбкой отозвалась Онилова.

— Как тебе удается сотней патронов сотню гитлеровцев убивать.

— Ишь хитрецы! Что же я тогда сама буду делать? Этак вы меня без работы оставите. А кто не работает, тот не ест!

— Не волнуйся, — успокоил кто-то, — вас всего двое. Ты да наша Медведева. Как-нибудь прокормим.

— Ну, если так... — Нина опустилась к пулемету. Она разобрала и собрала «максим» так быстро, что бойцы только диву дались.

— Вот это класс... — послышались голоса.

— А главное, ребята, помните о сердце пулемета — о замке.

Онилова продемонстрировала такую скорость при разборке и сборке замка, что у нас захватило дух. Потом она рассказала, как выбирает ориентиры, чтобы вести точный прицельный огонь не только днем, но и ночью. Поинтересовалась, где находится запасной замок и запасные части к нему.

Нам пришлось краснеть за хозяина «максима» — командира пулеметного расчета из комендантского взвода.

— Нету запасного замка... И достать не могу... — развел руками боец.

— Вот те раз! — возмутилась Онилова. — Представь: ты в бою, ведешь огонь. Вдруг сломалось что-то. Разбирать замок, заменять часть, которая вышла из строя, некогда. Враги наседают. Что делать? Сам ты жив, патронов вдоволь, вода в кожухе есть, но пулемет молчит. А фашисты твоих товарищей убивают! Кто виноват? Ты! Плохой ты пулеметчик! И товарищ плохой! [49]

Хозяин «максима» растерянно молчал.

— Это больше чем непорядок, — заключила Онилова.

— Ничего, Нина, — сказал сидевший неподалеку боец, — придешь в другой раз — и замок и все винтики к нему достанем.

— Смотрите, ребята... Приду послезавтра.

— Все будет в порядке, — заверила я.

— Ну, ну, Зоя, посмотрю.

— Только скажи по совести: где ты сама достаешь запасные части к «максиму»? — спросила я.

— Ладно уж, — улыбнулась Онилова, — скажу. Про оружейников, что в Инкерманских штольнях, слыхали? Коли у них не найдется, не поленитесь, сходите на завод...

— А что за завод такой, Нина?

— Была когда-то в Севастополе промартель «Молот». Ремонтировали в ней примуса и кастрюли. Теперь там оружейный завод. Золотые руки у мастеров. Что потребуется, все сделают. А тебе, Зоя, сама достану то, что нужно. Только переходи скорее в пулеметчики.

Мне оставалось лишь вздохнуть. Кто-кто, а Нина отлично знала мою мечту!

— Вот это дело! — воскликнул подошедший командир полка. — Я думал, Онилова хорошему моих пулеметчиков учит. А тут... Не ожидал!

— Хорошему она нас уже научила, товарищ полковник! — ответил Кожевников.

— Чему же это?