Сезон охоты - Питер Дойтерман

— Да, печальный конец многообещающей карьеры.

— Еще какой многообещающей! О Крейсе ходит множество легенд. В компании специалистов из ЦРУ он побывал в таких местах, что и на карте не сыщешь. Мне рассказывали, он даже проходил обучение вместе с теми, кого называют чистильщиками.

— Да, Ларри Тэлбот упоминал нечто в этом роде. Утверждал, что они оперативники с узкой специализацией. Охотятся за собственными агентами, допустившими тот или иной промах.

— А вы считаете, что всю эту чушь собачью ЦРУ само придумывает. Страшилки для непосвященных.

Дженет собралась было возразить, но запнулась. Слово в слово то, что она высказала Тэлботу. Ну, Ларри, ну, стукач! Резидент следил за ней со снисходительной улыбкой.

— Позволь, поделюсь с тобой тем, что слышал. Особо подчеркиваю — всего лишь слышал, — продолжал Фансворт. — Рассказывают, что чистильщик — это тот, кого наши обожаемые братья из Лэнгли задействуют в том случае, когда один из их собственных нелегалов сбивается с пути. Речь идет не об обычных оперативниках, которые помогают нам выслеживать вражеских агентов на улицах Вашингтона. Речь идет об оперативниках узкой специализации, которые охотятся и «возвращают» — так это у них называется — тех участников секретных операций, которые либо спятили, либо переметнулись на другую сторону, либо занялись маленьким частным бизнесом. Скажем, вместо того чтобы играть по правилам, начинают мочить неугодных. Другими словами, выходят из-под контроля настолько, что возникает необходимость «возвратить» их на родину и поместить на конспиративную квартиру в каком-нибудь тихом сельском месте в Виргинии. Где можно заняться проблемой.

— Что значит «заняться»?

— А то, что твое воображение подскажет, — ухмыльнулся Фансворт. — Но вот что интересно: когда ЦРУ обнаруживает в своих рядах «трудного ребенка», его уведомляют об отправке к нему чистильщика. Предполагается, что одного такого уведомления достаточно, чтобы вышеозначенный «трудный ребенок» образумился. Добровольное возвращение оказывается куда предпочтительнее, нежели «возвращение» в компании с чистильщиком.

Дженет не знала что сказать.

— Ну а при чем тут Крейс?

— Крейса по договоренности между боссами одолжили ЦРУ на время. Поговаривали, что он проходил там специальное обучение, выполнял задания вместе с их чистильщиками. Несколько лет работал вне структуры ФБР. Я тут как-то встречался с одним парнем, он сейчас за главного в нашем отделении в Луисвилле, так вот, он знавал Крейса в те времена. Рассказывал, что Крейс в ЦРУ стал как родной. Там от него никаких секретов не было. Его начальники в ФБР не знали что делать. Однажды они отозвали Крейса проследить за своим заподозренным в нечестной игре агентом, так тот сам прибежал и сдался, потребовав обеспечить ему круглосуточную охрану. Крейс нагнал на него такого страху, что агент выложил на допросах и то, о чем в ФБР даже и не догадывались. А потом случай в Милвуде. После него все, кто знал Крейса, старались держаться от него подальше.

— Могу их понять, — раздумчиво протянула Дженет. — Лично у меня сложилось впечатление, что Крейс склонен к насилию и жестокости. Вопрос в том, насколько он способен контролировать эти свои наклонности.

— Вот в этом-то все и дело. Конечно, никому доподлинно не известно, что в действительности произошло в Милвуде. И кто еще к тому времени попал в поле зрения следователей. Со смертью Гловера...

— Уж не хотите ли вы сказать? О Господи...

— Ага. ЦРУ напрочь все опровергало, но у нас в ФБР упорно поговаривали, что это была их работа. Точнее, одного из их чистильщиков. Но когда Крейс начал выдвигать обвинения против Китая, поднял шумиху насчет сотен тысяч долларов, стал тыкать пальцем в самую верхушку нашего правительства, у всех сразу отпала охота копать дальше.

— Ну и ну! А теперь у него исчезла дочь...

— И двое ее приятелей, не забывай.

— А не может быть здесь какой-то связи?

— Сомневаюсь. Однако из Ричмонда я получил четкое указание дело прикрыть немедленно и передать его в Управление по розыску пропавших.

— Только потому, что оно касается дочери Крейса?

Фансворт посмотрел на нее с тем снисходительно-терпеливым выражением, что всякий раз заставляло Дженет чувствовать себя первоклашкой.

— Или вы хотите сказать, что им будет заниматься ЦРУ?

— А мне почем знать, как говорят у нас в Вермонте. Не знаю и знать не хочу. И тебе любопытствовать не советую. Могу сказать только одно. Мы, отделение ФБР в Роаноке, заниматься им не будем. Ты тоже займешься другими делами.

— А если Крейс сам возьмется за поиски?

— Ну и Бог с ним! Если какому-то недоумку взбрело в голову похитить дочь Эдвина Крейса, пусть пеняет сам на себя.

Дженет откинулась на спинку кресла. Значит, чутье ее не обмануло. Фансворт выразительно взглянул на часы, давая понять, что беседа закончена.

— А тебя я бы попросил воздержаться от дальнейших телефонных звонков в Вашингтон, ладно? Тебе же будет лучше. И мне тоже. Да и всем остальным в нашей конторе. Ясно, Дженет?

Она молча кивнула. Яснее ясного, мелькнуло у нее в голове. Вдруг вспомнился Эдвин Крейс, каким она видела его во время последней встречи. Словно взведенная боевая пружина; кажется, что глубоко посаженные зеленоватые глаза рассматривают тебя через оптический прицел. Псих или фанатик? Те несколько шпионов с другого берега реки[6], с которыми ей в то или иное время доводилось встречаться, представляли собой типичных бюрократов с нездорово мучнистыми лицами кабинетных червей. Эдвин Крейс был явно другой породы.

— Да, сэр, ясно, — подтвердила она. — Я все поняла.

— Так я и думал. — Фансворт одарил ее отеческой улыбкой. — Ну, удачи тебе.

Дженет вернулась в свою клетушку, прихватив по дороге стаканчик давно остывшего кофе. Как всегда во второй половине дня, у него был отчетливый привкус машинного масла, но сейчас доза кофеина была ей просто необходима.

Билли по-прежнему мирно посапывал у себя за перегородкой. Усаживаясь за компьютер, Дженет с удивлением обнаружила желтый листочек телефонограммы — доктор Келлерман из штаб-квартиры просит ее перезвонить. Вот те на, подумала она, начальство наябедничало Фансворту, но ее запрос не отменило. Дженет взглянула на часы. Четверть четвертого. В пятницу! Она задумалась. С одной стороны, конечно, Фансворт недвусмысленно распорядился: полный назад! Но выбросить вот так просто Эдвина Крейса из головы она не могла. За полтора года в Виргинии ей не встретился ни один хотя бы мало-мальски интересный мужчина. И чтобы убить свободное время, она даже стала посещать по субботам семинары в техническом колледже. Несмотря на тот факт, что до того, как поступить в бюро в 1991 году, она мимолетно побывала замужем за ученым, Дженет по-прежнему подсознательно надеялась на знакомство со стоящими представителями научной среды. Но, как оказалось, все, кто более или менее подходил ей по возрасту, были либо женаты, либо настолько поглощены своей работой или собственной персоной, что общение с ними не доставляло никакого удовольствия. Сразу после того, как Дженет появилась в местном тренажерном зале, пара-другая женатых сослуживцев изъявили желание закрутить кратковременный роман, но у нее на этот счет было твердое правило, исключающее какие бы то ни было внеслужебные отношения с коллегами, тем более связанными семейными узами. А Крейс... Она не то чтобы увлеклась им, но заинтересовал он ее не на шутку.

Дженет все же решила перезвонить доктору Келлерману. Хотя бы из вежливости. К тому же формально дело пока оставалось в их ведении, разве не так? А вдруг этот самый Келлерман сообщит нечто такое, что им и прекращать расследование не придется? Она прошлась по комнатам. Тэлбот отсутствовал. А в такое время в пятницу больше и некому настучать Фансворту, что она звонила в Вашингтон.

Она набрала нужный номер.

— Доктор Келлерман, — ответил неожиданно для нее мелодичный женский голос.

Дженет представилась.

— Ах да! Очень приятно, доктор Картер. Меня зовут Брианна Келлерман. Я консультировала Хелен Крейс. Чем могу помочь?

Голос звучал интеллигентно и доброжелательно, Дженет особенно польстило, что в кои-то веки ее опять назвали доктором. Здесь, в Роаноке, к ней обращались просто по имени. Она вкратце описала расследуемое дело и поинтересовалась, не упоминала ли бывшая жена Крейса во время сеансов какие-либо обстоятельства, которые могли бы пролить на него свет.

— Называй меня просто Брианной, — предложила Келлерман. — А по поводу твоей просьбы, Дженет, я должна подумать. Врачебная тайна, частная жизнь миссис Крейс, сама понимаешь...

— Я все понимаю, Брианна, — заверила ее Дженет. — Но ведь она давным-давно умерла...

Она ждала ответа, но Келлерман промолчала.

— Видишь ли, мы передаем это дело в Управление по розыску пропавших без вести только потому, что не смогли обнаружить никаких признаков преступления, — заторопилась Дженет. — Понимаешь, ребята могли просто двинуть куда-нибудь — на поиски пятнистых сов, например...