Пожалуйста, избавьте от греха - Рекс Стаут

— О Господи! — простонал Теодор Фолк. — Неужто нас будут пичкать такой ерундой?

Вулф кивнул.

— Разумеется. Когда речь идет о том, чтобы решить сложную задачу, порой кажется, что нелепостям несть числа; я же должен найти правильное решение и доказать, что уж его никак нельзя назвать нелепым. Так вот, другой журналист считает, что бомбу подложил мистер Эбботт, не желая, чтобы мистер Браунинг сменил его на посту президента КВС. По мнению другого их коллеги, виновницей является миссис Браунинг, которая хотела таким образом положить конец роману своего супруга с мисс Лугос. Правда, этот репортер пока не уверен, кому именно предназначалась бомба — мистеру Браунингу или мисс Лугос. Четвертый журналист думает, что преступница — мисс Лугос, которая также хотела положить конец роману с мистером Браунингом, однако он…

— Чушь собачья! — вспылил Кэсс Р. Эбботт из почетного красного кресла. — Я пришел по просьбе миссис Оделл, но я вовсе не намерен выслушивать столь идиотские обвинения. Она сказала, что вы хотите узнать у нас какие-то факты. Какие именно факты?

Вулф повернул руку ладонью вверх.

— Откуда я знаю? Всех вас допрашивала полиция, вы выложили им тысячи фактов, а уж в умении собирать, проверять и сравнивать набор фактов с полицейскими не сравниться. Вполне возможно, что, получив стенограммы допросов, я бы наткнулся на нечто такое, что позволило бы мне прийти к определенному умозаключению, однако я в этом сомневаюсь. Должен вам признаться, хотя от миссис Оделл я это скрыл, что я не питаю иллюзий насчет того, что мне удастся выудить из вас полезную для меня информацию. Для начала я намеревался ограничиться тем, что увижу и выслушаю вас. Похоже, что один из вас и в самом деле подложил бомбу в этот ящик. Есть и другие предположения, но они менее вероятны. Вопрос к вам, мистер Эбботт: как по-вашему, возможно ли, что человек, подложивший бомбу, находится сейчас здесь, в этой комнате?

— Это уже верх идиотизма! — взорвался Эбботт. — Я бы ни за что не стал отвечать на такой вопрос, и вам это прекрасно известно.

— Но вы уже на него ответили. Вы не сказали твердое «нет», а ведь вы не из тех, кто любит ходить вокруг да около. — Глаза Вулфа переместились направо. — Мистер Фолк, как по-вашему, это возможно?

— Да, вполне, — твердо ответил Фолк. — Я мог бы даже назвать два имени, но не стану. Доказательств у меня нет, но мнение вполне сложилось, а вас интересует именно это.

— Имен я не спрашиваю. Миссис Браунинг, тот же вопрос.

— Не отвечай, Филлис, — велел Браунинг. Это прозвучало жестко, как приказ.

— Естественно. Я и не собиралась. — Голос не соответствовал ее внешности — глубокое сочное контральто да еще с модуляциями.

— А вы, мистер Браунинг? — поинтересовался Вулф. — Вы собираетесь ответить?

— Да. Я скажу вам то же самое, что сказал в полиции и окружному прокурору. Я не только не располагаю ни малейшими сведениями, которые могли бы вас заинтересовать, но даже не могу составить какое бы то ни было мнение на этот счет. Я даже не могу себе представить, кому предназначалась бомба — Оделлу или мне. Да, комната моя и ящик мой, но взорвался-то Оделл. И еще я скажу вам, что меня вовсе не удивляет, что миссис Оделл решила прибегнуть к вашим услугам, и я тем более не расположен винить ее за это. Прошло почти три недели, а официальное расследование, похоже, окончательно зашло в тупик.

Вулф кивнул.

— Возможно, мне повезет больше. Мисс Лугос? Тот же вопрос.

— Я могу сказать то же самое, что и мистер Браунинг, — ответила она. Голос ее не шел ни в какое сравнение с голосом миссис Браунинг — он был выше, да и звучал резковато. — Я ровным счетом ничего не знаю. Абсолютно ничего.

Лгунья из нее тоже была никудышная. Если вам довелось на своем веку задать добрый миллион вопросов доброму десятку тысяч людей, то, хотя вы и ловите собеседников на лжи не столь часто, как хотелось бы, все же вы оказываетесь правы куда чаще, чем ошибаетесь.

— Мистер Мир?

Разумеется, я не сбрасывал со счетов и Кеннета Мира. Как и все прочие, кто читает в газетах про убийства, я знал, что он был четвертым или пятым, кто оказался в кабинете Браунинга после взрыва, следовательно, на кровь он насмотрелся, однако одно лишь это не могло послужить причиной навязчивой идеи об окровавленных руках, которая привела его в клинику к психотерапевту. Вполне очевидно, что он мог подложить бомбу, но, конечно, не для Браунинга; если же она предназначалась Оделлу, то откуда он мог знать, что именно Оделл полезет в этот ящик? Впрочем, миссис Оделл с легкостью подсказала ответ: Браунинг сказал ему сам. И все-таки, как он ответит на вопрос Вулфа?

Мир разразился речью, заготовить которую очевидно успел, пока шло обсуждение.

— Я полагаю, что вероятность того, что человек, заложивший бомбу в ящик стола Браунинга, присутствует здесь, чрезвычайно велика. И это все, что я вам могу сказать. Ни причины, ни имени назвать я не могу.

— Не можете или не хотите?

— Какая разница? Считайте, что не назову, — и все.

— Но если я спрошу вас… Впрочем, не буду. Это может подождать. Мисс Веннер?

Увы, ямочки куда-то исчезли. Вид у нее был довольно хмурый. Вот и сейчас она прищурилась и сказала:

— Я что-то не понимаю. Вы, как мне кажется, отнюдь не глупец, но то, что здесь происходит, кажется мне каким-то балаганом. Я не понимаю, зачем вы его устроили. Даже если бы я и считала, что могу назвать вам имя человека, подложившего бомбу, стала бы я это делать здесь, в присутствии всех этих людей? Мистер Эбботт возглавляет компанию, в которой я работаю, а мистер Браунинг скоро станет ее главой. Я не могу, но если бы и могла… Нет, решительно не понимаю.

— Вы плохо слушали, — заявил ей Вулф. — Я сказал, что отнюдь не питаю иллюзий по поводу того, что мне удастся выудить из вас интересующие меня сведения, но могу еще добавить следующее — вряд ли вы таковыми сведениями располагаете. Например, задам вам такой вопрос. Месяца три назад КВС организовала программу под названием «Откуда берутся бомбочки». Вы ее видели?

— Да. Еще бы.

— Значит, вам известно, что для подготовки этой программы требовалась большая поисковая работа. Наверняка сотрудникам КВС приходилось не раз и не два общаться с людьми, которые разбираются в бомбах и умеют обращаться с ними. Назовем их специалистами. Теперь я задам вам вопрос, который уходит на три недели в прошлое. Где и как вы провели уик-энд с пятницы, шестнадцатого мая, по воскресенье, восемнадцатого мая? Напомню, что во вторник, два дня спустя, погиб мистер Оделл.

— Но почему вы… — Она уже больше не щурилась; глаза были широко раскрыты. — А! Вы думаете, что я обратилась к одному из «специалистов» и приобрела бомбу. Что ж, это не так.

— Я вовсе ничего не «думаю». Я пытаюсь получить хоть какие-то основания, чтобы начать думать. Я спросил, где и как вы провели тот уик-энд. У вас есть причины скрывать это от меня?

— Нет. У меня нет и причин, чтобы отвечать вам, но я все же отвечу. Полиции я уже говорила это раз пять или шесть. В пятницу, ближе к вечеру, я села на поезд на Катону и поехала в гости к моим друзьям — Артуру и Луизе Дикинсонам. Они в бомбах не разбираются. В воскресенье вечером я вернулась, тоже поездом.

Я взял ручку и занес услышанное в блокнот. Вулф спросил:

— Мистер Мир, есть ли у вас какие-то возражения против того, чтобы рассказать мне, как вы провели тот уик-энд?

— Нет, конечно. В пятницу вечером я отправился на машине в Вермонт, всю субботу и воскресенье лазал по горам, преодолев миль сорок, а в воскресенье вечером вернулся.

— Вы были одни или с кем-то?

— Я был один. Я не люблю компанию в походе. С ними вечно что-нибудь случается. Я тоже помогал подготавливать ту программу, но в Вермонте никто из «специалистов» не проживает.

— Я надеюсь услышать о специалистах от мистера Браунинга. Попозже… Мисс Лугос?

На ее лицо стоило полюбоваться. Когда Вулф произнес ее фамилию, она повернула голову и посмотрела на Браунинга, своего босса. Не то чтобы она хотела о чем-то спросить, а просто так, по привычке. Потом перевела взгляд на Вулфа и спокойно ответила:

— В тот уик-энд я оставалась в Нью-Йорке. Вечером в пятницу я сходила с подругой в кино. Днем в субботу я походила по магазинам, а вечером с тремя друзьями пошла в театр. В воскресенье я встала поздно и занималась уборкой квартиры и всякими пустяками. В нашей картотеке хранятся все сведения, касающиеся той программы, а также данные о всех людях, с которыми мы контактировали. Ни с одним из них в тот уик-энд я не встречалась.

Вулф стиснул зубы. В его доме не было места глаголам вроде «контактировать», а он относится к употреблению слов очень серьезно. Он с радостью закончил разговаривать с секретаршей Браунинга.

— Мистер Фолк?

Фолку было явно не по себе — он ерзал в кресле и, похоже, не знал, куда деть ноги.

— Вы сказали, — произнес он, — что не попытаетесь превзойти полицейских ни в упорстве, ни в рвении, однако именно этим вы сейчас и занимаетесь. Впрочем, Питер Оделл был моим лучшим другом, а вы можете оказаться хотя бы вполовину достойным того, о чем гласит молва. Так вот, в тот уик-энд я остался дома, на Лонг-Айленде. У нас было четверо гостей… нет, пятеро, но ни один из них специалистом по бомбам не является. Назвать вам их фамилии и адреса?