Янтарный меч - Ольга Ромадина

– Нет, дедушка, давай лучше в подпол заглянем. Может, прежний хозяин там какие-нибудь книги оставил или записки. – Ярина перестала теребить кончик русой косы и сцепила руки в замок. На ватрушки с поджаристыми бочками она старалась не глядеть.

Домовой тут же скис, всем видом выражая желание уйти от разговора.

– Воля твоя, девонька, токмо ежели ты черепушек боишься, что с тобой будет, коли узришь цельный шкелет? Я старенький, слабосильный. Как тебя потащу, коли в забытье свалишься?

«Старенький и слабосильный» третьего дня волок сундук с одеждой на крыльцо самолично, отказавшись наотрез от помощи, но… Погодите-ка!

– Что за шкелет? То есть, скелет? Откуда в подполе скелет? – Ярина нервно вскочила, коса, взметнувшись, хлестнула по спине.

– Поди знай, – пожал плечами домовой. – Старый владелец наверняка оставил, больше некому. А мож он сам это и есть. Ты не боись, он не ходячий. А меч мы вытаскивать не будем.

Теперь еще и меч. Говорят, лучше один раз увидеть, вот и Ярина предпочла разобраться во всем на месте, направляясь обратно в сени. Тяжелая крышка люка поддалась не сразу, а стоило открыть ее, как снизу пахнуло могильной стужей, и пальцы мигом заиндевели. Но Ярина упрямо вцепилась в лесенку, спускаясь, пока домовой подсвечивал путь.

Сухой ледяной воздух царапал горло. Под сиянием зажженных светильников проступали очертания подвала: свет выхватил ровные стены, словно облитые темным медом. Внутри переливались мельчайшие пузырьки, поблескивая, как алмазная пыль. Но, несмотря на эту застывшую красоту, жутко здесь было. Хотя что может быть хуже, чем снежно-белый скелет, лежащий на высоком столе посреди комнатушки. Ребра пробил широкий двуручный меч, лезвие насквозь пронзило толстую столешницу. Кости должны быть очень старыми, но не было в них ни единого желтого пятнышка, как не было ни единого намека на остатки плоти. А ведь в таком холоде тело могло храниться веками.

Меч оказался самым простым: никаких завитушек, украшений, кроме полированного до блеска оникса в навершии.

– Не встанет. – Домового мрачное окружение ничуть не смущало, он влез на стол и побарабанил пальцами по черепу.

– Дедушка, не надо! – Ярина и сама не могла понять, что ее так напугало. Скелет и скелет, можно подумать, она их не видела никогда. Даже если оживет, бегать у него уже не выйдет. Как тут побегаешь, когда одни кости. Суеверные страхи нужно было изживать и чем быстрее, тем лучше.

Больше в подполе ничего устрашающего не было: небольшой ларь в дальнем углу, полки, заставленные ровными рядами мутных от времени бутылок без подписей, огромный котел да толстенная книга с сиротливо завалившейся за нее кипой листков, перевязанных тесемкой.

На стенках котла переливались медом те же потеки, что и на стенах. Трогать их Ярина не решилась, а вот Торопий сунул нос внутрь и едва на зуб подозрительную смесь не попробовал.

– Намертво пристыло, – возвестил он. Ковыряние ножичком ничего не дало, даже царапинки не осталось. – Занятно, что бы это могло быть?

К бутылкам тоже лучше было не лезть: из толстого матового стекла, запечатанные, на них осел плотный слой пыли. Ярина встряхнула первую попавшуюся, но привычного бульканья не услышала.

– Вот так откроешь одну, а вылезет из нее якась холера, – пробурчал домовой. – Знавал я одного домового, он у мудреца вековал. Тот сказывал, что в дальних странах водится нежить жуткая, невиданная, в бутылках селится.  Как испить захочешь, вытащишь пробку, а оттуда на тебя кидается харя зубастая. Хрусть и нету. А харя ржет и обратно в бутылку закупоривается, до следующего раза.

Трогать бутылки сразу расхотелось. Нет, в байки про злобные хари Ярина не верила, но вот летучий яд внутри вполне мог быть. И даже не потерять силу за века. Домовой держался рядом, старательно изображая спокойствие, но Ярина видела, как он то и дело теребит пояс. Она начала подбираться к ящику, когда дедок окликнул ее, открывая одну из книг.

– Запертый он, Яринушка. Я еще в первый раз проверил. Ты лучше сюда глянь. Как мудрено писано, ни единой резы не разобрать. Каракули одни.

Тяжеленный талмуд явно был написан вручную – мелким убористым почерком, одни завитки и закорючки. Ярина поднесла его поближе к свету и разочаровано застонала. Проклятые мудрецы, обязательно им нужно язык позаковыристей выбрать!

– Что там? Что? – Торопий прыгал вокруг, пытаясь заглянуть в книгу.

– Саргонский, дедушка.

Судя по тому, что она с трудом разбирала отдельные слова, не простой, а древний. Хорошо, если получится разобрать десятую часть написанного.

Забыв и про ящик, и про котел с бутылками, и даже про скелет, они с домовым выбрались из подпола и обосновались за столом. В почерневшем от времени серебряном окладе светились алым яхонтовые вставки. На страницах среди мелкой вязи букв шли рисунки удивительных сокровищ, отрисованных до каждой завитушки.

– Эдак мы ничего не разберем. – Домовой не скрывал своего разочарования. Ярина, может, и смогла бы расшифровать, но на это требовалось время. Много времени, а ей и без этого было чем заняться.

С пожелтевшими от времени отдельными листками тоже оказалось все не очень хорошо. Неизвестный писал старыми резами, но что это были за резы! Написанные наизнанку, в слова они никак не складывались. Ярина крутила страницы и так и сяк, а домовой даже осколок зеркальца притащил, но и в нем слова, собранные из отдельных символов, не имели ни малейшего смысла.

– Шыфир какой-то мудреный, – покачал головой Торопий. Ярина же с острой тоской поняла, что возможности понять написанное не представится. Отец разбирался в тайнописи, в детстве даже учил их простенькому способу, Нежка после побега так писала им письма. Но отец мертв, а больше рядом не было никого, кто смыслил бы в шпионских премудростях. Разве что Тильмара спросить, если она до него когда-нибудь доберется.

Ярина еще немного поразглядывала рисунки в книге: сокровища были прорисованы с такой бережностью, что выглядели настоящими. Были там и броши, и кольца, и гривны, и даже пара венцов. Краски не выцвели. Искрились синим и алым яхонты, переливались оттенками зелени смарагды. Особенно запомнился огромный адамант в одном из золотых венцов.

Чем дальше, тем чаще мелькали украшения из янтаря. Слишком яркий для обычного алатырь-камня, слез деревьев, с первого взгляда понятно: это тот, что чародеи древности добывали ради силы, убивая иных существ – дивь. И они, и чудь последние восемь столетий жили лишь в печальных историях и страшных сказках, которыми матери обычно пугают непослушных детей. «Вот будешь ходить к дальнему колодцу один, прилетит за тобой дивь, разорвет когтями на части, обглодает твои косточки». В деревне эту присказку