По велению Ваала - Ноэми Норд

Явитесь, покорные духи

Бараланеизис,

Балдахиензис,

Паумахия!

Предстаньте предо мной

князи девятой когорты и

и министры адского царства:

Аполодиа,

Эенио и

Лиашидае!

Явись, Прискорбный дух!

Явись, явись!

Отвори жилы Мщения!

Сократи путь Возмездия!

Дай знать о своем присутствии!

Явись, явись!

Аморуль! Тенехса! Ладистен! Рабур!

Тенехса!

Эша! Аладиа!

Альфа и Омега!

Лейсте! Ористон!

Адонаи!

Магиня и Вселенная, лежащая на ее плечах, начали воссоединяться.

Звуки, исходящие из горла еще не воплотились в глас всесильного существа. Но природа мира уже откликнулась на зов.

Свечи из черного воска, расставленные внутри круга ярко вспыхнули.

Вершины пентаграммы сдвинулись против часовой стрелки.

Что было Севером, стало Западом.

Что было Югом, стало Востоком.

– Азазель! – продолжала взывать Клементина, глазами ища прореху в астрале.

– Дай знать, что слышишь меня! Яви могущество! Откликнись! Отзовись!

Свечи вспыхнули еще ярче, по ногам подуло солью морей и озоном космоса.

В лицо ударил холод луны.

Лучи пентаграммы снова переместились.

Север стал Югом.

Восток – Западом.

– Азазель! Явись, лентяй, обманщик! – голос магини становился все нетерпеливее, все раздраженнее:

Не хочешь по—доброму,явись по принуждению!Не молю, а требую!Как требуют жрецы Египта!Стань покорным,Обратись рабом!Слугой!Презренным скотом!Волом, верблюдом!Явись, Презренный!Иначе, узнаешь гнев хозяина!Смешаю с грязью последних планет!С гноем глаз заразной побирушкисоединю имя твое и брошу бродячим псам!Азазель! Азазель!

Гиззо сидел, незамеченный очень близко от Клементины. Их разделяла тонкая, но необычайно прочная стена.

Эту незримую стену смастерил главный механик специально для наблюдения за плененными магами. Она была устроена просто, но истинная природа изготовления, так и не раскрылась разуму инквизитора.

– Все дело в обратном кварцевом отражении, – так объяснил Чезаре принцип замечательного фокуса с зеркальной стеной.

Осколки чудесного мегалита доминиканцы обнаружили на развалинах Авлона, и Чезаре Ачило, тщательно обтесав стыки алмазными жерновами, остеклил ими тайные ниши каземата.

Прозрачными зеркалами на ярусе дознания были выложены все камеры, где содержались важные пленники.

Гиззо мог невидимо присутствовать на любом допросе.

Самый крупный кусок зеркального материала украшал северную нишу оратория, где инквизитор частенько подглядывал за пассами магов.

Ему доставляло удовольствие вдруг явиться на допрос в самом неожиданном месте и, сделав строгое лицо, укорить палача в чрезмерной жестокости. При этом он часто приостанавливал испытание, и, сняв с ног ополоумевшего от пыток мага, раскаленные колодки, медовым голосом извинялся:

– Ах, эти бездушные деревенские грубияны! Примите извинения за их необязательную кровожадность. Но что с них взять? И кем их заменить? Воспитанные люди не рвутся служить в дознании.

Этот момент обычно становился переломным.

Маятник добра и зла всегда срабатывал. Замученный старец обнажал душу, плача на груди своего главного врага.

Гиззо нравилось угадывать пусть мимолетное, но обожание в глазах измученных колдунов. Оно сулило скорое признание во всех земных грехах, конец дознанию, праздник аутодафе и продвижение по службе.

В этот раз Гиззо не без любопытства наблюдал за суматошными пассами колдуньи и ее страстной перебранкой с расставленными в круг свечами.

Он сидел на низенькой скамье так близко от ведьмы, что мог бы при желании ущипнуть ее за крутые ягодицы, выпирающие из бархата узкой мантии.

Но сама заклинательница не замечала шпиона.

Инквизитор злорадно ухмылялся. В душе звучала музыка власти.

Подглядывать не благородно.

Но он же не рыцарь, закованный в латы.

Он рыцарь, зашитый в шкуру верного пса.

Зато он ни разу не потерял след.

Клементина, ты поймана!

Скоро ты раскроешь тайны своих заблуждений.

Я сорву с тебя черный бархат и найду на твоей плоти поцелуи дьявола.

Парацельс глуп. Он не заметил предательства в доме.

Вы с Сатаной столько лет морочили ему голову!

Но мне ты исповедуешься без утайки.

Ты перл Сатаны, ты его сердце.

Все прославленные колдуны, маги и философы мужского рода – всего лишь обман.

Мы искали сильного.

А дьявол заслал в наш мир слабую, но хитрую женщину.

Но мы справимся с ее магией.

Я отправлю ее на костер.

Огонь подчеркнет каждый штрих великолепной фигуры.

Лишь тающая красота бесценна.

Лишь уходящее вызывает слезы.

Как великолепно ты будешь выглядеть в искрах костра!

Высокомерная чернокнижница, благородная дева, постигшая Каббалу, проклянет своего защитника – Сатану!

Гиззо вышел из укрытия.

В нос ударил густой аромат изысканных курений.

– Позвольте прервать ваши пассы, магиня.

Клементина вздрогнула. Воздетые к небесам руки опустились, словно кто-то перерезал невидимые нити марионетки.

Она сложила пальцы замком на груди и с неудовольствием вышла из магического круга:

– Я слушаю, преподобный.

– Ты ведьма!

– Вы только что в этом уверились?

– Но ты не простая сатанинская тварь. Ты более других приблизилась к тайнам дьявола. К тем тайнам, которые не извлечет из тебя даже костер. Ты не боишься огня. Ты играешь с ним, забавляешься. Это похвально для мага. Но не в ладу с верой.

– Что вам угодно?

– Из многих душ я пытался сделать флейту, способную заманить Сатану в капкан. Одни ломались, не исторгнув ни звука. Другие фальшивили. Одна ты бесстрашно лжешь, так лжешь, что веришь в свое вранье. Я только что стал свидетелем общения ведьмы с темным миром.

– Общение с параллельным миром происходит постоянно. Мы с ним не просто соседи. Наши миры пронизывают друг друга, как свет и тень. Нет на земле ни одного человека, который хотя бы раз не прикоснулся к чуждым очертаниям.

– Все, что ты здесь наколдовала – ересь. Самая гнусная ересь во имя Сатаны. Тысячу лет мои сподвижники напрасно лечат от нее человечество. Мы не жалели ни меча, ни огня. Казалось, Дьявол отступил. Но вдруг, откуда ни возьмись, появляется новое воплощение зла – прелестная сеньорита с трепетными ресницами, которая не ради строгих правил сплела на затылке замысловатые косы.

– Вы пришли сказать комплимент?

– Догадайся, зачем я здесь. Увы, не ради строгости.

– Я слушаю.

– Сей момент я стал свидетелем, как Дьявол нашептывал в милые ушки, чем и кого из мудрейших этого мира необходимо соблазнить. Дьявол! Он наградил соучастницу прекрасными синими глазами, умом и статью. Только он способен на подобное изуверство. Ты самая ценная тварь из его челяди. Стоишь передо мной, постукивая магической палочкой об ладонь, и преподаешь хранителю папских сокровищ тайные знания о настоящем боге, по имени Сатана.

– Тайны рождаются и умирают. Это знает каждый маг. Сколько магов ты вывернул наизнанку? Не рассказывай мне. Пусть это останется твоей тайной. У нас разные пути.

– И разные покровители.

– Но главная тайна всегда на виду. Самое загадочное скрывается среди обычных, казалось бы, примелькавшихся вещей. Ты видишь во мне ведьму, которую можно сжечь. Но не видишь в этом огне себя.

– Угроза обнаруженной ведьмы?

– Нет, предсказание мага.

– Неужели ты не боишься меня? Разве бред, изложенный нежными губками, не повод отправить тебя на костер?

– Я не забыла, в каком месте нахожусь. Но пусть случится то, чему не миновать. Ты шантажируешь Парацельса, не замечая, что предмет шантажа – здесь главный персонаж.

– Магиня, я не преклоню голову перед бредом сомнамбулы. Ты без опаски по ночам ходишь по лаваторию. Знаю, что твоя заветная мечта – пробраться в городской пантеон, чтобы, распоров живот мертвецу, насладиться зловонной картиной распада.

– Ты глуп.

– Ты забываешь, с кем говоришь!

– Ни на миг не забыла, чью жизнь держу в руках. Ты можешь ненавидеть своего целителя. Но ненависть к своему недугу еще страшней. Не так ли?