Журнал «Вокруг Света» №09 за 1976 год - Вокруг Света

— Дамы и господа! — раздался чей-то спокойный голос. — Предлагаю пари. Тому, кто считает, будто эта штуковина подойдет к нам ближе чем на сотню ярдов, я готов выплатить полную стоимость круиза.

Все стихли. Словно кто-то вылил масло на бунтующие волны. Пассажиры воззрились на мужчину средних лет, который невозмутимо посасывал трубку.

— Вы, видимо, правы, сэр, — откликнулась наконец одна из дам. — Мы просто растерялись. О столкновении не может быть и речи.

Стоявшие рядом утвердительно закивали. Опасения рассеялись. Желающих спорить не оказалось.

Через несколько минут авианосец сбавил скорость и остался за кормой теплохода. Пассажиры устремились в музыкальный салон — испытывать счастье в бинго (1 Бинго — род азартной игры, напоминающей лото.).

— А ведь вы рисковали, предлагая такое пари, — обратился я к англичанину, оставшемуся в одиночестве на палубе.

— По-вашему, лучше, если бы поднялась паника?

— Во всяком случае, морские порядки вы должны знать неплохо.

— Естественно. В свое время я служил на флоте. Предполагалось, что я пойду по стопам деда и отца — военных моряков.

— И этого не случилось?

— В двух словах не ответишь. Длинная история...

В долгой дороге люди сходятся без ритуалов и быстро. Моя встреча с Сэмюелем Хаггартом тоже из числа таких знакомств.

Англичанин набил табаком трубку, раскурил ее и начал свой рассказ:

— Помню, когда я был мальчишкой, дед говаривал: «Сэмми, запомни: в нашем роду все мужчины были моряками. Дед моего отца — значит, твой прапрапрадед — служил у адмирала Нельсона. Вырастешь — и сам станешь моряком. Бог дал тебе великое счастье — родиться на Медовом острове. Учти, на Мальте вырос, чтобы бросить перчатку всемогущему Риму, Ганнибал. Эта земля даст силы и тебе».

— Значит, вы мальтиец? — попробовал угадать я.

— Не совсем. Друзья называют меня «мальтийским англичанином». Я действительно родился на Мальте, но в английской семье. А морю и морякам поклонялся с детства.

Женщины в нашей семье не было: мать умерла, когда мне не исполнилось двух лет. Вечера напролет просиживал я у маяка форта Святого Анджело, смотрел на горизонт и ждал возвращения корабля, на котором служил мой отец. Но однажды вечером так и не дождался. Вернувшиеся в бухту моряки рассказали, что его корабль подорвался на немецкой мине. Мало кто успел спастись с затонувшего эсминца.

Это случилось в начале войны? — спросил я.

— Шел сороковой год. Фашисты уже не первый месяц бомбили Мальту. Вот тогда дед и решил отправить меня учиться в Лондон, в мореходную школу. Через два года я уже плавал на старом деревянном тральщике в Эгейском море. Но пророчество деда все же не сбылось — моряка из меня так и не получилось. Детские мечты, иллюзии развеялись. Старику я об этом долго не писал. А когда решился, было уже поздно. Пришло письмо из Валлетты. Почему — не знаю, но, как увидел, что адрес на конверте написан чужой рукой, сразу понял: деда не стало. Заканчивалась война, а возвращаться было некуда и не к кому. Словом, отслужил на флрте, вернулся в Лондон, взялся за книги и... стал учителем.

— Ну а Медовый остров? Неужели вы с тех пор не были на Мальте? — спросил я.

Сэмюель Хаггарт развел руками. Потом усмехнулся и заметил:

— Так ведь и Ганнибал не вернулся на свою Мелиту...

Этот разговор приломнился мне уже в Валлетте, когда мы с Сэмюелем оказались на площади Городских ворот. В центре ее на высоком постаменте стоял огромный каменный крест. На сером камне монумента высечены слова: «Разрешите заверить вас, что я вполне сознаю всю важность патриотического участия Мальты в годы этой войны». Подпись: «Король Георг VI».

После войны английский король пожаловал Мальте высшую гражданскую награду Британии — крест Св. Георга. Это был первый случай в истории королевства, когда награда вручалась стране. Маленький остров, впрочем, вполне заслуживал самого высокого отличия за мужество и стойкость. В войну его бомбили больше, чем любую другую страну британского Содружества.

— Знаете, что это за холмы? — спросил Сэмюель, когда мы подошли к поросшей мхом, почти сровнявшейся с землей каменной гряде. — Говорят, еще крестоносцы хранили в пещерах под ними провиант и боеприпасы. А в последнюю войну эти пещеры служили для мальтийцев бомбоубежищем.

Мы стояли у входа в полуразрушенный лабиринт. В податливом известняке были прорезаны многочисленные комнаты и коридоры.

— То письмо, что я получил из Валлетты,.. — продолжал Сэмюель. — Там было написано, что дед погиб именно в этих пещерах, во время одной из бомбежек. На каждого горожанина в них выделялось два квадратных фута. И жить под землей приходилось подолгу. Говорят, за весь сорок второй год было только тридцать шесть дней, когда воздушные армады Геринга не появлялись над островом. Бомбы сносили целые улицы этого пещерного городка.

История большой гавани, рассказанная сыном рыбака

Корабль стряхнул в воду коряги якорей и застыл в центре мальтийской бухты Грэнд-Харбор. Впереди, за полосой бирюзового бархата моря, лежал берег — зубчатые башни старых крепостей, мощные стены бастионов.

От судна один за другим отходили паромы с пассажирами. Сэмюель стоял у трапа и оживленно беседовал с гребцом дгайсы — яркоцветной остроносой мальтийской лодочки.

— Ну, как вам нравится этот прогульщик?! — обратился ко мне Хаггарт, правда снизив голос, так чтобы лодочник не слышал. — Его зовут Томас. Утверждает, будто учится в университете в Валлетте. Может, и так, но я подозреваю, что именно вместо очередной лекции он берется подвезти нас сейчас до берега.

В дгайсе, качавшейся на волнах, стоял долговязый загорелый парень. Видимо, он уловил что-то из нашего разговора, потому что немедленно вступил в беседу:

— Почему вы думаете, что я занятия пропускаю? Экзамены-то я сдал досрочно, и теперь есть время помочь отцу. Он рыбак, дгайса эта его. Туристы приезжают каждый день, так что к вечеру три-четыре фунта всегда в кармане.

— Непостижимо! — удивлялся Сэмюель. — Помню, ребята нашего квартала дразнили студентов Королевского университета «белыми воротничками». Тогда простым мальчишкам и мечтать нельзя было о высшем образовании.

— Времена меняются, сэр, — возразил Томас. — Королевского университета, например, больше не существует. Есть национальный университет Мальты. Независимой, заметьте, Мальты.

Сэмюель что-то пробурчал себе под нос и устроился рядом со мной на корме лодки. Томас налег на огромные трехметровые весла. Послушная его мускулистым рукам, дгайса поплыла к берегу.

— Отец называл эту гавань «бутылкой». Знаете, почему? — переменил тему Сэмюель. — Грэнд-Харбор со всех сторон закрыта высокими берегами, а вход в нее узкий, как бутылочное горлышко. Здесь могут укрыться сотни кораблей. Морские лоции называют Грэнд-Харбор лучшей гаванью мира.

— А что за крепость прикрывает вход в бухту? — поинтересовался я.

— Это и есть форт Святого Анджело — самый большой на острове. Как раз по его маяку находили и находят гавань корабли...

Хаггарт готов был продолжать рассказывать, но я заметил, что перевозчик внимательно слушает нас, и поэтому спросил:

— Чем вы занимаетесь в университете?

— Историей... Историей Мальты.

— Для сына рыбака занятие не совсем обычное, — некстати и с непонятной иронией вмешался Сэмюель.

— Отец тоже считает: было бы лучше, если бы я занялся чем-то более практичным. Делом, как он говорит. Какой толк, не понимает, копаться в том, что натворили в средние века эти разбойники — рыцари Мальтийского ордена.

— Справедливо, — подтвердил Сэмюель. — Тем более Мальтийский университет всегда славился в первую очередь наукой мореплавания. А зубрить историю крестоносцев — проку мало.

— Странно, что образованный человек говорит такое, — обиделся Томас. — Не такая уж бесполезная наука — история. Да и прошлое мальтийских рыцарей не столь бесславно. Взять хотя бы знаменитую осаду острова в 1565 году. Слышали о ней? Так вот, здесь, в этой самой бухте, высадилась на двухстах судах сорокатысячная турецкая армия капудан-паши Пиаля. И девять тысяч рыцарей, тяжеловооруженных всадников и солдат под предводительством гроссмейстера ордена француза Жана Паризо де Ла-Валлетта в течение трех месяцев защищали город. В живых осталась только тысяча, но и турки потеряли половину своего войска. Вы только сопоставьте эти цифры! В конце концов турки убрались восвояси, а мальтийцы назвали свою столицу Ла-Валлеттой.

— Удивляюсь и не могу понять, — продолжал Томас, — почему многие связывают историю Мальты только с правлением ордена Иоанна Иерусалимского? Ведь началась-то она не в средние века, а почти шесть тысяч лет назад. Да и рыцари-то властвовали здесь менее трехсот лет. Первый документальный след в истории острова оставили финикийцы, это почти три тысячи лет назад. Затем — греки.