Журнал «Вокруг Света» №09 за 1976 год - Вокруг Света

— Теоретически, конечно, можно, но нужно ли? Давайте разберемся. Орошаемых земель на земном шаре всего 13 процентов от общей площади пахотных земель, но они дают почти столько же сельскохозяйственной продукции, сколько и вся остальная пашня.

Это и не удивительно. На поливных землях, например, в Туркменистане можно снимать по два и даже по три урожая в год. Вот почему в планах десятой пятилетки такое внимание уделяется орошению южных земель, в том числе и орошению пустынных территорий. Но орошаемое земледелие ограничено количеством воды. Сейчас из пригодных для него 28 миллионов гектаров в Средней Азии и Казахстане орошается 6,6 миллиона. Это стало возможным после строительства таких больших каналов, как Каракумский, Аму-Бухарский, Каршинский и других, после коренной реконструкции всей ирригационной сети.

Теперь в пустыне можно увидеть даже речные суда. Ведь самый большой в нашей стране канал — Каракумский несет втрое больше воды, чем такая река, как Мургаб! Там на обычных песках пустыни, орошенных методом дождевания, заложен опытный участок Института пустынь. На нем удается выращивать рекордные урожаи. Здесь сплошной стеной стоит сорго, достигая высоты до 5 метров.

Как видите, превратить пустыню в цветущий сад можно, была бы только вода. А где взять столько воды, чтобы напоить всю пустыню?

Всерьез обсуждаются проекты поворота сибирских рек в Среднюю Азию. Но подсчеты показывают, что сельскохозяйственная продукция, выращенная на землях, которые будут орошены водой сибирских рек, вряд ли сможет окупить стоимость этих грандиозных работ.

Атмосферные течения проносят над просторами Средней Азии за год около 1700 кубических километров воды. Это более чем в десять раз превышает сток всех рек этого района. Если удалось хотя бы часть этой влаги заставить проливаться дождями в горных районах, там, где лежат истоки среднеазиатских рек, то проблема обводнения пустынь Средней Азии была бы решена раз и навсегда.

В принципе такой проект в век НТР не представляется фантастическим. Тем более реален проект частичного растопления крупнейших горных ледников, что могло бы резко увеличить сток среднеазиатских рек.

Но если осуществить эти проекты, то не возникнут ли новые, еще большие пустыни в новых местах? Это отнюдь не исключено!

Как видите, вопрос стоит так: нужно ли, целесообразно ли превращать всю пустыню в сплошной цветущий сад?

Скажу больше. По-видимому, не только в близком, но и в весьма отдаленном будущем не менее 80 процентов площади среднеазиатских пустынь, вероятнее все-то, и останутся таковыми. Ведь пустыня будет нужна человеку именно как пустыня!

— Как это понимать?

— Не исключено, что не в столь уж далеком будущем среднеазиатские пустыни станут «энергетическим сердцем страны». Ведь если даже небольшую их часть покрыть современными, не очень еще совершенными солнечными батареями, то по всем расчетам можно будет получить такое количество электроэнергии, которое окажется достаточным для удовлетворения всех теперешних потребностей человечества. И это будет «чистый», не загрязняющий способ ее получения. Пока он экономически невыгоден и сложен, но в дальнейшем... Впрочем, ваш журнал писал об этом, не хочу повторять вашу публикацию. Скажу одно: пустыня будет нужна человеку и в своем первобытном виде. Более того, уже встала задача сохранения ее ландшафтов. Пустыню надо беречь!

— Как, где, каким образом?

— За годы Советской власти развитие Среднеазиатских республик шло во много раз быстрее, чем в общем по стране. В Туркменистане, например, продукция всей промышленности возросла в 37, а крупной промышленности — в 60 раз. Построено много городов и поселков, в которых дома имеют все современные удобства. Проложены дороги, линии электропередачи, трубопроводы. Но мы уже говорили, что строить в пустыне, часто на песке — дело непростое.

Пески передвигаются с места на место ветром, но дорогу им в большинстве случаев открывают люди. Вытоптанное скотом пастбище, вырубленный дотла на топливо кустарник, уничтоженная колесами автомашин и гусеницами тракторов растительность — вот что открывает простор барханным пескам. И тогда волны песчаного моря наступают на обжитые места, на плодородные земли. Необходимо предотвратить это! Не допустить увеличения площади подвижных песков! Закрепить уже существующие подвижные пески растительностью! Все это говорит о том, что пустыню нужно беречь, обращаясь с нею с особой осторожностью.

Кроме того, далеко не всегда нужно действовать напролом. Часто гораздо полезнее применить, если так можно выразиться, «обходный маневр».

Когда хотят охарактеризовать непрочность, ненадежность построенного, обычно говорят, что это построено на песке. А в пустыне все возведено на песке. И многое, как известно, прочно и добротно. Но не всегда нужно «становиться грудью» перед напором песчаных волн. Вот характерный пример. Автомобильную дорогу, как известно, не должно заносить песком. А вот трубопроводы и опоры ЛЭП, наоборот, песок может заносить. Опасен как раз обратный процесс. Для того чтобы все было так, а не иначе, необходимо правильно выбирать трассу дороги, трубопровода или ЛЭП, учитывая при этом силу и направление местных ветров. Ученые Института пустынь нашли даже способ использовать ветер для того, чтобы автомобильная дорога была свободна от песчаных заносов.

Давным-давно было известно, что гладкие и плотные площадки такыров, состоящие из засохшей глины, песком не заносит. Почему? — задали мы себе вопрос. Неужели ветер обходит их стороной? Нет, ветер не обходил такыры, но на гладкой и плотной их поверхности песок не задерживался. В этом все дело. Раньше люди, строя дороги, старались возвести пескам преграду, чтобы предотвратить песчаные заносы. Преграды были подобны тем, которые строились для задержания снега. Но песок — не снег; снег весной растает, песок — нет. Преграды просто накапливают песок, а это уж совсем плохо. Возникают искусственные барханы, которые еще настойчивее наступают на то, что люди хотели от них оградить.

А что нужно, чтобы песчинки не задерживались на полотне автомобильной дороги, как они не задерживаются на поверхности такыров? Ответ пришел далеко не сразу. Решение искали географы и физики. Велись эксперименты в аэродинамических трубах. К исследованию полета песчинок применялась теория гидродинамики полифазных потоков, которая описывает и поведение снежинок во время метели, и песчинок в бурю, и движение речных наносов, и многие-многие другие процессы, между которыми на первый взгляд нет ничего общего. Ученые искали зависимость траектории песчинок от силы ветра, скорости, приобретаемой ими при отскоке от той или иной твердой поверхности. Наконец, были найдены формулы, описывающие поведение песчинок в струе воздуха. Теперь можно было давать строителям научно обоснованные рекомендации. Во многих местах при определенном рельефе местности, силе и направлении господствующих ветров можно заставить песчинки всегда перепрыгивать через полотно дороги. Просто перепрыгивать! Для этого они должны иметь достаточную взлетную скорость. Там, где скорость эта мала, надо устроить для песчинок искусственную «взлетную полосу». Для этого достаточно мазутом или битумом пропитать полосу песка, прилегающую с той стороны дороги, с которой чаще всего дуют ветры. Песчинки, гонимые ветром, будут ударяться об эту «взлетную полосу» и перепрыгивать через полотно дороги, перекатываться через него, как они перекатываются через такыры. Песок будет до дороги и после нее, а на самом полотне шоссе его не будет. Красивое решение, не правда ли?

Сама по себе природа не друг нам, но и не враг. Просто надо к ней правильно, с умом подойти, и тогда даже ее недостатки можно использовать для блага. Или можно сделать так, чтобы они нам не мешали.

Пустыню надо сохранять еще и потому, что ее растительный и животный мир уникален. Походя губить его ради каких-то других целей также нелепо, как сносить Суздаль ради строительства промышленного сверхгиганта или Регистан ради прокладки шоссе! Меж тем некоторые животные и растения наших пустынь уже находятся на грани исчезновения. Говоря об охране природы, как правило, почему-то забывают о пустынях. А почему, собственно?

— Совершенно с вами согласны. Но тут возникает одно противоречие. Тем, кто живет и работает в пустынях, приходится тяжело. Недаром здесь труд оплачивается высоко, почти как на Крайнем Севере. Но на Севере, пожалуй, даже легче работать. Жара ведь переносится, как правило, хуже, чем холод. Кроме того, понизить температуру в помещении на один градус стоит в четыре раза дороже, чем нагреть это помещение на тот же градус. Сохраним пустыню в неприкосновенности — оставим для людей прежний гнет. Вообще, не вступает ли цель «сохранить пустыню» в противоречие с целью «эффективно использовать ее богатства»?