Так будет - Дмитрий Николаевич Меренков

На пути к вокзалу грубо проверился в проходном дворе Необходимости в этом не было, «Хвост» он чувствовал тем местом, откуда хвосты растут. Просто, занять себя. Уйти от гаданий «Что в тетрадке?» Был уверен, Монква уже забыла о периферийном опере с его псевдо Богом, на деле убогом, объекте ДОР на ШэПэ. Со сломанной ногой.

ЗС. Автор писал эту страницу этой главы в больничной палате и пересказал соседу, бизнесмену 30-ти лет, со сломанной ногой. По его просьбе. Последовал бесхитростный вопрос соседа: «А почему вы Януса просто не пристрелили?» Ответил правдой: «Нам это в голову не пришло». Разные поколения.

Дмитрий Фёдорович, «Как простой инженер» Михаила Жванецкого, отстоял очередь за билетом, прошёлся по вокзальной площади до Гастронома. Прикупил еды и малую бутылочку водки. Возвращаясь на вокзал, поймал себя на смене репертуара. Теперь насвистывал «А табак та люлька казаку в дороге пригодится». Подивился быстроте перехода на «ридный язык». Вышел на платформу к поезду Монква-Бердинск ещё до объявления посадки, остановился у двери своего вагона.

Дребезжание за спиной заставило повернуться. И второй скрин шот за день! Громыхала тележка носильщика, вместо багажа сидел Янус с костылями в руках и гипсовой ногой.

Клио и Янус

Было что-то в скрин шоте от облика Швейка, призывавшего к походу на Белград. И жалко, и смешно. Так бывает, когда какая-нибудь домашняя кошка спутает нити судьбы, которые прядут три Богини Мойры из древней Греции. Человек, который утром сего дня тревожил всю секретную Москву, вечером до горшка ночного без поддержки не дойдёт. А ещё сам хранителя-держателя ниточки судьбы своей подставил. Гегемонец пойдёт в 23 часа закладку из тайника изымать, которой нет! Обидно дипломату-разведчику на пустом месте проколоться.

Вокруг Януса пусто не было. Отъезжающие-провожающие затащили бедолагу в купе, уложили на полку и предложили выпить «На посошок». Дмитрий Фёдорович этого доброжелательного отношения к одноногому объекту ДОР из своего вагона не видел, но представлял с детальной точностью: простыни и наволочка сырые, проводница в годах и сердитая. Просто во всех вагонах огромной страны люди были человечны, чиновники бессердечны. Вероятно, других ниток у плетущих судьбы Мойр не было. Не завезли. Поезд уже отстучал колёсами первые десятки километров пути домой, когда Дмитрий Фёдорович решил продолжить служебное преступление.

Именно так называлось сокрытие улик путём присвоения тетрадки. Новые попутчики, как и ехавшие в Москву на кануне, были заняты собой: жена накрывала на стол, сын убежал мыть руки, отец семейства намекал на необходимость «смазать колёса». Всё как всегда, если бы не тетрадка. Никак не ожидал старый, в смысле, опытный, опер надписи на титульном листе:

«СтихиЯ», строчкой ниже — «Мои и Чужие». Тетрадь № 4. Сентиментальный агент ЦРУ? Разве такие бывают? Разломил тетрадку пополам — стихи. Убедил себя не торопится с выводами.

ТЕТРАДЬ

Вещественное доказательство № 1 представило собой общую тетрадь в 96 листов, в коленкоровом переплёте. На 64-х листах от руки записаны стихи известных, и нет, поэтов. Почерк скорее женский, округлый, крупный, чистенький. Вглядевшись, начинаешь понимать, написано не для памяти, для чтения. С придыханием, подвыванием, эмоциями — как читают свои стихи состоявшиеся поэты. Каждая буква доказывает свою значимость, каждое слово претендует на истину. В общем, чисто мужская наглость стихотворца.

Вещдок № 1. «Чёрный почти квадрат»

Поверхностный осмотр выявил: потёртости и перегибы от ношения за поясом; следы грязи из ГУМа; наличие прозаических заметок среди стихов. Почти все стихи безымянные. Авторские? Открывался сборник лирикой без подписи.

Щедро украшенный виньетками заголовок. Чёрные чернила на листочке в клеточку.

Элегия

Осень богатство красок тратит на роспись листьев.

Люди множество масок красят старости кистью.

Листья на землю лягут, станут все одинаковы.

Ушедшим людская память цвета восстановит знаково.

Светивших окрасит ярко прожектором воспоминаний.

Коптивших замажет крепко убожеством начинаний.

Осень не зря тратит краски, хоть листья опадают быстро.

И короткая жизнь прекрасна, когда наполнена смыслом.

Следом шла то ли короткая сказка, то ли притча. Также без указания автора. Вероятней всего, заметка Януса по какому-то поводу. Перечитал дважды, понял, этот доктор наук изложил свою версию происхождения идейных противников. Оправдал предательство?

«Человек от обезьяны произошёл, да недалеко ушёл. Изначально Мир устроен был простенько. Образно говоря, зверь белый с копытами Единорог — материальная плоть. Сидела на нём Обезьяна — мысль. Единорог бежал, куда Обезьяна указывала. Но и над ней есть и всегда была высшая сила. Непостижимая, потому неназываемая. Обезьяна со своей тропы сойти не могла, Единорог не мог Обезьяну ослушаться.

Так и грохотало Развитие копытами по накатанному. Словно саночник на зимних олимпийских играх. Только словно не значит славно. Превысили скорость, вылетели из накатанного ледяного жёлоба, замешкались с выбором пути. Доказывая правоту, события и предметы именами наградили, речь придумали. Для показа мысли, а потом — для сокрытия.

Из крутого замеса человеки пошли разумные. До принципа неопределённости додумались. Дуализм Правды и Лжи раскопали, служить им стали. Быстро в доказательствах правоты до крови дошли.

Мир менялся. Кто на пути Обезьяны стал, сгинул. Ей не остановиться. Кто сошёл направо, тому, кто налево, врагом стал, только свою истину за правду принимая. Что истина есть, а что ложь? Вынь, да положь.

Дальше Дмитрий Фёдорович читать не стал, мальчишка-попутчик на колени залез, его отец чай выпил и водки предложил, его мама стала допытываться «Что такое интересное читаете?»

В купе обычные попутчики были, из гостей ехали. Сына конфетой угостил, водку выпил и свою достал, маме-жене рассказал «Вот так же в поезде парень читал увлечённо и посмеивался. Вышел покурить, я книжку взял посмотреть, а это словарь немецко-русский. Спрашиваю парня, что в словаре смешного. Он объяснил, словарь старый, а его немецкий свежевыученный. Язык развивается, значение слов меняются, до смешного доходит». Купе тряслось от хохота, у семейки оказалось богатое воображение.

На своей станции сошёл, дальше трансформаторная будка, потайная дверь; шифровка в духе «17 мгновений весны» по радио из подземного хода: «Алекс — Юстасу «Я на месте». Через потайной глазок осмотр комнаты, из которой ушёл в иную жизнь. Убедившись в отсутствии нежелательных свидетелей, крутанул колесо, сдвигающее книжный шкаф. Всё, тайны закончились. Пришёл домой.

Конец 6-й главы.

АНАЛИЗ СИТУАЦИИ

Школьный учитель Ван Ваныч, ещё при поступлении в «Школу» КГБ, живо интересовался психологией. Его занимала разнообразная реакция людей на один и тот же раздражитель. С другой стороны, из получивших сходное воспитание детей вырастали абсолютно разные взрослые. Сложность ситуации заключалась в запрете делать записи, не имеющие отношения к учёбе Тем более, вести дневник или самостоятельные исследования. Принял эти правила, подписав бумагу о неразглашении вместе с текстом воинской присяги. Вынужден был вести