Ожерелье любви - Барбара Картленд

Кассия понимала: в действительности француженка вовсе не красива, но настолько неотразимо притягательна, что Перри не в силах оторвать от нее глаз. А что думает о мадам маркиз? Кассия не знала. Но, взглянув на гостя, заметила промелькнувшую во взгляде искорку и, как ей показалось, саркастическую усмешку на губах.

К концу обеда Кассия чувствовала себя словно на сцене, где все присутствующие играли то ли драму, то ли комедию и говорили дерзкие, пикантные, остроумные слова и фразы, написанные для них кем-то другим. Сама она была счастлива ролью слушательницы и с удовлетворением отмечала, что маркиз наслаждается вкусной едой.

Кроме всего прочего, гостям были предложены жареная баранина с овощами, типично английское блюдо, и холодное суфле, приготовленное собственноручно самой Кассией, под парижским соусом. Сыра, которым обычно заканчивается каждый обед во Франции, не было, зато девушке удалось состряпать английское сейвери, острую пряную закуску, подаваемую либо в начале, либо в конце ужина, которую так любил отец. Бетси оставалось только ее подогреть, и маркиз снова доел все, что было на тарелке. Ему, по-видимому, пришлись по вкусу как кларет, поданный к баранине, так и сотерн, подчеркнувший пикантность суфле.

Мадам де Сальре шептала что-то Перри на ухо, очевидно, не желая, чтобы ее услышали остальные, и маркиз обратился к Кассии:

— Теперь вы наконец можете успокоиться. И позвольте поблагодарить вас, мадам, за превосходный ужин: он совершенно такой же, какие мне доводилось едать в Париже, если не лучше. Поверьте, вы великолепная хозяйка.

— Вы скорее всего просто мне льстите, но я так рада слышать это!

— Где вы научились так хорошо готовить? Только не говорите, что английской кухарке удались все эти блюда, в каждом из которых есть нечто очень мне знакомое.

— Меня научила мать, — пояснила Кассия. — Родители проводили много времени во Франции.

Но тут же сообразила, что говорит как незамужняя девушка, и быстро добавила:

— То же самое можно сказать о моих свекре и свекрови.

— Я всегда считал, — заметил маркиз, — что англичане не одобряют браков между кузенами.

Кассия знала старое изречение, гласившее, что брак двоюродного брата и сестры должен оставаться бездетным, и сейчас, вспомнив об этом, застыдилась и покраснела.

— Мы троюродные брат и сестра, — тут же сочинила она, — и поскольку знали друг друга с детства, возможно, самым естественным было влюбиться друг в друга.

— И вы, конечно, очень-очень любите мужа? Он невольно взглянул в сторону Перри, явно увлеченного мадам де Сальре, которая что-то говорила так тихо, что ни маркиз, ни Кассия ничего не могли расслышать.

— Люблю. Очень люблю, — твердо ответила Кассия.

— И никогда не обращали внимания ни на кого другого? — продолжал допытываться маркиз.

— Что вы… нет… я не могла бы…

И снова поняв, что говорит о себе, мисс Кассии Фокон, поспешно поправилась:

— Мы всегда были вместе.

— И все же ваш муж ездит в Лондон один? — удивился маркиз. — Я не раз видел его на скачках.

— У меня слишком много дел по дому, — пояснила Кассия.

— И вы не возражаете против того, что он бросает вас здесь? Развлекается? Прекрасно проводит время?

Кассии показалось, что любопытство маркиза переходит уже все границы. Поэтому девушка решила поскорее закончить этот ставший слишком опасным разговор:

— Думаю, пора нам оставить вас, джентльмены, за портвейном и сигарами.

Она поднялась, но мадам де Сальре не сделала ни малейшей попытки встать и вместо этого продолжала шептать что-то Перри, отчего тот громко смеялся. Но тут, словно вдруг заметив, что хозяйка стоит, воскликнула:

— Mon Dieu[4]! Вечно я забываю этот примитивный обычай англичан — покидать мужчин за столом! — И, положив ладонь на руку Перри, промурлыкала: — Не слишком задерживайтесь, mon cher![5] Поверьте, я лично предпочитаю беседу мужчин трескотне женщин!

Глава 3

Кассия не смогла уснуть. Она снова и снова перебирала все события дня, тревожась, не забыла ли чего, все ли было сделано для удобства гостей. Она успела подумать о том, что те ночью могут захотеть пить, и поставила на ночные столики два маленьких стеклянных кувшинчика, которые так любила мать, по счастью до сих пор оставшихся целыми. Кроме того, девушка велела принести в комнату мадам де Сальре душистого масла белых фиалок для ванны. Мать всегда делала эту эссенцию, как, впрочем, и собственные духи. Дуглас отнес ведра с горячей водой в обе спальни. Кассия попросила его наполнить ванны, а потом вылить грязную воду.

Она ускользнула наверх раньше остальных, чтобы убедиться, все ли в порядке, и потрясенно замерла перед совершенно прозрачной ночной сорочкой мадам де Сальре. И хотя одеяние показалось ей изумительным, все же Кассия была уверена, что мать сочла бы его крайне нескромным.

Но по крайней мере ужин удался, и оставалось лишь молиться, чтобы завтрашний день прошел так же гладко. Правда, девушка знала, каким тяжким трудом будет для Бетси готовить дополнительные блюда, да еще в таком количестве.

Кроме того, она никак не могла понять, что в действительности думает о маркизе. Он оказался таким огромным и просто подавлял не только своим ростом и силой, но и наблюдательностью и острым умом. Да, маркиз совершенно не походил на образ француза, сложившийся у Кассии.

Но тут она вспомнила, что сказал гость, когда они говорили о конях, купленных у герцога:

— Я норманн и всегда добиваюсь того, чего хочу!

Норманн!

И только тут до Кассии дошло, что он имел в виду не только то, что живет в Нормандии. Она долго лежала, обдумывая это открытие, и решила, что должна получить ответ на все свои вопросы прямо сейчас. Встав с постели, она накинула поношенный шерстяной халат, служивший ей верой и правдой много лет, и осторожно приоткрыла дверь.

Вокруг стояла тишина, и девушка решила, что Перри и гости, должно быть, давно спят.

Она специально оставила гореть в коридоре два канделябра, подумав, что, если кому-нибудь из гостей придет мысль прогуляться ночью, в коридоре будет слишком темно и мрачно. И сейчас Кассия без всяких затруднений спустилась вниз и добралась до библиотеки, большой комнаты, уставленной старинными книгами. Их было слишком много, но Кассия в точности знала, где отыскать ту, что понадобилась ей. И уже через несколько минут она сняла с полки том Британской энциклопедии.

Девушка всегда мысленно благодарила расточительность предка, Дурного Баронета, когда приходилось узнавать что-то новое. Именно он купил энциклопедию, которая впервые вышла в 1758 году. С тех пор к ней прибавлялись все новые тома, раннее издание выглядело очень старым и потрепанным. Кожаный переплет выцвел и потускнел.