Иностранные инвестиции. Российская история - Наталья Курысь

Между тем, главный вопрос при рассмотрении положения иностранных компаний заключался, по мнению юриста В. Максимова, именно в установлении условий, при которых они могут пользоваться правом производства в другой стране своей торговли и судебной защитой: должна ли их дееспособность обсуждаться по законам их возникновения или по законам места заключаемых сделок[117]. Решение этого вопроса ставилось в зависимость от того, рассматривалось ли акционерное соединение в качестве договорного отношения или в качестве юридического лица. В первом случае международное право признавало, что форма сделки должна сообразовываться с местом ее заключения, поэтому акционерное общество, «составленное» согласно требованиям национального права, должно иметь силу и в других государствах. Но договорный характер, как отмечал В. Максимов, отступал перед личным значением акционерного общества как корпорации. Поскольку в то время международное право твердо не определилось в вопросе правового положения иностранных юридических лиц, их дееспособность чаще всего устанавливалась на основании договоров между государствами.

Дискуссия на тему, является ли субъектом права юридическое лицо, учрежденное в другом государстве, и обладает ли оно процессуальной правоспособностью вне зависимости от заключения конвенций, продолжилась во время Первой мировой войны. Будет целесообразным привести основные точки зрения на данную проблему в этом разделе работы, так как они касались особенностей правового положения иностранных подданных и юридических лиц в мирное время. Многие авторы не без основания полагали, что если в условия деятельности конкретного общества входила обязанность этого общества по всем спорам, возникшим в связи с его деятельностью в России, «судиться в русских судебных установлениях», следовательно, независимо от конвенции о взаимном признании акционерных обществ, всякое иностранное общество, получившее разрешение производить операции в России, пользуется правом судебной защиты[118]. В правоприменительной практике известны случаи, когда акционерные общества, принадлежащие государствам, с которыми Россия не заключала конвенции и которые не имели разрешения на ведение деятельности в России, выступали в российских судах в качестве ответчиков (по сделкам, заключенным в России и для России). Это было связано с тем, что иск должен был предъявляться в России, как это было допущено разъяснениями Сената (таким обществам можно предъявлять иск «по месту постоянных занятий общества, обзаведения или недвижимого имущества его по месту совершения или исполнения сделки или обязательства, или по месту нахождения спорного имущества»)[119]. Возникали закономерные вопросы: может ли такой ответчик предъявить встречный иск и вправе ли суд считаться с таким лицом как с ответчиком, если оно лишено «судебной правоспособности»? Такие вопросы, как правило, решались положительно, и эти решения ни сомнений, ни протестов не вызывали. Наконец, теория разрешения и признаний потерпела в практике Сената полное крушение, когда в качестве истца в российском суде выступило иностранное государство (Греция). Здесь, конечно, не могло быть и речи о «дозволении». Сенат высказал свое мнение: «Если действующий закон не воспрещает иностранным государствам как юридическим лицам приобретать имущество в России, вступать на русской территории в частно-правовые сделки, то, очевидно, они не могут быть лишены и права судебной защиты в русских судебных учреждениях»[120]. Тем не менее, сенатская практика в исследуемый период отрицала право судебной защиты по отношению к государствам, с которыми не заключены конвенции о признании юридических лиц. В то же время, суды продолжали придерживаться точки зрения судебной свободы, а иностранные юридические лица по-прежнему допускались в качестве истцов и ответчиков невзирая на многочисленные решения Сената, отрицавшие это право[121]. Такой же точки зрения придерживались юристы-теоретики, основывавшие свои рассуждения на изначальном определении правоспособности, данном еще Победоносцевым и Шершеневичем[122]. Иначе говоря, возник юридический казус, который не нашел своего разрешения в России вплоть до революции 1917 г. При этом в правоприменительной практике некоторых зарубежных стран данная проблема была решена намного раньше. Например, 18 мая 1873 г. в Бельгии был издан закон, согласно которому все иностранные общества и юридические лица могут свободно производить операции и действовать в суде Бельгии. Ввиду этого отпала всякая необходимость в международной регламентации[123]. Однако заслуга русских судов и юристов заключалась в том, что была найдена верная линия рассуждений: конвенции, упоминающие о взаимном праве судебной защиты, не устанавливают новый порядок, а только подтверждают существующий[124].

Свои сторонники и противники были и у административной опеки в виде правительственного разрешения функционирования иностранных акционерных компаний в России. Кстати, в Европе к 1914 г. административная санкция уже нигде не требовалась, так как печальный опыт показал не только ее бесполезность, но и вред[125]. В тех странах, где было необходимо правительственное утверждение, обычно отрицалась дееспособность иностранных компаний, возникающих без него. В подтверждение этой позиции указывалось то обстоятельство, что собственные подданные, при отсутствии указанной правительственной опеки, ставились в худшее положение, нежели иностранцы, что административное разрешение устанавливалось ввиду охраны общественного интереса, который не мог страдать от того или иного взгляда иностранного законодательства, что акционерные общества других стран могли пользоваться свободой торговли и судебной защиты только при заключении между государствами особых договоров. Сторонники иной позиции приводили в доказательство ущемленное положение собственных подданных, выраженное в отсутствии у них права преследовать в судебном порядке иностранные общества, заключившие с ними сделки, в невозможности признания акционерных компаний других государств ответчиками, в свою очередь – невозможность этих компаний предъявить иск[126]. По установленному официальному порядку акционерные компании стран (Франции, Бельгии, Италии, Австрии, Германии, Греции, Швейцарии, Северо-Американских Соединенных Штатов и Соединенного королевства Великобритании и Ирландии), которые имели соответствующие конвенции с Россией на основе взаимности, свои конторы и вступали только в отдельные сделки с русскими подданными, признавались российским законодательством и пользовались правом судебной защиты. Но признание ограничивалось только судебной дееспособностью и не давало права на промыслы, то есть промышленную деятельность. Внешние же действия этих товариществ, сделки, заключенные ими, должны были соответствовать положениям русского законодательства, в то время как внутренние отношения обществ (споры акционеров с самим обществом), будучи подведомственными русским судебным установлениям, должны были рассматриваться в соответствии с законами, действовавшими в месте их образования. В дальнейшем эти принципы нашли отражение во всех комментариях и разъяснениях, в частности в последующих изданиях и переизданиях Закона «О товариществах по участкам, или компаниях на акциях», § 2, 3 разъяснений к ст. 2139[127].

Таким образом, дееспособность иностранных компаний наступала с момента выдачи разрешения российским правительством на производство операций в России, а правом судебной защиты в нашей стране, согласно официальной трактовке, могли пользоваться законно учрежденные акционерные общества и товарищества только тех иностранных государств, с которыми от имени России были заключены особые конвенции, основанные на правиле взаимности, т. е. такой же принцип должен был применяться «иностранными правительствами» по отношению к акционерным обществам и товариществам, законно учрежденным в России. Особо отмечалось, что принцип взаимности служил руководящим началом для международных соглашений о правах, учреждаемых с надлежащего разрешения акционерных обществ и других ассоциаций. Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод о том, что взаимоотношения между странами, возникающие, в частности, на основе притока иностранных капиталов, заключались не в подчинении, а в союзе. Это, в свою очередь, опровергает положение, до недавнего времени господствовавшее в нашей исторической науке и культивируемое в настоящее время, согласно которому Россия становилась зависимой от иностранного капитала и обретала неравное положение по отношению к странам-донорам.

В конце 1871 г. министерствами финансов, внутренних дел и иностранных дел были выработаны одними из первых «условия деятельности» в России иностранных обществ, в частности страховых. Условия эти были довольно строги и отражали сдержанное отношение российского правительства к деятельности в стране иностранных страховых обществ.