Ференц Лист - Мария Залесская

Ничто не предвещало беды. Но 2 июля с Листом произошел несчастный случай: оступившись на лестнице веймарского Придворного садоводства, он упал и получил серьезные травмы. Существует мнение, что именно это падение имело для Листа роковые последствия. Полученные Листом увечья и ухудшение состояния его здоровья последовательно описал его лечащий врач Рихард Бреме (Brehme; 1826–1887): воспаление среднего пальца, отек лодыжек, потеря аппетита, тошнота по утрам, серьезная открытая рана на правом бедре, перелом двух ребер, подозрение на ушиб легких, плеврит[747].

Но Бреме зафиксировал все эти симптомы лишь 27 октября 1881 года, спустя почти четыре месяца после несчастного случая. В итоге он пришел к выводу, что последствия падения Листа явились результатом его возраста и образа жизни и не были спровоцированы самой травмой. По другим источникам[748], с этого времени у Листа появились первые признаки водянки. Как бы то ни было, но его здоровье сильно пошатнулось.

Единственное, что утешало его в те дни, — присутствие внучки, приехавшей вместе с отцом, чтобы ухаживать за больным. Даниела оставалась рядом с дедом до тех пор, пока он не начал самостоятельно вставать с постели.

В августе Лист в очередной раз собрался навестить дочь и зятя в Байройте. Вагнер заканчивал работу над «Парсифалем», торопясь представить его публике на Втором Байройтском фестивале, запланированном на лето следующего года. Это произведение изначально вызывало у Листа восторг, и он уехал из Байройта окрыленный в предвкушении торжества новой музыки.

Двадцать второго сентября Лист приехал в Рим, на этот раз в сопровождении Даниелы, по-прежнему волновавшейся за здоровье деда. Он вновь остановился в гостинице «Алиберт» и месяц, оставшийся до своего семидесятого дня рождения, приходил в себя после тяжелых испытаний текущего года. Юбилей он отметил в первую очередь концертом в германском посольстве в Риме, куда его пригласил лично посол барон Роберт фон Койделл (Keudell; 1824–1903). В тот же день Всеобщий немецкий музыкальный союз объявил об избрании Листа своим почетным президентом. До юбиляра доходили сведения, что в Веймаре в его день рождения была исполнена «Легенда о святой Елизавете», в Лейпциге — оратория «Христос», а в Париже и Лондоне — масштабные концерты из его произведений. В Будапеште в Музыкальной академии также был организован концерт в его честь. Лист был тронут до глубины души.

Единственное событие омрачило атмосферу столь единодушного признания его творческих заслуг. В ноябре без ведома Листа стараниями Каролины Витгенштейн вышло второе издание печально знаменитой книги «Цыгане и их музыка в Венгрии», давшее его врагам сильнейший козырь. Славословия в адрес музыканта резко сменились нападками. Такого «подарка» он от Каролины никак не ожидал. Но физических сил бороться за свое честное имя уже не осталось; он со смирением принял и этот удар судьбы.

В начале февраля 1882 года Лист прибыл в Будапешт. К этому времени относится его личное знакомство с венгерским художником Михаем Мункачи[749]. Между ними быстро возникла дружба. В это время Лист писал 16-ю Венгерскую рапсодию из своего самостоятельного цикла «Венгерских рапсодий». (Напомним, что в 1840-х годах Листом был создан цикл «Венгерские национальные мелодии», его продолжением явились два цикла «Венгерских рапсодий», завершенные в 1847 году. Наконец, с 1851 года он сочинял отдельный цикл, также названный «Венгерские рапсодии», включающий 19 произведений; работа над ним была завершена в 1885 году.)

16-ю Венгерскую рапсодию Лист решил посвятить Михаю Мункачи, а тот, в свою очередь, собрался написать портрет музыканта.

В этот приезд в Будапешт Лист выступал мало, но 25 марта с большим успехом дирижировал «Коронационной мессой». Зато занятия в Музыкальной академии шли полным ходом. Отчетный концерт 1882 года состоялся 1 апреля. Его комментировала газета «Зенэсети Лапок»: «[Ученики Листа] трогательно простились со своим великим учителем. Последнее в этом учебном году выступление маэстро было самым интересным: в большей его части сам Лист играл для своих учеников, и при этом столь виртуозные пьесы, перед исполнением которых обычно крестятся и величайшие пианисты-виртуозы нашего времени. Если учесть, что с тех пор как Лист оставил публичные выступления (вот уже 43 года), он никогда не упражнялся систематически в технике игры, то любой величайший виртуоз, ежедневно потеющий над регулярными техническими экзерсисами, по сравнению с ним кажется карликом; непревзойденная техника его игры может соперничать с чудом…»[750]

В то время как пресса вновь восхваляла виртуозность Листа, он создавал одно из самых дерзких, недооцененных, обращенных в будущее фортепьянных сочинений — «Чардаш смерти» (Csárdás macabre). Даже в кругу наиболее близких ему музыкантов это произведение не вызвало понимания. При жизни Листа «Чардаш смерти» опубликован не был; первое его издание было осуществлено — и это опять же очень показательно — лишь в 1951 году!

На пасхальные дни Лист отправился в Калочу навестить архиепископа Хайнальда. 14 апреля он выехал в Веймар.

Лето было наполнено ожиданием байройтских торжеств. Лист уже знал, что 13 января Вагнер завершил «Парсифаля». Теперь оставалось воплотить эту христианскую мистерию на сцене. Лист сразу был покорен творением Вагнера. «Парсифаль, так сказать, возобновил чудо из чудес — искупление человечества Иисусом Христом. <…> Грехом, нечистым желанием, эгоистической волей божественный элемент человечества был осквернен, унижен; поднявшись до сознательной жалости, сделав все человеческие страдания своими страданиями, искупив все грехи, Парсифаль возвратил этому божественному элементу его первобытный свет и снова возвел на престол упавшего, страждущего Бога, который плачет в сердце греховного человека»[751], — думается, Лист мог бы подписаться под этими словами французского филолога Анри Лиштанберже.

Сам Лист писал княгине Каролине Витгенштейн: «…„Парсифаль“ нечто большее, чем просто шедевр. Это откровение в рамках музыкальной драмы. Правильно говорили, что после „Тристана и Изольды“, этой Песни Песней земной любви, Вагнер в „Парсифале“ одарил мир самой возвышенной, насколько это только возможно в узких рамках сцены, песней божественной любви»[752].

Лист приехал в Байройт 15 июля, а 26-го числа после длительного перерыва премьерой «Парсифаля» был открыт Второй Байройтский фестиваль. На банкете, как и шесть лет назад, Вагнер взял слово: «Сегодня, когда благодаря собравшимся здесь артистам я с радостью и удовлетворением могу взирать на свое завершенное творение, я могу сказать, какое огромное влияние оказал на весь мой творческий путь один исключительный человек. Когда я был изгнан из Германии и проклят, я встретил Листа, который воскликнул: „Человек искусства, я верю в тебя!“ Он был тем, кто поднял меня, кто меня поддержал, кто верил в меня, как никто другой»[753]. Тогда никто, и менее всех Лист, не предполагал, что эти слова станут своеобразным прощанием…

Вернувшись в Веймар, Лист на этот раз не спешил покидать его. Ему нужно было осмыслить «потрясение „Парсифалем“». Наступила осень, но о переезде в Рим он даже не думал. Его по-прежнему окружали ученики и друзья; в начале ноября в Веймар приехал Антон Рубинштейн.

Поздней осенью Лист оставил Веймар. Рихард и Козима после фестиваля отдыхали в Венеции, сняв роскошные апартаменты в палаццо Вендрамин-Калерджи (Vendramin-Calergi)[754] на Гранд-канале. 19 ноября к ним присоединился Лист. Его покои выходили окнами на канал; он любил смотреть на серые волны.

Листу казалось, что более спокойных, наполненных тихим семейным счастьем дней в его жизни еще не было. Первую половину дня все проводили дома; в два часа, как Лист привык, садились за стол и во время обеда непринужденно беседовали. Затем Лист уходил к себе работать над «Легендой о святом Станиславе». Посреди этой идиллии он неожиданно буквально за несколько дней написал сочинение под названием «Траурная гондола» (Die Trauergondel или La lugubre gondola). Он объяснял, что увидел в окно проплывавшую мимо похоронную процессию и мелодия сама родилась словно из ниоткуда. Лист уже был автором двух тренодий — песен-плачей. «Траурную гондолу» он назвал не тренодией, а элегией, то есть не так конкретно, более отстраненно. Неужели это и в самом деле было пророчество, которого испугался сам автор? Причем пророчество, сработавшее дважды: вторую редакцию «Траурной гондолы» Лист завершил перед собственной смертью…

Из Венеции Лист собирался отправиться на родину, в Венгрию. 13 января 1883 года он покинул гостеприимный дом Вагнеров. При прощании и Вагнер, и Лист были полны самых радужных надежд на будущее, не предполагая, что их встреча в Венеции последняя…