Русские подвижники 19-ого века - Евгений Поселянин

У матери Амвросии были две внучки близнецы, от ее единственного сына. Потеряв первую жену, мать этих дочек, молодой Ключарев женился вторично, а девочки жили у бабушки. Для этих внучек мать Амвросия и отвела шамординскую усадьбу, где все было поновлено, поставлен новый дом. Мать Амвросия часто приезжала в Шамордино из Оптиной, где она постоянно жила в особом корпусе в окрестностях монастыря. Посещал усадьбу и старец, от которого не раз слыхали тут слово: "У нас здесь будет монастырь". Ходит, бывало, старец по усадьбе, осматривает все, вдруг остановится на каком-нибудь месте, велит вымерить его длину и ширину и поставить колышки. Уже тогда, зная по прозорливости своей, что здесь возникнет обитель, старец обдумывал и прикидывал, где какие будут постройки.

В Шамордине вместе с маленькими барышнями Ключаревыми поселились некоторые бывшие крепостные матери Амвросии, искавшие тишины и молитвы, так что жизнь здесь шла вроде монашеской.

Бабушка, уверенная, что внучки ее будут жить в миру, старалась дать им хорошее светское воспитание. Когда они стали подрастать, бабушка просила старца благословить ее приискать для них француженку, чтоб обучить их бегло говорить по-французски и следить, чтоб они одевались наряднее. Но старец не позволил ей этого сделать, что ее сильно огорчало.

Девочки были крестными дочерьми старца и с раннего детства отличались глубокою набожностью. Они часто молились, очень любили оптинские длинные службы и так твердо знали порядок богослужения, что сами служили всенощные с иерейскими возгласами. Они подвижничали, отказывались от мяса и ели его лишь по убеждению бабушки Амвросии. Бабушка выражала опасения, что они повредят тем свое здоровье, а старец отвечал ей: "Пусть молятся — они слабого здоровья". Старушка не понимала слов прозорливого старца, который другим прямо говорил о своих крестницах: "Ничего: они знают, что готовятся туда".

Однажды приехала в Оптину помещица, близкая духовная дочь о. Амвросия, и ей мать Амвросия излила свое горе. "Вы знаете, — говорила она, — можно ли в нашем кругу обойтись без иностранных языков? Поговорите об этом с батюшкой!" При свидании со старцем посетительница коснулась этого вопроса, говоря, что ей удобно приискать хорошую иностранку. Ответ батюшки был таков "Нет, не делай ты этого. Детям не надо француженки. Я к ним поместил отличную благочестивую русскую особу, которая их наставит и приготовит к будущей жизни. Знаешь ли: дети жить не будут; а на место них в имении будут за них молитвенницы. Ты только не говори этого матери Амвросии". Не желая огорчать заботливую старушку, посетительница сказала ей, что о. Амвросий приказал с иностранкой повременить, но передала немедленно весь разговор со старцем мужу.

Желая обеспечить благосостояние внучек и вследствие настойчивых советов старца, мать Амвросия приобрела еще три дачи: Рудново, Преображенское и Акатово, не совсем понимая, к чему покупает такое количество леса, точно собираются строить целый город. Положила она на имя внучек и капиталец, причем было оговорено, что, в случае смерти их, в шамординской усадьбе должна быть устроена женская община, и для обеспечения ее дела послужат три упомянутые дачи и капитал, положенный на имя барышень Ключаревых.

13 марта 1881 года мать Амвросия скончалась, и оставшиеся после нее еще в большем сиротстве десятилетние внучки, унаследовав эти имения, продолжали жить со своими нянями, воспитательницей и сестрами-послушницами в Шамордине.

Так прошел год. Сиротки-сестры Вера и Любовь жили тою же тихой жизнью, горячо любя друг друга и никогда не расставаясь. Они не знали детских шалостей, одевались просто, ценили иноческую жизнь, монашеское богослужение. В крестницах великого старца все сильней разгорался огонек любви к Богу. Не раз говорили они своим няням: "Мы не хотим жить более 12-ти лет: что хорошего в этой жизни?"

Между тем отец их не одобрял уединенную жизнь сестер и определил их Орел в пансион; на лето 1883 года была приготовлена для них дача. Всею душою рвались сиротки из непривычного для них мира под крылышко старца Амвросия. В мае они, прежде чем поселиться на даче, приехали в Оптину. 31 мая обе они заболели дифтеритом. Их положили в разных комнатах, исповедовали и приобщили. Пока хватало у них на то сил, они часто писали к батюшке записочки, в которых просили его св. молитв и благословения.

4 июня скончалась Вера, а 8 за нею последовала Любовь.

Теперь нужно было во исполнение воли матери Амвросии учреждать в Шамордине женскую общину.

Мы не будем следить шаг за шагом за развитием дела, первое, так сказать, зерно которого мы только что видели.

Необходимо сказать только, что Шамординская обитель удовлетворяла ту горячую жажду милосердия к страждущим, которою всегда полон был о. Амвросий. Сюда он посылал многих беспомощных.

Приходит к батюшке молодая женщина, оставшаяся больною вдовой в чужой семье. Свекровь ее гонит и говорит: "Ты, горемычная, хоть бы удавилась тебе не грех!" Старец выслушивает ее, всматривается в нее и говорит: "Ступай в Шамордин!"

Муж бросил тяжко больную жену: ее летом привезли к старцу. Батюшка вышел к ней, благословил и шутливо проговорил: "Ну, этот хлам-то у нас сойдет, отвезти ее в Шамордино!" Там прожила она до смерти десять лет.

Приходит горемыка из Сибири, отдает ему свою дочку и говорит: "У нее нет матери. Что я с нею буду делать! Возьмите ее!" Старец отдает девочку в Шамордино.

Из таких бесприютных детей составился обширный Шамординский приют. Старец любил, бывая в Шамордине, приходить в этот приют. Дети нежно теснились к нему, и он садился среди них на лавку. Они запевали ему сочиненную в честь него песнь "Отец родной" или пели тропарь Казанской иконе, которой посвящена обитель. И, слыша эту хвалу детей, укрытых здесь от зла и грязи, ждавших их в миру, под покров Царицы Небесной, он не мог сдержать своего волнения. Переполненное любовью сердце его трепетало, и слезы ручьем текли по бледным впавшим щекам его.

1 октября 1884 года в общине освящен был первый храм. На весь этот день старец затворился в своей келье и молился.

В первое свое посещение шамординской усадьбы, войдя в дом и увидев в зале большую Казанскую икону, старец остановился пред нею и долго на нее смотрел и, наконец, сказал: "Ваша Казанская икона Божией Матери, несомненно, чудотворная. Молитесь ей".

Теперь число сестер старцевой обители, возведенной в монастырь, много уж превысило пять сотен, воздвигнуты великолепный громадный многоглавый собор, замечательная трапеза, все расширяется и благотворительная деятельность обители.

Первою настоятельницею Шамордина была Софья Михаиловна Астафьева, рожденная Болотова, окончившая короткую жизнь свою в подвигах. Ее заменила здравствующая доселе игуменья Евфросиния, усерднейшая послушница старца.

Необыкновенно красив вид этого благословенного места — духовного города, воздвигнутого на спасение стольких душ великим старцем (Адрес — ст. Подборки Калужской губернии).

Что-то необыкновенное запечатлело и лежащую верстах в 5 от Шамордина усадьбу Рудново, где о. Амвросий часто проводил по нескольку дней и где открыл он при особых обстоятельствах колодец, воду из которого в последнее время своей жизни всегда держал в своей келье.

Еще при жизни своей старец, бызвыходно живший в Оптиной, с посещением лишь в летнее время Шамордина. являлся за сотню верст людям, его никогда нс видавшим и даже никогда о нем не слыхавшим. В этих явлениях своих он или предостерегал от опасности, или наставлял, как исцелиться от болезни, или тут же исцелял.

Жена сельского священника, приехав в Оптину, рассказывала там, что однажды ночью, когда и она и муж ее спали в отдельных комнатах, она почувствовала, что ее будят. "Вставай скорее, говорил голос, а то мужа убьют!" Открывши глаза, она увидела, что пред нею стоит монах. Думая, что это воображение ее рисует ей такое необыкновенное явление, она заснула, и опять была разбужена тем же монахом, и опять заснула. Тогда, дергая ее за одеяло, монах говорил ей: "Скорей, как можно скорей беги: вот, сейчас беги!" Вскочив с постели, она побежала в зал, ведший в кабинет мужа, и в дверях кабинета увидела кухарку, шедшую туда с большим ножом, чтоб зарезать священника. Приход жены спас его. Чрез несколько времени, приехав к своей сестре, бывшей тоже за священником, она увидала на стене портрет являвшегося ей монаха и тут в первый раз услыхала имена отца Амвросия и Оптиной пустыни.

Г-жа А. Д. Карбоньер была тяжко больна и лежала, не вставая, в постели. Раз видит она, как о. Амвросий входит в ее комнату, приближается к постели, берет ее за руку и говорит: "Вставай! Полно тебе болеть!" — и затем становится невидим. Тогда же больная, жившая в Козельске, встала и пешком пошла в Шамордино благодарить своего исцелителя. О. Амвросий принял ее, но велел ей молчать о том до своей смерти.