Призраки знают все. Рукопись, написанная кровью (сборник) - Анна Данилова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И Крымов взялся за это дело?
– Сначала взялся, ему пообещали хорошо заплатить, но потом случилось нечто такое, о чем я не знаю, но после чего Крымов отказался вести это дело. Насколько я поняла, речь шла о слишком большом риске. Короче: он отказал своему клиенту и даже вернул ему все деньги.
– Ты шутишь.
– Ничуть. Я сама пересчитывала и запаковывала доллары, чтобы Женя отвез их клиенту.
– А кто был этим клиентом?
– Берестов, – чуть понизив голос, прошептала Щукина. – Слышала о таком?
– Конечно, слышала. И как он отреагировал на это?
– Страшно расстроился. Но тут еще вот какое дело… Крымов в нем разочаровался. Возможно, ты слышала о смерти Марины Бродягиной?
– Конечно, слышала, больше того, я даже занималась этим делом, когда вернулась в С.
– Ты вернулась в С.? Да ты что, сбрендила? Ты ушла от Харыбина?
– Я что-то не поняла, ты осуждаешь меня за это или радуешься? Помнится, еще сегодня ты сказала мне, что Харыбин скользкий, как угорь…
– Так ты ушла от него?
– Ушла.
– Я рада за тебя, Земцова. Но вот то, что ты вернулась в С., говорит лишь о том, что ты полная дура. Как ты могла оставить Москву, квартиру и вернуться в эту дыру? Неужели из-за Крымова?
– А куда мне было еще ехать, когда я тоже беременна и Харыбин изменял мне (не хуже твоего Крымова) налево и направо?! Оставаться с ним или именно сейчас, когда меня постоянно тошнит и я с ног валюсь от слабости, затеять бракоразводный процесс и начать отсуживать жилплощадь? Разве это похоже на меня? К тому же в С. у меня есть свой угол. Это, конечно, не шикарный особняк с видом на Эйфелеву башню, но тоже ничего…
– Только не вздумай раскисать. Плакать нам с тобой сейчас никак нельзя. И как бы скептически я ни относилась к тому парню, который бьет меня изнутри своими крепкими лапками, мы все равно должны заботиться об этих поросятах… – и тут Надя разрыдалась. Такого прилива нежности к своему ребенку она, видимо, и сама не ожидала от себя. Глотая слезы, она сквозь судорожный плач с трудом проговорила: – К‑крымов, если бы ты только знала, как я его любила… Но я не могу, понимаешь, не могу жить с человеком, который постоянно предает. Я н‑ненавижу его, я даже хотела его смерти…
– Это ты сожгла агентство?
Но Надя покачала головой, затем как-то вся подобралась, успокоилась и сделала несколько глотков молока.
– Я же не пироманка какая, я всей душой была привязана к агентству, и, понимая, какое место в его жизни занимает работа, разве я смогла бы?..
– А что про Бродягину? Ты сказала, что Крымов разочаровался в Берестове, и это как-то связано с убитой девушкой?
– Крымов уверен, что это Берестов ее убил, она же была его любовницей… Деньги деньгами, но, когда он услышал о ее гибели, Берестов перестал для него существовать. Поэтому, ничего не объясняя и прикрываясь опасностью дела отца Кирилла, он пришел к Берестову и, отказавшись работать на него, вернул ему все деньги, до доллара. А ведь это была очень крупная сумма… очень крупная… – Надя сощурила глаза, словно мысленно перенесясь в то время и вновь переживая из-за подобного поступка Крымова.
– Надя, а тебе не кажется, что дело обстояло не столь романтично, как это ты сейчас стараешься представить? Разве не в это же время Крымова нанял твой Кристиан, посулив ему значительно больше?
– Пусть так, но не в привычках Крымова возвращать деньги, да еще и такие…
– Так как он нашел этого человека, который хранил у себя бумаги отца Кристиана?
– Бумаги… Это были все равно что золотые слитки или крупные алмазы. Благодаря этим бумагам Кристиан доказал свое право на наследство и разбогател просто баснословно.
– Так это от этих денег тебе кое-что перепало?
– Какая разница?..
– Но как, как он нашел его?
– Из туманных телефонных разговоров Крымова я поняла, что ему помог какой-то известный парижский журналист или его дочь. А нити, как это ни странно, тянулись из нашего С., из еще более туманного дела об убийстве отца Кирилла. Да и вообще из этого дела тянулось слишком уж много нитей… Ты знаешь, что Марина Бродягина была его любовницей задолго до того, как он стал тем, кем мы его знаем, я имею в виду священником? Бродягина… Одна фамилия чего стоит! Уж не знаю, на самом ли деле Берестов – а он был едва ли не тысячным ее любовником – замешан в ее убийстве, но уж то, что среди целого легиона любителей его темпераментной подруги именно он был самой значительной в плане денег и связей фигурой, это уж точно. И причин, чтобы избавиться накануне президентских выборов от любовницы, которая ради денег была способна пойти даже на шантаж…
– Откуда тебе известно о Бродягиной и ее нездоровой страсти к деньгам?
– От верблюда, то есть от Крымова. Она доила многих мужчин в городе, все мечтая разбогатеть и куда-то уехать… Кстати, маленькая деталь: я лично не считаю страсть к деньгам нездоровой. Иначе, если послушать тебя, мы все больны этой заразой… Так вот, мотив для того, чтобы избавиться от ставшей по каким-то причинам опасной любовницы, мог быть какой угодно, однако я склоняюсь именно к шантажу. Крымов тоже так считал, а потому, едва только узнав о смерти Бродягиной, тотчас решил, что это дело рук Берестова, и, чтобы не вляпаться самому в эту зловонную предвыборную кашу, предпочел уйти в тень. Мы собрались за один день и ночью выехали из города. Наш путь лежал через Украину, дальше – в Польшу, оттуда через Германию в Париж, где нас уже ждали.
– Когда вам стало известно, что кто-то сжег агентство?
– Незадолго до нашего отъезда.
– А с чего ты взяла, что к этому причастна та самая дама, с которой тебе изменял Крымов?
– Да это я просто так сказала… Зачем было вообще кому-то устраивать этот пожар, если Крымов отказался вести одно из самых опасных и прибыльных дел?
– А я‑то думала, что он действительно как-то связан с расследованием убийства отца Кирилла. Уж слишком громкое дело. Если он бы его раскрутил, его бы могли пригласить в Москву, в Генеральную прокуратуру…
– Земцова, очнись. Когда и где ты могла услышать, чтобы Крымов желал променять свою свободную профессию на прокурорский пиджак и нормированный рабочий день? Да это для него смерти подобно.
– А Шубин? Где Игорь Шубин?
– Набирается сил на югах. Когда Крымов отказал Берестову, они с Шубиным решили сделать небольшой перерыв и отдохнуть. Вернее, это Крымов предложил ему махнуть куда-нибудь в Сочи или Адлер…
– Ты хочешь сказать, что Шубин ничего не знает о Кристиане, точнее, о бумагах его отца? Крымов его не посвятил в свои дела?
– Нет, не счел нужным.
– А что за журналист с дочкой, которые помогли Крымову? Тебе не кажется, что эта история с поиском ценных бумаг смахивает на сказку, если не на вранье?
– Нет, никакое это не вранье. Просто у Крымова здесь, в Париже, помимо дела Кристиана было что-то еще, чем он заинтересовал этого издателя…
– Ну вот, теперь уже издателя. Надя, ты хотя бы запоминай, когда лжешь… – Юля теряла терпение. Ей было горько и обидно, что ее держат за идиотку.
– Да я и сама не поняла, журналист он или издатель… Думаю, что Крымов показал ему свою книгу. Помнишь, он последние года полтора писал какой-то не то роман, не то просто записки о своих расследованиях. Я не любопытная.
– Что вы говорите, госпожа Щукина!
– Не ерничай. Но мне действительно было неинтересно, о чем он пишет. Меня на тот момент интересовали совершенно другие вещи.
Мысли Юли снова вернулись к Берестову. Она не хотела верить в то, что он мог убить любимую девушку, пусть даже она и была проституткой. Да ему при его средствах проще было в случае необходимости заткнуть ей рот деньгами, которые она так любила.
– Надя, наверное, ты все-таки что-то путаешь? Ну не мог Берестов ее убить…
– А‑а… Ты все об этом?.. Да брось ты, Земцова, не наше это дело…
Послышался шорох, распахнулась дверь, и в гостиной появился бледный Берестов. Глаза его с красными воспаленными веками смотрели куда-то мимо сидящих за столом женщин, в пространство:
– Я не убивал ее, не убивал… И перестаньте упоминать мое имя… Я не позволю! – Он весь трясся и был на удивление жалок. – Я любил Марину, я бы никогда не смог…
Надя, отставившая от себя чашку с остатками молока, медленно повернулась на голос и, не меняя выражения лица и словно нисколько не удивившись услышанному, произнесла на выдохе, почти устало:
– А вот и сам Игорь Николаевич явился. Как же долго я ждала, когда вы заговорите… Господин Берестов, – она встала и, подойдя к нему, посмотрела ему прямо в глаза, – неужели вы думаете, что я не знаю в лицо человека, из-за которого моего мужа едва не убили люди Куракина? Или вы не понимали, что, нанимая Крымова, бросаете этому мерзавцу кость? Да о вашей вражде с Куракиным не знают разве что дети, собаки и кошки…
