В прятки с отчаянием (СИ) - "AnnysJuly"

— Люси, я понятия не имею что происходит, поверь мне! Все что я испытываю… такого не было раньше со мной! Я не знаю как реагировать, когда ты на моих глазах целуешь своего парня, когда ты говоришь, что не можешь быть со мной… Я думал, ты действительно любишь его, хотел, чтобы ты счастлива была и не металась между нами…

— И поэтому чуть не отрезал себе руку стаканом?

— Видеть тебя в объятиях другого оказалось мне не по силам! — крикнул я и удивился такой невоздержанности. — Я, вообще, во многом недооценил себя, я…

— Я, я, я! А обо мне ты подумал! Мне что делать, когда ты так близко, когда я чувствую тебя каждой клеточкой, а ты разворачиваешься и уходишь! Что ты делаешь, Идрис, как мне тебя понять!

— Я боролся с собой! Я по капле пытался выдавить мысли о тебе из себя, я хотел, чтобы ты…

— Ну что я? Что? Что ты, что Гилмор, вы оба сделали из меня… приз, рвали, как красивую игрушку себе на потеху! А мне каково! Если все, что составляло смысл жизни… потеряно и так жить дальше можно… вот только бесполезно совершенно.

— Я никогда не пытался выиграть тебя, Лусия… — голос отчего-то стал сиплым и тихим, так, что я даже не узнал его. — Но быть далеко от тебя оказалось невыносимой пыткой. Ты не представляешь, сколько раз я жалел, что обошелся с тобой так резко, но по-другому… я просто не знал, как мне быть…

— А мне как быть? Ты что думаешь, я деревянная? Или может быть стальная? Ты единственный кого я не слышу и при этом… больше всего на свете я хочу узнать, что ты думаешь, потому что только ты мне приносишь максимум боли, а я не могу понять почему…

— Меньше всего на свете, я хотел бы причинять тебе боль. Ведь я… не могу без тебя, Люси. Совсем никак не получается. Я люблю тебя и этого уже никак не изменить…

Девушка, только-только снова вернувшаяся к своим краскам, резко повернулась ко мне и на глаза ее моментально набежали слезы.

— Лююююбишь? — протянула она дрогнувшим голосом. Взгляд ее, настороженный и недоверчивый блуждает по моему лицу, ища ответы, боясь поверить, что все это реально и имеет право на существование. Люси подлетела ко мне, сильно толкнув в грудь, но я, конечно, устоял на ногах, не мешая ей изливать свои эмоции. — Ну и что, вот ты все это говоришь мне, и чего теперь ждешь? Что я тебе на шею кинусь? А раньше нельзя было сказать, какого хрена ты вел себя как придурок?

Она толкает меня, все сильнее и чаще, а потом принялась стучать по моей груди кулачками, словно стараясь выплеснуть на меня все свое отчаяние.

— Я чуть с ума не сошла, думая, что ты… будешь с этой курицей, я спать не могла, у меня кусок в горло не лез! — я не знаю, что еще сказать, но в тот же миг понял, что нужно было давно это сделать. Странно молчать, когда сердце рвется на куски от желания быть с той, которая слышит тишину и видит мир твоими глазами. — А ты, такой спокойный, ходишь себе по Яме, тренируешься, когда у меня все переворачивается! — Люси плачет, выкрикивая свою печаль, и ее кулачки все опускаются на мою грудь. Я перехватываю ее кулачок и притягиваю девушку к себе, прижимая к телу. Тяну ночной воздух, вместе с ароматом ее волос и пальцы перебирают ее пряди и, обхватывая ее лицо ладонями, я шепчу ей:

— Люси... Я сам не понимал этого, не знал, что это значит… А теперь знаю… Прости, прости меня, что не разобрался, не поговорил с тобой…

Я прижимаю свои губы к ее — соленым и разгоряченным, она дернулась было, вся в напряжении, мышцы будто судорогой свело, а я поглаживаю ее по щекам, вышептывая и уговаривая, целуя и нежно стирая соленые дорожки с ее щек.

— Нет! — отпихнулась она от меня, лихорадочно сверкая синей бездной. Ладошки уперлись в мои плечи, опять вся закрылась, отстранилась, но я не отпускаю ее, теперь больше никогда ее не отпущу. — Я не позволю тебе больше играть с моими чувствами! Да отпусти ты меня и не трогай своими руками! Ты приходишь, обнимаешь, потом опять уходишь! Я не могу так! — вне себя кричит она и в то же время цепляется за мою футболку. Девочка моя маленькая, совсем потерялась… — Ты меня все время бросаешь, отворачиваешься, а я потом не знаю куда себя деть! Ты просто безупречный в своей чудовищности негодяй. Как я могу тебе верить, если совершенно не понимаю, что у тебя на уме…

— Люси, поверь мне, все что я делал, только для того, чтобы ты счастлива была, — шепчу я ей, а она все вырывается, хоть уже и не так сильно как вначале. — Я думал, что я тебе только мешаю…

— Мешаешь? — высоким голосом спросила она и снова две прозрачные слезинки скатились у нее по щекам. — Делал, чтобы я счастлива была? Да мне дышать трудно, когда ты… смотришь на меня отстраненно, презрительно… Избегаешь меня, разговаривать не хочешь! Да отпусти ты меня уже! — довольно сильно стукнула меня в грудь Люси и стала изворачиваться из моих объятий всем телом. — У меня на твою любовь никаких нервов не хватит!

Я завел ее руки за спину и, прижав к себе посильнее, нашел ее губы, оставив все сомнения. Хватит, я устал играть в благородство, я люблю эту девушку, и она ко мне неравнодушна, остальное пусть идет ко всем чертям. Я целую ее, обнимая и поглаживая, проскальзывая рукой в ее волосы, совершенно не обращая внимания на ее с каждой минутой слабеющие попытки сопротивляться, и держал, пока она, наконец, не сдалась и не прильнула ко мне сама, высвободив руки из моей хватки и, в конце концов, не обняла меня, сделав глубокий вдох.

— Никогда, никогда больше не смей отталкивать меня! — прошептала она мне в губы, а у меня против воли из груди рвется смех и я почти ничего не соображаю, зная только одно, она рядом и она моя… Теперь только моя… — И не смей больше уходить!

— Никогда, Люси, обещаю, — я снова нахожу ее губы, оттесняя к стене, чувствуя ее податливость и отчаянное желание раствориться во мне.

Все происходит как во сне, сквозь туман и больше всего я сейчас боюсь проснуться. Люси отвечает мне, со всей присущей ей пылкостью, и этот поцелуй разительно отличается от того, что застал нас врасплох в лесу. Голодный, немного невоздержанный, он кружил голову так, что казалось пространство вокруг переворачивается, и если бы не стена, к которой я прижимаю девушку, оставаться в вертикальном положении, скорее всего, мы не смогли бы. Резкий укус, наполнивший наши ласки металлическим привкусом, явственно показал, что я не сплю и все это происходит наяву. Я почти ничего не соображаю, мои руки сминают тонкую ткань ее топика, а пальцы чувствуют вожделенную мягкую теплую кожу и кажется, что разорвать поцелуй смерти подобно, но мы все-же отстраняемся, чтобы снова встретиться глазами и увидеть в них то, о чем мы так долго молчали.

Поцелуй становится все глубже и неистовее, а сдерживаться становится все сложнее, потому что чувствовать ее желание, знать, что она хочет меня не меньше, чем я ее, просто невыносимая пытка. Руки начинает немного потряхивать, и я приподнимаю ее, оглаживая и лаская, устраиваю на себе, чувствуя, как ее ладошки проникают под одежду, перебирая пальчиками по коже, а ночной воздух куда-то резко весь испарился, и чтобы вдохнуть, потребовалось немалое усилие… Я смотрю на девушку, напитываясь ею, и ее страсть действует на меня ошеломляюще. Этого я совершенно точно не испытывал никогда в жизни, ни с кем и ни при каких обстоятельствах.

Люси немного подалась вперед и выгнулась, подставляясь под мои губы, и я спускаюсь ниже, обследуя каждый миллиметр ее, боясь пропустить хоть частичку этой восхитительной кожи. Страсть застигла нас врасплох, прямо здесь, в этой подворотне, и я ласкаю девушку прямо через топик, не в силах оторваться или остановиться, потому что я столько мечтал об этом и так трудно поверить, что мои мечты, наконец, стали явью.

— Рииииз, — выстонала Люси, вызывая новою волну возбуждения, еще более чувственного и острого, ни с чем не сравнимая сладкая тяжесть с еще сильнее стала растекаться по всему телу. Я прижал девушку покрепче, надеясь, что удастся хоть немного сдержать этот пожар, но ничего подобного не случилось, наоборот, вожделение только глубже затягивает в свой плен, а ее ладошки, беспорядочно оглаживающие затылок, путающиеся в волосах, все никак не удавалось поймать губами, чтобы окончательно признать свое полное поражение перед захватившими меня эмоциями…