Бесёнок по имени Ларни - Кае де Клиари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Счастливец! – проскрипел призрак старческим голосом. – Но твоё счастье это – достояние других. Скоро твоё невежество принесёт освобождение тому, кто давно потерял надежду, но прежде ты едва не сделаешься вечным пленником, избегнув участи второго по величине героя древности!
Тень замолчала и стала удаляться.
– И что всё это значит? – спросил Стефан.
– А, выходит всё-таки интересно, да? Кто знает, что могут значить слова, купленные всего несколькими каплями? Хочешь узнать больше, больше и плати!
– Обойдёмся!
Ларни удержала за рукав Стефана, сделавшего движение в сторону Тиресия.
– И то верно, ведь вам пора! Кстати, детка, обуйся – там впереди ножкам будет горячо.
С этими словами Князь Тьмы растворился в воздухе, подобно тем самым духам, с которыми только что была битва. Ларни пожала плечами, но Стефан уже доставал из своего мешка её ботинки.
– А я так надеялась, что избавилась, навсегда от этих бульников! – простонала девушка, но всё же чмокнула парня в щёку.
Глава 93. Счастье и беда
Мара не знала, что сон может быть так сладок. Но пробуждение было ещё восхитительней! Едва она открыла глаза, как увидела Верентия, приподнявшегося на одном локте и влюблённо глядящего на неё.
Вспомнилось сразу всё – его страстные объятия, сбивающийся, захлёбывающийся шёпот, торопливые, неумелые ласки и восторг её собственного юного тела, принимающего и отдающего любовь! Она ни о чём не жалела… Да и о чём жалеть? О счастье?
Ей вдруг припомнились длинные разговоры и менторские наставления, которые она слышала от Альмери и старших сестёр. Прошлой ночью всё это было перечёркнуто!
Впрочем, она давно уже посмеивалась про себя над их стараниями. Кто это ей морали читает? Альмери, из шестерых детей которой, включая тех, кто умер во младенчестве, даже двух не было от одного мужчины? Нет, она вовсе не осуждала женщину, заменившую ей мать, но совершенно не понимала, почему её саму пытаются вырастить засушенной моралисткой? Разве она не человек из плоти и крови? Разве это не её жизнь и не её тело?
Мара слегка тряхнула головой, отгоняя непрошенные мысли, улыбнулась своему возлюбленному и обняла его. Верентий был такой замечательный! Нежный, заботливый и такой влюблённый, что это даже немного пугало. Если б она его не осаживала, он всерьёз принялся бы устилать её путь розами. Поединок из-за неё уже состоялся.
Как-то утром, на днях, Мара проснулась от задорных криков и улюлюканья, доносившихся со стороны вытоптанной площадки, служившей центром лагеря для всех караванов, что здесь останавливались. (Руфус, просидевший с книгой у костра до самого рассвета, спал младенческим сном и ничего не слышал.) Там стояло множество людей, которые кричали и размахивали руками.
Что происходило в самом центре, видно не было, но оттуда слышались глухие звуки ударов и поднимались клубы пыли. Мара, любопытствуя, подошла к этой толпе и, встав на цыпочки, попыталась заглянуть в центр человеческого круга. Ей это удалось не сразу, но когда она увидела-таки, что там происходит, сердце её упало, и девушка почувствовала, как мороз прошёл вдруг по её спине!
Там, под подбадривающие крики толпы, словно два быка, дрались Верентий и тот самый погонщик, который недавно приставал к Маре ночью и чуть было не добился своего! Сразу было видно насколько этот мужик крупнее и тяжелее парня, с которым она уже привыкла встречаться в походе за водой или собирании валежника. Но Верентий не врал о своём опыте и славе кулачного бойца. Он был цел и невредим, а красная рожа его противника носила следы многочисленных "попаданий по цели".
Оба глаза погонщика были подбиты, нос расквашен, а во рту не хватало нескольких зубов. Но девушка сейчас видела лишь пудовые, похожие на кувалды, кулаки, способные с одного удара разбить человеческую голову, словно тыкву. Они рассекали воздух со зловещим свистом в опасной близости от лица его противника, и было ясно, что требуется только одно попадание, всего лишь одно и молодому купцу придёт конец!
Однако удача и мастерство были на стороне Верентия, и вскоре его противник, что-то взвыв напоследок, рухнул в пыль и остался лежать, поскуливая по-собачьи. Толпа возликовала! Люди делали ставки, и большинство симпатий склонялось на сторону Верентия.
И тут кто-то заметил Мару. Девушка охнуть не успела, как оказалась в центре внимания. Люди расступились и вновь сомкнулись у неё за спиной. Она так и предстала на всеобщее обозрение, как вскочила с постели – нечёсаная, неумытая, босая, в мятом, сбившемся сарафане с одной упавшей бретелькой. Но ничего этого не было замечено – её приветствовали, как королеву!
Выяснилось, что скотина – погонщик, то ли забыл, как бежал от неё через кусты с обожжённым боком, то ли, будучи сам дураком, считал всех окружающих глупее себя, но он этим утром вдруг начал рассказывать всем и каждому, какая Мара умелая шлюха и как он развлекался с ней недавно!
Верентий всё слышал и сначала попытался опровергнуть негодяя словесно, но тот по-видимому, слишком полагался на свою силу, (в самом деле не маленькую), и полез в драку. И вот получил по заслугам, оставшись битым и виноватым одновременно!
Мара не знала, как себя вести в подобной ситуации. Она была ошарашена, сбита с толку до головокружения, и очнулась только тогда, когда Верентий схватился за бок, и его лицо исказила гримаса боли.
– Ты ранен?
Выяснилось, что, несмотря на всё мастерство, он пропустил-таки один удар проклятого битюга, который пришёлся по рёбрам. Мара не помнила, как они оказались возле их фургона, где они с Руфусом тщательно изучили грудную клетку Верентия.
К счастью рёбра были целы, но синячище вышел знатный, и болел отчаянно. Даже сейчас, недели полторы спустя, она старалась лишний раз не задевать это место, постепенно меняющее цвет с чёрно-лилового на изжелта-коричневый. Правда, в порыве страсти Верентий совсем не замечал боль!
Мара улыбалась, вспоминая свой разговор с Ханной, когда та предостерегала её о том, что их дружба с Руфусом может перерасти в нечто большее. Нет, она любила его, как брата, она бы жизнь отдала за мальчика, который заслонил её собой от смертельного удара. Но любовь, свою женскую любовь, чистую и нежную, она отдала Верентию! А случилось это, как не странно именно благодаря Руфусу.
Весь прошлый день они были втроём. Караван застрял по каким-то, одним проводникам ведомым, причинам и продолжение путешествия должно было случиться только завтра. Мара уже предвкушала, что подольше побудет с Верентием, но Руфусу полезно было прогуляться, и они взяли его с собой.
По дороге разговорились об учении Инци, которым Верентий живо заинтересовался. Он проявил изрядную начитанность и вскоре они с Руфусом затеяли настоящую дискуссию, так что Маре оставалось только идти
