Золотой Сын - Пирс Браун

Все это время я прикидывался бывалым бойцом, который не понаслышке знает, что такое Железный дождь. А сейчас он кажется мне темным, смертоносным монстром. Железный дождь – загадка, хотя я имею о нем ясное представление, видел виртуальные реконструкции и видеозаписи. Я похож на ребенка, который думает, что умеет летать, поскольку много раз видел птиц.

– Выходим на координаты запуска! – звучит в ушах всех золотых нашего флота голос Рока. – Начинаем операцию «Огненный орел»!

Скрип магнитов в пневмотрубе пробирает меня до костей. Ползком перемещаюсь в переднюю часть капсулы, глядя строго вниз, чтобы не свернуть себе шею. Дальше раздается залп, меня подхватывает стремительный поток, и к горлу тут же подступает тошнота, грозя опустошить все содержимое желудка. Несусь с бешеной скоростью в магнитном потоке и вылетаю из пневмотрубы в самое сердце хаоса.

Космос освещается вспышками взрывов. Металлические левиафаны выпускают друг в друга ракеты и торпеды, используя все доступное человечеству вооружение. Самое странное и жуткое, что все происходит в абсолютной тишине. Вокруг кораблей висит завеса из металлической пыли, напоминающая разметанный ветром по земле тополиный пух. Штурмовики и истребители нападают друг на друга, извергая потоки огня. Они царапают и рассекают металлическую броню, сражаясь внутри огромных плотных облаков. Небольшими группами они время от времени вырываются из хаоса боя и бесшумно поднимаются по спирали к личерам, пока разрушители и авианосцы мерно выпускают в космос транспорты с солдатами, одну волну за другой. Основная игра идет между абордажными командами. Личеры заходят сверху и снизу от дымовых завес, проникают сквозь них в поисках корпуса корабля для взятия на абордаж, стараясь забросить свой смертоносный груз в чрево основных флагманов. Как будто пытаются заразить личинками открытые раны. Все подразделения синих выполняют только эту задачу. Корабли Беллона сталкиваются с кораблями Августуса, волна налетает на волну, они врезаются друг в друга.

И все это творится в гробовой тишине.

Торпеды летят в личеры, попадают в корпус и взрываются. В местах пробоин тут же возникают утечки кислорода, вспыхивающие синим пламенем, – кажется, будто киты со Старой Земли истекают кровью под гарпунами китобоев. Рельсовая пушка выпускает залпы разрядов, каждый из которых навылет пробивает несколько личеров и небольших истребителей, оставляя дыры в обшивке. Корабли исторгают из себя мужчин и женщин, обе стороны целятся по двигателям, стремясь обездвижить и захватить в плен, а не разрушить. Посреди сине-серебристого флота противника парит «Дитя войны» и расшвыривает в стороны корветы и истребители, словно циклопов, медленно и мерно поворачивая орудия из стороны в сторону.

Затаив дыхание, я смотрю, как разрушитель Виктры подходит к «Дитя войны» под прикрытием двух других кораблей. Она кроет флагман ураганным огнем, а тот отвечает залпами торпед. Беллона, видимо, решили, что враг находится слишком близко и захватить корабль не удастся, поэтому выдают залп за залпом в его беззащитное днище. Однако даже под беспощадным обстрелом корвету удается выпустить сорок личеров, то есть раз в десять больше стандартной комплектации. Мы вырезали в корпусе корвета дополнительные гнезда для личеров. На борту – убойный отряд Телеманусов.

Корабль Виктры начинает резко отходить от «Дитя войны», безжалостно разрывая цепь судов противника. Флотилия ее матери под штандартами с истекающим кровью солнцем поддерживает орлов Беллона. И тут Виктра преподносит врагам еще один сюрприз.

Ее мать переходит на нашу сторону и предает Беллона, как Виктра и обещала нам с Шакалом. Более двух сотен личеров вырываются из ее корабля в самом сердце вражеского флота. Наступает настоящий хаос.

Мои титаны приземляются на корпус вражеского флагмана, и вскоре личеры облепляют «Дитя войны», словно пиявки. Удачи вам, титаны, думаю я.

Корабли Беллона перенаправляются на помощь «Дитя войны», корпус которого уже начинает дымиться и истекать кислородом. Мимо проносятся штурмовики, расстреливая состыкованные личеры, стараясь сбросить их с флагмана до высадки абордажных команд. Корабли как будто кружатся в элегантном танце, нанося друг другу удар за ударом, снова и снова.

Я лечу по своей траектории, изменить ее уже невозможно. Слева и справа от меня несутся тысячи золотых и черных в скафандрах и серые – по двенадцать человек в капсулах-ульях. Среди потока из людей и металла мчатся огромные «аисты» с черными и серыми. Как только мы высадимся и обеспечим плацдарм, наши легионы выйдут из дредноутов и авианосцев, и мы поведем их в атаку.

Что бы там ни думали Беллона и их союзники, им не под силу помешать нашей высадке – орбита планеты слишком протяженная. Именно поэтому так важно завоевать города, которые, по сути, являются островными крепостями. Единственный реальный вариант захвата: высадка десанта и проникновение в щель шириной двести метров между защитными куполами и землей, а для этого нужны люди. Миллионы людей, чьи действия скоординированы в мельчайших подробностях.

Мы расчистим около ста плацдармов, вот тогда-то и начнется настоящая битва. А пока мы мчимся сквозь хаос среди несущихся прямо на нас торпед. Корабли союзников разворачивают дымовую завесу, истребители прикрывают нас с флангов. Вражеские истребители пытаются прорваться к нам со всех сторон. Десятки людей вокруг меня погибают, их скафандры плавятся и сворачиваются в трубочку, словно горящая бумага. Ненавижу это! Мне хочется орать от отчаяния! Некоторые и правда начинают кричать, поэтому приходится отключить их интеркомы.

С этим ничего не поделать. Могу только молиться о сохранении своей жизни. О том, чтобы в живых остались мои друзья. Но кому молиться? У золотых Бога нет. У нас, алых, есть Старик в Долине, но здесь он нам не помощник. Старик просто ждет нас там, чтобы служить нам пастырем и проводником в следующей жизни.

Сердце выскакивает из груди, начинается гипервентиляция, взять бы и вырваться из собственного тела. Чувствую себя ребенком, которому отчаянно хочется домой… Домой, к маминому кровяному супу, к ласковым объятиям ее сильных рук… Любовь загоралась во мне всякий раз, когда удавалось рассмешить ее. Все бы отдал, чтобы ощутить радость от сознания того, что Эо любит меня. Мне отчаянно не хватает тех холодных тихих ночей, когда ничего серьезного еще не было – лишь желание и голод. Мы с замиранием сердца целовались тайком, словно две птахи, которые вдруг поняли, что хотят свить гнездо вместе. Вот такой должна быть настоящая жизнь: семья, первая любовь… А не свободное падение сквозь атмосферные слои, когда вокруг одни убийцы, страстно желающие превратить твое тело в раскаленный металл, а потом убить всех твоих друзей.