Фантастика, 1979 год - Сборник

– На какие усы ты все время намекаешь? - спросила Ивана третья голова. - Весь вечер сегодня слышу: усы, усы… У кого усы?

– А па-рень улыбается в пшеничные усы, - шутливо спела первая голова. - Как там дальше про Хаз-булата?

– Она мне отдалась, - отчетливо сказал Иван.

Опять сделалось тихо.

– Это грубо, Иван, - сказала первая голова. - Это дурная эстетика. Ты же в библиотеке живешь, как ты можешь? У вас же там славные ребята. Где ты набрался этой сексуальности? У вас там, я знаю, Бедная Лиза… прекрасная девушка, я отца ее знал. Она невеста твоя?

– Кто? Лизка? Еще чего!

– Как же? Она тебя ждет.

– Пусть ждет - не дождется.

– М-да… Фрукт, - сказала третья голова.

А голова, которая все время к жратве клонила, возразила:

– Нет, не фрукт, - сказала она серьезно. - Какой же фрукт? Уж, во всяком случае, лангет. Возможно, даже шашлык.

– Как там дальше-то? - вспомнила первая голова. - С Хаз-булатом-то.

– Он его убил, - покорно сказал Иван.

– Кого?

– Хаз-булата.

– Кто убил?

– М-м… - Иван мучительно сморщился. - Молодой любовник убил Хазбулата. Заканчивается песня так: “Голова старика покатилась на луг”.

– Это тоже не надо. Это жестокость, - сказала голова.

– А как надо?

Голова подумала.

– Они помирились. Он ему отдал коня, седло - и они пошли домой. На какой полке ты там сидишь, в библиотеке-то?

– На самой верхней… Рядом с Ильей и донским Атаманом.

– О-о! - удивились все в один голос.

– Понятно, - сказала самая умная голова Горыныча, первая. - От этих дураков только и наберешься… А зачем ты к Мудрецу идешь?

– За справкой.

– За какой справкой?

– Что я умный.

Три головы Горыныча дружно громко засмеялись.

Яга и дочь тоже подхихикнули.

– А плясать умеешь? - спросила умная голова.

– Умею, - ответил Иван. - Но не буду.

– Он, по-моему и котэджики умеет рубить, - встряла Баба-Яга. - Я подняла эту тему…

– Ти-хо! - рявкнули все три головы Горыныча. - мы никому больше слова не давали!

–Батюшки мои, - шепотом сказала Баба-Яга. - оказать ничего нельзя!

– Нельзя! - тоже рявкнула дочь. И тоже на Бабу-Ягу: - Базар какой-то!

– Спляши, Ваня, - тихо и ласково сказала самая умная голова.

– Не буду плясать, - уперся Иван.

Голова подумала.

– Ты идешь за справкой… - сказала она. - Так?

– Ну? За справкой.

– В справке будет написано: “Дана Ивану… в том, что он - умный”. Верно? И - печать.

– Ну?

– А ты не дойдешь. - Умная голова спокойно смотрела на Ивана. - Справки не будет.

– Как это не дойду? Если я пошел, я дойду.

– Не. - Голова все смотрела на Ивана. - Не дойдешь. Ты даже отсюда не выйдешь.

Иван постоял в тягостном раздумье… Поднял руку и печально возгласил: - Сени!

– Три, четыре, - сказала голова. - Пошли.

Баба-Яга и дочь запели:

Ох, вы сени, мои сени,

Сени новые мои…

Они пели и прихлопывали в ладоши.

Сени новые-преновые, Решетчатые…

Иван двинулся по кругу, пристукивая лапоточками… а руки его висели вдоль тела: он не подбоченился, не вскинул голову, не смотрел соколом.

– А почему соколом не смотришь? - спросила голова.

– Я смотрю, - ответил Иван.

– Ты в пол смотришь.

– Сокол же может задуматься?

– О чем?

– Как дальше жить… Как соколят вырастить. Пожалей ты меня, Горыныч, - взмолился Иван. - Ну сколько уж? Хватит…

– А-а, - сказала умная голова. - Вот теперь ты поумнел. Теперь иди за справкой. А то начал тут… строить из себя. Шмакодявки. Свистуны. Чего ты начал строить из себя?

Иван молчал.

– Становись лицом к двери, - велел Горыныч.

Иван стал лицом к двери.

– По моей команде вылетишь отсюда со скоростью звука.

– Со звуком - это ты лишка хватил, Горыныч, - возразил Иван. - Я не сумею так.

– Как сумеешь. Приготовились… Три, четыре!

Иван вылетел из избушки.

Три головы Горыныча, дочь и Баба-Яга засмеялись.

– Иди сюда, - позвал Горыныч невесту, - я тебя ласкать буду.

А Иван шел опять темным лесом… К дороги опять никакой не было, а была малая звериная тропка. Шел, шел Иван, сел на поваленную лесину и закручинился.

– В душу как вроде удобрения свалили, - грустно сказал он. - Вот же как тяжко! Достанется мне эта справка…

Сзади подошел Медведь и тоже присел на лесину.

– Чего такой печальный, мужичок? - спросил Медведь.

– Да как же!… - сказал Иван. - И страху натерпелся, и напелся, и наплясался… И уж так-то теперь на душе тяжко, так нехорошо - ложись и помирай.

– Где это ты так?

– А в гостях… Черт занес. У Бабы-Яги.

– Нашел к кому в гости ходить. Чего ты к ней поперся?

– Да зашел по пути…

– А куда идешь-то?

– К Мудрецу.

– Во-он куда! - удивился Медведь. - Далеко.

– Не знаешь ли, как к нему идти?

– Нет. Слыхать слыхал про такого, а как идти, не знаю. Я сам, брат, с насиженного места поднялся… Иду вот тоже, а куда иду - не знаю.

– Прогнали, что ль?

– Да и прогнать не прогнали, и… Сам уйдешь. Это-то вот - недалеко - монастырь; ну, жили себе… И я возле питался - там пасек много. И облюбовали же этот монастырь черти. Откуда только их нашугало! Обложили весь монастырь - их внутрь-то не пускают, - с утра до ночи музыку заводют, пьют, безобразничают…

– А чего хотят-то?

– Хотят внутрь пройти, а там стража. Вот они и оглушают их, стражников-то, бабенок всяких ряженых подпускают, вино навяливают - сбивают с толку. Такой тарарам навели на округу - завязывай глаза и беги. Страсть что творится, пропадает живая душа. Я вот курить возле их научился… - Медведь достал пачку сигарет и закурил. - Нет житья никакого… Подумал-подумал - нет, думаю, надо уходить, а то вино научусь пить. Или в цирк пойду. Раза два напивался уж…

– Это скверно.

– Уж куда как скверно! Медведицу избил… Льва по лесу искал… Стыд головушке! Нет, думаю, надо уходить. Вот иду.

– Не знают ли они про Мудреца? - спросил Иван.

– Кто? Черти? Чего они не знают-то? Они все знают. Только не связывайся ты с имя, пропадешь. Пропадешь, парень.

– Да ну… чего, поди?

– Пропадешь. Попытай, конечно, но… Гляди. Злые они.

– Я сам злой счас… Хуже черта. Вот же как он меня исковеркал! Всего изломал.

– Кто?

– Змей-Горыныч.

– Бил, что ли?

– Да и не бил, а… хуже битья. И пел перед ним, и плясал. Тьфу! Лучше бы уж избил.

– Унизил?

– Унизил. Да как унизил! Не переживу я, однако, эти дела. Вернусь и подожгу их. А?

– Брось, - сказал Медведь, - не связывайся. Он такой, этот Горыныч… Гад, одно слово. Брось. Уйди лучше. Живой ушел, и то слава богу. Эту шайку не одолеешь: везде достанут.

Они посидели молча, Медведь затянулся последний раз сигаретой, бросил, затоптал окурок лапой и встал.