Идеальная невеста - Бренда Джойс

Рекс ясно почувствовал, что Бланш сдается, потому что улыбнулся ей и погладил пальцем ее щеку. Эта ласка подняла в ней целую бурю тех чувств, которые она не имела права испытывать сейчас.

— Больна ты или нет, я все равно хочу жениться на тебе, — тихо и ласково сказал он. — Разве ты не слышала эту клятву: «В болезни и в здравии»?

— Конечно, слышала.

Бланш улыбнулась и была поражена тем, какие чувства пробудила в ней непритворная улыбка. Она была вне себя от восторга, и это был настоящий восторг.

— Ты самый достойный человек из всех, кого я встречала в жизни, — сказала она.

Рекс пожал плечами и сказал:

— Начинай рассказывать.

— Я все это время вспоминала тот день, когда был бунт.

Рекс вздрогнул.

Она провела языком по пересохшим губам.

— Если я стану говорить об этом, у меня может начаться припадок.

— А я буду рядом и стану держать тебя, — сказал он, кладя ладонь ей на щеку.

Бланш никогда еще никому так не доверяла.

— Это не простые воспоминания. Я заново переживала прошлое — я даже чувствовала, что нахожусь в прошлом, в этом бунте. И когда это происходит, я теряю связь с настоящим.

Его глаза стали шире.

— Рассказывай дальше.

— Там была толпа свирепых людей с ножами, пиками и вилами.

Бланш внутренне напряглась, вспомнив бунтовщиков, обступивших карету с гербом семьи Херрингтон, свой испуг и вытянувшееся от страха бледное лицо своей матери. У нее заныли виски, и она испугалась, что сейчас начнет, кружась, опускаться в прошлое.

— Они напали на нашу карету, перерезали упряжь лошади, забили лошадь до смерти. После этого они вытащили нас из кареты — сначала маму, потом меня. — Сэр Рекс схватил ее за руку. — Мама кричала снова и снова, но я не могла видеть ее. Они ее убили. — Боль стала сильнее, но теперь болели не виски, а грудь. Бланш взглянула в глаза сэра Рекса. Его взгляд был твердым. Сэр Рекс был очень встревожен, но не делал попытки отодвинуться от нее. Бланш поняла, что ухватилась за его руку с такой силой, словно от этого зависит ее жизнь. Она чувствовала себя так, словно эта рука действительно спасает ее от гибели. — Она кричала от ужаса — и от боли тоже. Они кололи ее, пока она не умерла, сэр Рекс. Кололи ножами и вилами.

— О господи!

— И крики прекратились. — Бланш смотрела на их ладони, крепко сжимавшие одна другую, но видела все как в тумане. Ножи теперь вонзались в ее сердце. — Я вырвалась из рук чудовища, которое держало меня, и поползла к ней через эту толпу. Я никогда не забуду, как она выглядела.

Она превратилась в кучу кровавого мяса, подумала Бланш и взглянула вверх, ожидая, что комната наклонится и начнет кружиться.

Но оказалось, что она по‑прежнему находится в сильных объятиях сэра Рекса.

— Я понимаю, — шепнул он, и Бланш озадачили его слова. Как он мог это понимать?

Она закрыла глаза, борясь с головокружением и кровавыми образами прошлого. Нож пронзил ей виски, Бланш напряглась и приготовилась услышать крики матери.

— Не покидай меня.

Бланш сильно вздрогнула, ее глаза открылись. Она взглянула вверх и встретилась со взглядом темных глаз сэра Рекса.

— Я должен сказать тебе кое‑что.

Ножи перестали пронзать ее череп. Воспоминание о мамином изрубленном теле ослабло, но не исчезло. Что он может сказать? — с удивлением подумала Бланш.

Он снова улыбнулся и погладил ее лицо.

— Когда я вернулся с войны, я просыпался среди ночи или днем и мне казалось, что я вцепился пальцами в кровавую грязь и лежу на твердой земле под жгучим солнцем на испанской равнине. А рядом люди кричат от боли, звенят сабли, грохочут пушки. Я чувствовал запахи пороха, обуглившихся тел, крови и смерти.

Бланш села прямее.

— Что ты сказал?

— А потом я вдруг понимал, что лежу в своей кровати или на софе и нахожусь в Хермон‑Хаус или в Боденике, а не в Испании.

Бланш слушала его с изумлением.

— Это было так похоже на действительность. — Теперь он говорил с трудом. — Несколько раз я разговаривал с братьями или с кем‑то из слуг, и вдруг все исчезало. Я снова оказывался на том поле боя, лежал там раненый, без ноги, слышал людей и звуки боя, чувствовал их запахи, страдал от лихорадки и жажды. А потом я вдруг снова оказывался в гостиной и понимал, что я не на войне, что это было ужасное воспоминание. Но это воспоминание казалось реальным, как бывает во сне.

Бланш начала дрожать как в лихорадке.

— И что было потом? У тебя и теперь бывают эти воспоминания, похожие на сны?

— Нет. Они продолжались полгода, может быть, год. С каждым днем они случались все реже. Сначала они стали случаться раз в неделю, потом раз в месяц, а потом совсем прекратились.

— Что ты пытаешься мне сказать?! — вскрикнула Бланш.

— Бланш, я не один такой. После войны у многих солдат были такие «припадки», если тебе хочется так это называть. У некоторых моих друзей были такие же приступы, как у меня. Я знаю и других солдат, у которых никогда этого не было. Но мы все знаем, что некоторые из нас очень сильно пострадали на войне. Мы принесли эти воспоминания с собой домой. Война была жестокой и наносила тяжелые раны. Этот бунт был таким же жестоким, как любой бой, и так же сильно ранил твою душу. Теперь я думаю, что ты болеешь тем же, от чего страдал я и страдали другие солдаты.

Бланш, по‑прежнему ошеломленная, прошептала:

— Но мои припадки сильнее и происходят чаще.

Рекс пристально посмотрел на нее:

— Когда это случилось со мной в первый раз, я был потрясен и испуган. Потом эти приступы стали происходить часто. Но позже, когда моя жизнь снова стала нормальной, они стали слабее. Бесс мне сказала, что все это началось в Лендс‑Энде. Значит, времени прошло очень мало, если учесть, если бунт был больше двадцати лет назад. — Он снова коснулся лица Бланш, успокаивая ее.

Бланш схватила его за руку и прошептала:

— Действительно, похоже, что у меня эта же болезнь.

— В Лондоне есть один врач, который посвятил свою жизнь лечению этих пострадавших солдат. Он даже дал этой болезни название, но я не могу вспомнить какое. В любом случае ты должна побывать у него. Мы пойдем к нему вместе.

Бланш заметила, что костяшки пальцев на их соединенных ладонях побелели: так крепко они сжимали друг другу руки. Она посмотрела на сэра Рекса, а он на нее.

Может быть, она все же не сумасшедшая.

У нее появилась надежда.

— Спасибо тебе, — еле слышно выдохнула она.

Он крепче прижал ее к себе.

Глава 21

Рекс нашел Клифа на верхнем этаже дома, в комнатах, которые тот занимал вместе со своей женой и двумя детьми. Алексей сидел за секретером и старательно выводил одну за другой буквы письма, в котором извинялся перед леди Берроу. Его отец с суровым видом стоял над ним, сложив руки на груди. Ариэлла уютно устроилась в кресле перед камином и, как обычно, читала. Но когда Рекс остановился в проеме открытой двери, девочка подняла взгляд от книги, посмотрела на него и улыбнулась. Из спальни, тоже улыбаясь, вышла Аманда. Ее зеленые глаза ярко блестели от радости.