Оборотная сторона НЭПа. Экономика и политическая борьба в СССР. 1923-1925 годы - Юрий Жуков

Итак, преступление ЦСУ состояло не в собранных им данных, а в методике их анализа. Что же предложила коллегия РКИ для исправления дела, для прояснения истинной роли середняка, которую никто не оспаривал? Оказалось, существовавший метод исчисления посевных площадей был недостаточно точным, искажал соотношение групп при исчислении избытков. ЦСУ применяло надбавку на наделы в 10–15%, так как крестьяне приуменьшали их площадь для снижения налогов, хотя НКЗем и НКФин уже точно установили её. Кроме того, при определении числа хозяйств (что никак не влияло на оценку урожайности. — Ю.Ж.) ЦСУ использовало недостоверные сведения НКФина. Наконец, не были учтены и приусадебные участки (огороды и сады, а не пахотные земли. — Ю.Ж.), почему было преувеличено количество беспосевных и мало посевных.

Посему коллегия РКИ и предложила своё деление крестьянских хозяйств на четыре группы, что и поспешил использовать Яковлев. Определила их по производству зерна и величине избытков: маломощные — 23,7% и 0% соответственно, средние — 47,7% и 46%, зажиточные — 16,7% и 29%, богатые — 11,8% и 25% соответственно{546}. При таких подсчётах кулак, разумеется, больше не представлял никакой опасности.

Поиск виновных в провале плана хлебозаготовок тем и завершился. Принятием ПБ 10 декабря без замечаний проекта, представленного Куйбышевым. Но сразу же надвинулась новая проблема. Чисто политическая, почему и ставшая более серьёзной по своим последствиям. Да ещё возникшая не сама по себе, а исходившая с самой вершины власти.

22 октября на заседании ПБ, в котором участвовали Зиновьев, Каменев, Рыков, Сталин и Томский (Бухарин и Троцкий пребывали в отпусках), одобрили своеобразную кадровую рокировку. Введение в секретариат ЦК одного из членов или кандидатов в члены ЦК ленинградца, а взамен откомандирование из Москвы в город на Неве Н.М. Шверника — члена президиума ЦКК и наркома РКИ РСФСР — для работы в Ленинградском губкоме (ЛК) по усмотрению последнего. Заодно предоставили П.А. Залуцкому, секретарю ЛК, двухмесячный отпуск{547}.

Две недели спустя, без какой-либо видимой причины последовало ещё одно, ничем не мотивированное, решение ПБ по всё тому же вопросу. Принятое 5 ноября в отсутствие Зиновьева — не только главы ИККИ, но ещё и председателя Ленсовета с конца 1917 года и куратора ленинградской губернской партийной организации, зато при участии Бухарина, только что вернувшегося из отпуска. Решение, внесённое Сталиным и Молотовым, предусматривавшее освобождение Залуцкого от занимаемой должности, утверждение секретарём ЛК Г.Е. Евдокимова — до того заместителя председателя Ленсовета, введение в секретариат ЛК Шверника, а помимо него ещё и Н.П. Комарова, работавшего секретарём президиума Ленсовета{548}.

Утверждение этого решения вроде бы являлось заурядной практикой ПБ, обычными кадровыми перестановками. Но всегда согласовывавшимися с губкомами, чего в данном случае не произошло, а кроме того, без предварительной договорённости с Зиновьевым, без чего почему-то обошлись. Такая странная бесцеремонность обидела очень многих. Зиновьева, ленинградский губком, всю ленинградскую партийную организацию. Открыто пока не выразивших протеста, но припомнивших происшедшее полтора месяца спустя, в ходе 14-го съезда РКП.

…Ход открывшейся 2 декабря 22 ленинградской губернской партийной конференции, как и всех таких же, проходивших тогда по всей стране ради одобрения отчёта ЦК предстоящему съезду, показал: о нанесённой обиде коммунисты Ленинграда вроде бы забыли. Всё происходило в строгом соответствии с выработанным ритуалом. Избрание почётного президиума, включившего всех членов ПБ. Приветствия ИККИ, ЦК, персонально Калинину, а ещё и Крупской как вдове Ленина. Доклад Зиновьева, призванный изложить основные позиции отчёта ЦК. Ни на йоту не отступавший от выработанной ПБ линии, оценок. Содержавший, помимо прочего, анализ положения в деревне — самой острой и злободневной проблемы.

«Было бы преувеличением сказать, — объяснял Зиновьев срыв планов хлебозаготовок, — что кулак нам устроил нечто вроде хлебной забастовки… Но всё-таки богатая верхушка деревни значительным количеством хлебных излишков посодействовала тому, чтобы внести поправку в наши планы. Эта поправка составляет основу трудностей, которые мы переживаем…

Мы предполагали заготовить 780 миллионов пудов хлеба, а заготовили до 645 миллионов. Если перевести её, разницу, на деньги по ценам экспорта, то она составит до 300 миллионов золотых рублей».

«Надо всячески обрезывать кулака, — продолжал Зиновьев, -но не задевать при этом подлинного середняка, с которым нужен союз… Сколько же его, этого середняка у нас? К сожалению, точной статистики никто нам предложить не может, но я думаю, что тот расчёт, который я вам представлю, будет более или менее близок к действительности. У нас 42% безлошадных. Не все они бедняки, потому что при нынешних противоречиях в деревне бывает, когда безлошадник не есть бедняк, и наоборот, когда крестьянин, имеющий лошадь, является иногда бедняком. Мы сходимся на том, что бедняков, надо считать, примерно 40–45%, кулаков — 4–5% и середняков — около 50%»{549}.

Даже в таких подсчётах Зиновьев не проявил какой-либо самостоятельности. Не изменил сложившейся к тому времени чуть ли не официальной оценки величины и середняков, и кулаков. Видимо, потому резолюция ленинградской конференции отметила как главное, что она «целиком и полностью одобряет политическую и организационную линию ЦК».

Более того, резолюция по самому спорному тогда вопросу высказалась так: «Особенно обширное место в работе ЦК за истекший период занимал вопрос о крестьянстве… Ленинградская губпартконференция не сомневается в том, что 14 съезд РКП ещё больше углубит и усилит борьбу против двух уклонов, указанных в резолюции октябрьского пленума». Далее же изложила эти уклоны чуть ли не дословно: «Если уклон, связанный с непониманием всей необходимости НЭПа искажает основное содержание пролетарской диктатуры, то уклон, затушёвывающий классовое расслоение и роль кулака в деревне, на деле отказывается от ясной и точной оценки классовых условий и предпосылки союза рабочих и крестьян и тем искажает классовую базу пролетарской диктатуры».

Сформулировала ленинградская резолюция и ещё один важный тезис — «прочный союз с середняком — центральной фигурой нашего земледелия». И продолжила не менее важным: «Больше внимания делу помощи деревенской бедноте… Ясно видеть опасность, грозящую со стороны кулака». Одним словом, полностью поддержала установки ЦБ и завершилась такими словами: «Ленинградская губпартконференция ни на минуту не сомневается в том, что под руководством ленинского ЦК партия сумеет выполнить стоящие перед ней громадные задачи как в области строительства социализма в СССР, так и в деле всесторонней помощи международной пролетарской революции. Ленинградская губпартконференция убеждена, что предстоящий 14 партсъезд единодушно вынесет свои решения и ещё больше сплотит партию на основе ленинского единства»{550}.

Лишь два выступления, прозвучавшие на конференции, внесли незначительный диссонанс. Затеяли полемику с теми, кого посчитали отступниками от генеральной линии, что не только не возбранялось, но и приветствовалось как наглядное проявление внутрипартийной демократии.

Г.И. Сафаров — секретарь Смольнинского райкома и редактор газеты «Ленинградская правда», подверг критике высказывания нового секретаря Московского губкомитета Н.А Угланова и В. Богушевского за их примиренческое, по его мнению, отношение к кулаку. А секретарь Московско-Нарвского райкома С.А. Саркис, развивая идеи, выраженные Молотовым на 14-й партконференции РКП о необходимости вовлечения рабочих в ряды партии, призвал добиться в ближайшее время того, чтобы они составили 50–60% её членов, а в недалёком будущем — и 90.{551}

Как ни странно, но проходившая в те же дни 14-я московская губпартконференция почему-то посчитала крайне важным для себя откликнуться на эти два выступления. В собственной резолюции, хотя и безлично, но достаточно понятно, кого имеет в виду, отвергла «прожектёрские попытки немедленного вовлечения 50 и более процентов всех рабочих в партию»{552}.

Но не только резолюцией Московская губпартконференция обрушилась на товарищей-ленинградцев. Также поступили и её делегаты в своих выступлениях — Михалько из Замоскворецкого района, секретарь Рогожско-Симоновского райкома В.И. Полонский, Ваньян — рабочий Сталинских железнодорожных мастерских, Г. И. Ломов (Оппоков) — председатель Нефтесиндиката, один из «учеников Бухаринской школы» Я. Стэн, ряд иных.

Все они, проявляя странное знакомство с «Ленинградской правдой», откуда только и могли черпать свою осведомленность, почему-то стали обвинять ленинградских товарищей в ликвидаторстве и безверии, в неправильной оценке госпромышленности как госкапиталистической, внесении паники перед кулацкой опасностью, ошибочном стремлении привести партию к вредному разбуханию за счёт несознательных элементов рабочего класса, в пессимизме Не оставалось сомнения, что всё это говорилось по режиссуре готовившего и ведшего конференцию.