Битва двух империй. 1805–1812 - Олег Соколов

Результатом всех этих действий должен был стать финальный акт, слегка похожий на конец света из американских блокбастеров. Соединенные силы России уничтожат Австрию, русские войска выйдут к Рейну, за ними «последуют неисчислимые азиатские орды, и по мере того, как они будут продвигаться по Германии, два мощных флота выйдут один из Азовского моря, а другой из Архангельска, на борту их будут другие орды. Под сопровождением вооруженных флотов, Черноморского и Балтийского, они внезапно появятся на Средиземноморье и на берегах океана и обрушат все эти дикие кочевые народы, свирепые и жадные до добычи, на Италию, Испанию и Францию. Они вырежут часть жителей, а остальных уведут в рабство, чтобы наполнить сибирские пустыни (!!)…»[58]

Эти страшные пророчества не были выдуманы Лезюром, они родились на основе документов, появление которых современные исследователи относят к 90-м годам XVIII в. Первый из этих документов был составлен неким Томбёром на основе оригинала, который он якобы видел в 1794 г. в Варшаве. Следующая версия «Завещания Петра Великого» была сделана в 1796 г., над ее оставлением работал поляк Порадовский. И, наконец, составителем третьей версии, которая появилась немного позже, был уже нам хорошо известный генерал Михал Сокольницкий. Ряд стилистических особенностей выдает его руку в «Завещании Петра Великого», которое некоторыми своими оборотами подозрительно напоминает отдельные пассажи из плана войны, составленного Сокольницким накануне войны 1812 г. Взять хотя бы и там и там навязчиво повторяемое словосочетание «азиатские орды».

Так что Наполеону не требовалось выдумывать документ, который появился во французском министерстве иностранных дел в эпоху Директории. «Завещание Петра Великого» было, наоборот, спрятано под сукно в связи с долгими и упорными поисками императором русского союза. Даже если книга Лезюра вышла и не без указания самого Наполеона, то она была не частью информационной войны против России, а не более чем оправданием уже начавшегося военного конфликта.

Дело в том, что работа Лезюра увидела свет в то время, когда французские войска уже вступили в Москву. Она не готовила общественное мнение к войне, а скорее пыталась оправдать уже свершившийся факт. На последней странице можно прочитать: «Ни у одной войны не было столь важной и благородной цели. Для такого благодеяния не жалко принести никакой жертвы. И пока политики путались в напрасной болтовне, гений великой империи свершил приговор судьбы… Его меч отомстил за несчастья цивилизованной Европы. Французский орел развернул свои крылья на золотых шпилях древних царских дворцов. Больше страшные дети севера не будут угрожать нашим деревням, нашим городам, нашему искусству. Они уже оставили плодородную землю, которую недавно разорили (имеются в виду западные провинции), и скоро они будут проклинать союз с Альбионом, который больше не будет мешать тому, чтобы они признали наконец границы, за которые более в своей гордыне не стремились бы перейти. Итак, я откладываю свое перо под звуки, прославляющие победу…»[59] Эти строки могли быть написаны только где-то в сентябре-октябре 1812 г., когда французская армия находилась в Москве. А сама книга, очевидно, появилась не раньше ноября-декабря 1812 г.

Кстати, что касается книги Лезюра и «Завещания Петра Великого». Многие факты из истории русской политики, приводимые Лезюром в его книге, основываются не на пустом месте, другое дело, что в его работе они представлены самым тенденциозным образом. Она очень походит на английские памфлеты о Франции, которые читали не только в Англии, но и в России, только с той разницей, что в них в подобных же зловещих тонах описывалась политика наполеоновской империи. Так что при желании, взглянув под определенном углом, можно было увидеть в пугающем, страшном виде как политику Наполеона, так и политику российских императоров.

Зато, если мы обратимся к официальным публикациям, которые появились накануне войны, мы с удивлением сможем констатировать, что современные понятия информационной войны с целью очернения противника и превращения его в глазах общественности своей страны в воплощенное зло начисто отсутствовали в наполеоновской империи.

Основной официальной публикацией наполеоновской империи являлась ежедневная газета «Moniteur Universel». Напрасно читатель будет искать здесь статьи, напечатанные накануне войны, похожие по духу на книгу Лезюра. До самого начала боевых действий в официальной газете Франции можно найти только либо положительные высказывания, либо абсолютно нейтральные заметки о Российской империи. Вот некоторые из них, появившиеся в 1812 году, накануне войны:

«Из Петербурга, 8 февраля. Придворный советник Бродский, владелец земель под Константиноградом в Полтавской губернии, нашел простой и надежный способ делать прививку баранам… через несколько дней после прививки бараны обладают тем же иммунитетом, что и ребенок, которому сделали вакцинацию»[60].

«Из Петербурга, 23 февраля. Его Величество император объявил об учреждении двух золотых медалей в сто дукатов каждая за ответы на вопросы, на которые экономическое общество не смогло найти удовлетворительного решения»[61].

«Из Петербурга, 3 марта. Два ученых путешественника, г-н Энгельгардт и Паро, вернулись из путешествия, которое они совершили по Кавказу, направляясь в Дерпт. Они посвятили целый год барометрическому изучению уровня земли Каспийского и Черного морей. Чтобы исследовать, какой из двух этим морских водоемов имеет более высокий уровень»[62].

«Из Петербурга, 3 марта. В Тверской губернии были открыты источники минеральной воды, которая очень напоминает по своим свойствам воды Пирмона и Спа»[63].

«Из Петербурга, 10 апреля. Администрация почт предприняла необходимые меры, чтобы на дороге из Белоруссии через Лугу установить надежное сообщение для почты. На каждой почтовой станции будет находиться по 36 лошадей»[64].

Нужно обладать, очевидно, извращенным сознанием для того, чтобы в статьях о прививках баранам и тверской минеральной воде видеть антирусскую направленность. Наполеон, даже развернув в полной мере все военные приготовления, не исключал, что он найдет способ уладить дело с Александром миром. А если и придется воевать, то, как уже неоднократно говорилось, он полагал, что война будет краткой, и очень быстро придется перейти к стадии переговоров. Потому накал антирусских настроений в обществе был императору абсолютно ни к чему. Если в конце 1812 г. и появилась книга, подобная работе Лезюра, то только потому, что война совершенно вышла за пределы тех рамок, которые изначально предначертал ей французский полководец.

Единственным, что каким-то образом относится к моральной подготовке французского общества к войне с Россией, был шпионский скандал, который разразился в начале 1812 г. В это время агенты французской полиции сумели доказать, что молодой красавец Александр Чернышёв, о котором уже не раз упоминалось на страницах этой книги, занимался в свободное от официальных обязанностей время не только соблазнением красивых парижанок, но и кое-какими другими делами. Агенты министра полиции Савари доставили своему начальнику неопровержимые доказательства того, что 21 февраля 1812 г. Чернышев подготовил для русского царя депешу, содержащую массу подробностей, почерпнутых накануне в министерстве военной администрации, а также точнейшее расписание Великой Армии, основанное на последних приказах, данных военным министром. В этих сведениях Наполеон без труда узнал свои собственные приказы и секретные документы, о которых во Франции знало всего лишь несколько человек.

В том, какого рода деятельностью занимался Чернышёв, не оставалось никаких сомнений. Но император не пожелал схватить молодого шпиона за руку, чтобы не вызвать немедленной реакции со стороны России. Как уже подчеркивалось, Наполеон очень опасался, что русская армия перейдет в наступление еще до того, как он сосредоточит свои силы на Висле. Поэтому император не только не стал обострять ситуацию, но, наоборот, пригласил к себе Чернышёва на аудиенцию. И более того, пожелал видеть его даже два раза.

Первый раз Наполеон провел долгую беседу с молодым полковником 25 февраля, а следующая встреча состоялась прямо накануне отъезда Чернышёва 27 февраля. Оба разговора были необычайно продолжительными. Можно только изумиться их длительности, так как прощальная беседа длилась целых три с половиной часа. Наполеон вовсе не распекал русского флигель-адъютанта за его шпионские выходки. Более того, в своем официальном отчете Чернышёв отметил: «В течение всей аудиенции император Наполеон беседовал со мной с большим хладнокровием, как будто продумал заранее все, что он хотел сказать. Вообще он был очень осторожен и не держался так свободно, как в предыдущие разы, когда я имел честь с ним говорить. Его Величество часто старался себя сдерживать и казался очень умеренным»[65].