Женщины в его жизни - Барбара Брэдфорд

Корешок кивнул.

– Пару лет назад они тоже купили еще один. Послушайте, а не махнуть ли нам туда вчетвером в этом месяце? Мы с Максимом собирались туда съездить в конце июля. Вы еще будете в это время в Канне?

– О да!

Максим, беседуя с Камиллой, краем уха слушал, о чем они говорили, и сжал руку Анастасии, кинув на нее быстрый взгляд.

– Мне нужны номера ваших телефонов в Париже и Каине, – сказал он, – а я вам дам свои, Анастасия, так чтобы…

– Теперь я понимаю, почему мне кажется, что я вас знаю, Максимилиан! – перебила его Камилла и погнала лошадей: – Я видела ваши фотографии в газетах… конечно, я их вижу там постоянно. Вы пользуетесь большим вниманием у прессы.

Максим надеялся, актриса не станет распространяться по поводу его репутации плейбоя, необоснованной и незаслуженной. К большому его облегчению, Камилла обошлась без упоминания об этой характеристике. Вместо этого она сказала:

– Вы в друзьях у Фейт Карр, это правда?

– Да, мы дружим. И Корешок тоже. Ее кавалер Джон Фуллер учился вместе с нами. Она ваша подруга?

– Одна из ближайших, – ответила Камилла, улыбаясь Максиму.

– Добрый старый Джонни, он парень что надо, – вставил реплику Корешок, ухмыляясь, и они втроем пустились в долгую дискуссию по поводу новообрученных и об их бурных отношениях: то они вместе, то снова врозь.

Анастасия сидела и потягивала воду со льдом, только что налитую ей официантом, вполуха слушая своих компаньонов. Ее мысли сосредоточились на Камилле Голленд. Было в ней нечто такое, что ей не нравилось. Тем не менее она оказалась бессильна точно определить, что именно в этой девице так ее настораживало. Она ощущала лишь, что в обществе Камиллы она сегодня чувствовала себя слегка не в своей тарелке, так же, как в тот раз, когда впервые с ней познакомилась. И как результат, сейчас она была настороже.

Остальные трое весело над чем-то смеялись и развлекались вовсю, в отличие от Анастасии, которая вдруг несколько поникла и ушла в себя. Она словно превратилась в наблюдателя, а не участника происходящего, по крайней мере на какое-то время.

Максим был занят разговором и, казалось, не замечал ее скованности, и за это она была ему благодарна. Меньше всего ей хотелось, чтобы он подумал о ней, как о воображале или снобке. Ничего подобного – это присутствие Камиллы понуждало ее осторожничать и быть начеку. И Анастасия снова задумалась: в чем же причина? Она почти совсем не знала английскую актрису, виделась с ней до этого всего пару раз, когда та снималась в прошлом году в картине у отца. И если честно, она должна признать, что молодая женщина всегда бывала с ней сердечна и доброжелательна. Да и сегодня она такая же, сказала себе Анастасия и взглянула на Камиллу через стол, думая, что та в общем-то довольно хорошенькая, если не замечать деталей. Внешность у нее весьма английская: рыжевато-русые волосы, словно прозрачная кожа и светло-зеленые глаза. Анастасия знала, что ей около двадцати шести, но выглядела Камилла моложе, несмотря на ее более чем изысканный туалет – черное кружево, голая спина и дорогие ювелирные украшения.

Интересно, кто ей дал бриллианты? От этой мысли Анастасия даже слегка подскочила на стуле. А потом в мозгу у нее что-то щелкнуло. Прошлым летом она слышала разговор с тетей Лукрецией о Камилле Голленд в саду на вилле Лукреции в Канне. Они толковали о том, кто теперь «покровитель» Камиллы, и обсуждали её экстраординарную коллекцию драгоценностей. Лукреция тогда сказала: «Ты посмотрела бы на нее – с виду тише воды, ниже травы». Обе женщины понимающе посмеялись, и ее мать сказала: «Она своего не упустит, эта штучка». И они опять смеялись, затем стали говорить о картине, которую ее отец намеревался купить.

«Не в этом ли дело?» – снова спрашивала себя Анастасия. Не из-за маминых ли с тетей Лукрецией намеков я к ней отношусь так недоверчиво и с подозрением, или есть в Камилле Голленд что-то другое, что меня тревожит? Толком она не знала.

– Вы ужасная тихоня, Анастасия, – сказал Максим, – но не ваша в том вина. Это мы заболтались о незнакомых людях, а вас не вовлекли в разговор. Очень некрасиво с нашей стороны. – Он вглядывался ей в лицо. – У вас такой задумчивый и грустный вид. Что случилось?

– Да нет, ничего, – заверила Анастасия, улыбаясь и глядя в его темные глаза.

– Пойдемте потанцуем, – предложил он, встав и помогая ей подняться с низкого, позолоченного стульчика.

И опять Максим крепко прижимал ее к себе во время танца, и она ответно льнула к нему. Им обоим было ясно, что их непреодолимо влечет друг к другу.

Всего несколько секунд они были в танце, и он прошептал ей на ухо:

– Иветта – ваша подруга, значит, вы должны хорошо знать, что тут и где. Мы не могли бы куда-нибудь уединиться? Пойти погулять где-нибудь? Когда мы сюда приехали, я заметил, что территория, прилегающая к дому, очень обширная.

– Да, это верно, давайте пойдем прогуляемся, подышим свежим воздухом. Здесь душновато.

Держась за руки, Максим и Анастасия покинули танцевальную площадку. Она повела его через расположенную под тентом часть сада на его открытую территорию, не затененную тремя гигантскими маркизами, возведенными специально по случаю нынешнего торжества.

Ночь стояла прекрасная, тихая, теплая. Чернильно-черное небо мерцало множеством звезд, и блистала, слегка смягченная дымкой, полная луна. Воздух был пропитан ароматами жимолости, роз и несметного количества других летних цветов.

Максим глубоко дышал этим мягким воздухом и шептал:

– Такой дивный вечер, и вы так красивы, моя изумительная, ненаглядная Анастасия. – Положив руку ей на плечо, он нежно поцеловал ее в щеку, и они пошли дальше молча по направлению к старому, обнесенному стеной розарию. Вчера, когда она ему улыбнулась, он ощутил внезапный прилив доселе неизведанного счастья и сразу понял, что она для него тоже что-то неизведанное. Он чувствовал себя сейчас счастливей, чем когда-либо в своей жизни с тех давних пор, когда был еще маленьким, и та его неизбывная грусть, казалось, поубавилась от близости Анастасии.

Они побродили по розарию и сели на грубую железную скамейку. Максим нежно взял ее рукой за лицо и заглянул глубоко в глаза, потом нашел мягкие губы и горячо поцеловал. Она страстно ответила ему. Их взаимное волнение нарастало с каждым все более жарким поцелуем, и мир более не существовал для них, кроме как в объятиях друг друга. Анастасию трясло от внутренней дрожи, от поглотившего ее чувства. Единственное желание овладело ею – оставаться с Максимом, никогда не покидать его, и при всей своей неопытности она знала, нутром чувствовала, что он тот мужчина, который ей нужен. Единственный и навсегда. Единственный, кого она когда-либо могла возжелать. Она поняла это вечером накануне.