Скорбь Гвиннеда - Кэтрин Куртц

С трудом сглотнув, Джаван все же кивнул. Он опасался худшего.

- Принимаю, ваша милость.

- Тогда подтверди это лобзанием "учителя". - И Хьюберт ткнул плеть ему под нос, - Словесно же ты должен молвить: Deo gratias.

- Deo gratias, - покорно повторил Джаван и склонил голову, стараясь не смотреть на узлы, завязанные на концах плети.

- Быть по сему. И пусть Господь поможет тебе раскаяться и выдержать наказание, как подобает мужчине. - Плеткой Хьюберт начертал крест у принца над головой. - In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen.

- Аминь, - прошептал Джаван, не дожидаясь команды архиепископа.

- Очень хорошо. Тогда я оставлю тебя ненадолго, чтобы ты мог подготовиться, - сказал ему Хьюберт. - Когда братья войдут, ты поднимешься им навстречу. Они попросят у тебя прощения, и ты ответишь согласием. Затем ты обнажишься до пояса и преклонишь колени, раскинув руки в стороны, подобно Господу нашему на кресте, о чьих страданиях ты должен помнить во время наказания. Братья эти весьма многоопытны в своем деле и точно умеют соизмерять силу удара с тем, сколько, по их мнению, ты способен выдержать без крика. Если ты все же закричишь, то за каждый раз будет добавлено по удару. Прошу, сделай так, чтобы мы обошлись без этого.

Он вышел, прежде чем Джаван успел ответить хоть что-то. От звука закрывающейся двери внутри у него все перевернулось. Но как скоро придут монахи?.. Он поднялся с колен и невольно вскрикнул - так сильна была боль в ногах. Ухватившись за поручень молитвенной скамеечки, чтобы пощадить больную ступню, он принялся растирать сперва одно колено, затем другое. Хьюберт обещал, что шрамов не останется, но вот ноги - дело другое! Боль обожгла его, когда кровообращение наконец восстановилось - и вмиг исчезла, когда кто-то негромко постучал в дверь, а затем отодвинул засов.

Перед испуганным Джаваном возникли двое монахов Custodes, причем тот, что повыше, нес ведро с двумя торчащими из него рукоятками. У обоих были подняты капюшоны, а факел горел сзади, так что принц не мог разглядеть их лиц, но догадался, что это не те же самые, что привели его сюда. Когда монах поставил ведро на пол, он ощутил резкий запах уксуса. Оба опустились на колени.

- Просим простить нас, ваше высочество, за то, что нам придется совершить, во имя спасения вашей души, - промолвил тот, что пониже ростом.

Джаван кивнул и, запинаясь, отозвался:

- Я.., охотно прощаю вас.

Ему, однако, не удалось самому ослабить завязки на шее, и высокий монах пришел ему на помощь.

Верхняя часть одеяния, скрепленного на поясе веревкой, мягкими складками упала вниз, обнажая торс.

- Приподнимите подол рясы, когда встанете на колени, ваше высочество, посоветовал один из монахов вполголоса, подводя его к молитвенной скамеечке перед фреской с Христом. - Чем хуже будет ногам, тем легче не думать о спине.

Удивленный, Джаван повиновался и, морщась от боли, опустился на резную деревяшку, - но это хотя бы была привычная боль. Запах уксуса стал острее, когда монахи вытащили плети из ведра, и его тут же затошнило.

- Упритесь грудью в поручень, прежде чем поднимите руки, - велел один из Custodes - И прикусите вот это. - Прямо у него перед лицом вдруг оказалось что-то плоское, бурого цвета. Зажав это в зубах, он понял, что это свернутый кусок толстой кожи.

- А теперь давайте все молча прочитаем "Отче наш", - негромко предложил другой монах. - И пусть с каждым ударом вина ваша уменьшается, дабы вы вновь обрели благодать Господню и милость Его.

Джаван молился так, как никогда прежде, раскинув руки и уставившись прямо перед собой, на надпись над головой распятого Христа. Выполненная золотом, она блестела в свете факела...

Должно быть, он закончил молитву куда быстрее монахов, поскольку первого удара пришлось ждать бесконечно... Он был скорее неожиданным и мокрым, чем болезненным. Второй тоже, однако третий обжег, как укус шершня, а от четвертого кожа начала гореть огнем. Еще немного - и он возрадовался, что в зубах у него зажат кусок кожи. К середине наказания он уже и не чаял, что вытерпит до конца.

Второй десяток он и сам не знал, как смог перенести. Помогла лишь сила воли, не давшая закричать. Руки его тряслись, словно он и впрямь висел на кресте, как Тот, что бы перед ним, - и все же не издал ни звука. Со счета он давно сбился и осознал, что все кончено, лишь услышав, что монахи складывают плети в ведро.

- Неплохо держался, парень, - прошептал коротышка ему на ухо. - Руки теперь можешь опустить, но зубы лучше пока не разжимай.

У него так дрожали руки, что он даже не уловил смысла этих слов, - но вскоре все понял, когда монах помог ему ухватиться за поручень перед собой.

Он задохнулся от боли, когда второй плеснул ему на спину остатки уксуса, и кислая жидкость заставила каждый рубец вспыхнуть с новой силой. Он не мог понять, кровь это течет у него по спине, или все тот же уксус.

Однако боль неожиданно отступила благодаря такому обращению, и он смог унять дрожь. Низкорослый монах помог ему натянуть на плечи рясу и подняться.

- Вы делаете честь вашему роду, мой принц, - промолвил монах негромко. - Я встречал мужчин, которые кричали и от куда меньшего.

Джаван поморщился и ухватился за поручень, не глядя на своего мучителя.

- Странно, что вы не били так, чтобы я действительно закричал. Разве не в этом весь смысл?

- Лишь до определенного предела, - без утайки отозвался тот. - Истинный смысл в том, чтобы испытать вашу власть над собой, довести вас до грани, но не сломить. Наказание должно быть достаточно суровым, чтобы причинить сильную боль, сколько человек способен выдержать, но не унизить и не искалечить. Думается, вы запомните сей урок - как и то, что испытали себя самого до предела, и даже дальше.

Это воспитывает характер, а не портит его.

- Теперь мы отведем вас к себе, ваше высочество, - сказал высокий. Паж поможет вам принять ванну и переодеться. Его милость будет ждать вас через час.

***

Несколько часов спустя, когда главное блюдо давно уже унесли безмолвные монахи-служки, Джаван, против воли, все еще оставался гостем за столом архиепископа. После он так и не смог бы вспомнить, чем их угощали, но еда свинцовым слитком легла на желудок, и помимо всего прочего, в зале было слишком натоплено. Хьюберт усадил его поближе к камину - обычно, знак уважения к гостю, но сегодня Джаван воспринял это едва ли не как издевательство.

Если верить Карлану, к утру вся спина будет в синяках, но хотя бы крови не было. Он даже похвалил искусство монахов, проводивших наказание.

- Вам повезло, ваше высочество, эти парни точно знали, что делали, заявил паж хозяину. Он осторожно обмыл рубцы, подсушил и смазал их бальзамом. - Думаю, навряд ли у вас много опыта в таких делах.., принцев ведь не порют, как пажей.., но, право, выглядит не так уж скверно. Если позволите, я мог бы дать вам пару советов, как человек, с кем такое уже не раз случалось. В ближайшие пару дней носите мягкую одежду, спите на животе и садитесь на сиденья без спинки.