Ночная смена - Dok

Игнорирую мужика, но это не проханже — он меня сильно дергает за рукав и просто требует, чтобы я обратил внимание именно на него и никак иначе. Баба тож подвывает ему в тон.

— Слушай, страдалец — тебе помощь оказана, повязка наложена. Кровотечения нет, больно конечно, но потерпишь. Иди вниз — там в салоне врач и медикаменты. Я здесь занят — извини, но им моя помощь нужнее!

— Я ранен, твою мать! Видишь, я ранен, твою мать! Ты что на хер, твою мать, совсем края не сечешь?

— Ты, калека недоделанный! Ты оцарапан, а не ранен. Будешь мне мешать — я тебе сам прострелю ногу как следует — и тогда буду заниматься именно тобой! Вали отсюда вниз, болван чертов и не дергай меня за рукава! Я кому сказал? Вали давай!

— Сука ты, а не доктор!

— Я еще хуже — все — пошел — пошел! Не беси меня! Сейчас тебя еще дополнительно подстрелят — добьешься моего внимания! Забыл, что тут перестрелка? Иди, давай!

От нашей перебранки есть польза — девчонки голосить перестали. Видимо злой доктор Ойнеболит напугал.

Кстати — какого хрена на девчонке жгут?

— Надежда Николаевна! Уберите лишних отсюда — нам новых ранений только не хватает! А ты, принцесса — как тебя ранило?

— У мммення ппаллеец отсттреллилло… ик… ттуттт в ммешшочке воттт… ик…

— Больше ран нет?

— Этттой мммаллло… ик…?

— Этой хватит. Ну-ка — где палец?

— У Лилллльккки… ик…

Пока разговариваю, вижу, что жгут наложен безобразно — кисть руки опухла и посинела до безобразия же. Осматриваю девчонку — внешне состояние удовлетворительное, не ниже. Напугана, конечно, но ничего страшного. Потому жгут долой — толку от него нет — и прошу Надежду и эту парочку отправить вниз.

Теперь милиционер. Вот ему точно плохо. Белый, холодный пот на его лице глазом невооруженным видно.

— Кости ему надо совместить правильно! — авторитетно заявляет мне в затылок все еще пасущийся тут мужик.

— Вы кто по специальности?

— Я? Экспедитор!

— Медицинское образование есть?

— Нет, но я в телевизоре видел.

— Слушайте, если вы немедленно не уйдете туда, где сейчас сборный пункт раненых — в судах МЧС — я вас буду лечить только урино- и копротерапией! И от других врачей добьюсь того же!

— Так я ж помочь хочу!

— Внизу — на берегу ваша помощь будет уместнее. Все — вниз, на посадку.

— Я…

— Тебя пристрелить, чтоб понял? — рявкает сзади Надежда мужику в ухо.

Мужик подпрыгивает и, наконец, сваливает вместе с девчонками.

— Ильяс, видишь группу из четырех человек?

— Вижу. Отработать?

— Нет, ты что, это спасенные. Двое ранены.

— Принято. Не отрабатывать.

— Сопроводи. Чтоб никто не обидел. Я имею в виду: не бегай туда сюда, а огневым прикрытием.

— Понял, не деревянный.

— Куда делись мужики — этот, сварщик и второй — из первого УАЗа.

— Сварщик рванул за нашими на холм, еще до того как вы туда поехали, а мужик с УАЗа — после того, как вы раненого сюда потащили — второго, с обвязанной головой — побежал к Центральному парку. Прямо вдоль берега.

— Куда ж его черти понесли?

— Вот уж извини, не в курсах…

— Ясно, связь кончаю…

— Буякши, хи-хи-хи…

Теперь что у парня с рукой. Надежда уже дерет ножницами рукав — аж треск стоит.

Парень прикрывает глаза и вроде собирается потерять сознание. Роюсь в сумке — одноразовый шприц. Ампула промедола. Теперь одно соединить с другим — и в ляжку. Готов. Будем надеяться, что шибко инфекции я ему не занес.

— Эй! Земляк! УАЗ на ходу?

— А?

— Ты тут не помирай — все равно не дадим — УАЗ на ходу?

— На ходу…

— Можем сейчас на нем вниз съехать?

— Можем… Бензина нету…

— Что, прям тут кончился?

— Ну да, тут… Я мотор не выключал… Он чуток поработал — и заглох… Этот пидор по нам очередь дал, а завести не смог…

— Какой пидор?

— Этот… мент — он нас остановил…

— Сколько тут всего было?

— Этих?

— Да, этих.

— Трое… Двое ментов…

— Всего трое?

— Ага.

— Я закончила!

— Надежда, как подбинтуем или перебинтуем — на Ваш взгляд?

— На мой — подбинтовать и хорошо будет.

— А жгут?

— Давайте проверим.

— Хорошо, распускаю.

Смотрим на повязку. Кисть руки розовеет, а вот кровищи на повязке не добавляется. Надежда добавляет еще бинта сверху, а я тем временем стягиваю с раненой руки часы — они хоть и на растягивающемся браслете — но на раненой конечности лучше не оставлять всяких колец, браслетов, часов — отечет — хрен снимешь и можно получить на ровном месте отмирание тканей. Был у меня пациент — с ожогом и ботинком на обожженной ноге. Успели снять этот чертов ботинок по кускам, еле успели, а то потерял бы пальчики — уже цвет был у них очень гадкий, когда освободили…

Иммобилизовать бы руку — очень похоже, что уж одну-то кость пуля поломала. А может и вторую тоже — без рентгена не скажешь. Шин у меня нет. Разве у МЧС спросить? Или тут какую-нибудь ветку — доску поискать…

— Что вы озираетесь?

— Дощечку ищу, для иммобилизации.

— Да бросьте, даже если и найдем — то грязная же будет. Выщелкните из запасного магазина патроны — и прибинтуем. В самый раз по длине будет. И на косынку.

— Вот бы не подумал.

— Доводилось так делать. Уж чего-чего, а пустой магазин найти было проще, чем шины — Надежда улыбается и подмигивает.

Горсть ТТшек ссыпается в карман, магазин от ППС прибинтовывается к раненой руке, сама рука, под прямым углом согнутая в локте, берется на косынку.

Начинаю приподнимать парня. С трудом, но идти может. Потихоньку тащимся туда, где оставили возле бревна УАЗ. Надежда тем временем прикрываясь машинами отходит сзади, на всякий случай глядя, чтоб нас, убогих, никто не обидел.

— Ильяс, возвращаемся.

— Как говорится — вэлкам.

— Ничего нового?

— Водилы с твоим братцем собирают трофеи с битых машин, раненые токо что добрались. Мужик уже до меня докапывался — послать пришлось. Ну, болтливый…

— Это он после ранения раздухарился.

— В курсе. Эйфория, называется.

— Она самая.

Аккуратно скатываемся вниз. Осторожно добираемся с парнем до «госпитального» «Хивуса». А салон-то уже и заполнен. Миха вроде дремлет. Агонирующий все еще дышит. Остальные расселись по лавкам и смотрят — что скажу…

Связываюсь с Николаичем.

— Раненые готовы к эвакуации. Что у вас?

— Прекратили преследование. Одного добили. Второй утек. Сварщик с вами?

— Нет, он же за группой побежал.

— Черт…

— И этот, Михин отец тоже утек — побежал в направлении Центрального парка.