Фаддей Венедиктович Булгарин: идеолог, журналист, консультант секретной полиции. Статьи и материалы - Абрам Рейтблат

Искренно преданный Ф. Булгарин

27 мая 1843

СПб.

NB. Билетов [слово нрзб.] у меня нет – с Ратьковым еще не видался.

NB. NB. Я ошибкой послал вам предпоследний раз «Voleur et Cabinet de lecture reunion». – Ради бога, возвратите сегодня к вечеру – надо Турунову.

РГАЛИ. Ф. 207. Оп. 1. Ед. хр. 11. Л. 16–17.

1 Правильно – «Отзыв знаменитого художника» (СП. 1843. 25 мая).

2 Рубини Джованни Баттиста (1794 или 1795–1854) – итальянский певец. Пел в Петербурге в составе оперной труппы в 1843–1845 и 1847 гг. По свидетельству Ю. Арнольда, «явился <…> всемирно тогда славившийся тенор Джан-Батиста Рубини и привел, конечно, весь петербургский музыкальный мир в неописанный восторг» (Арнольд Ю. Воспоминания. М., 1893. Вып. 3. С. 73). См. о нем: Тимохин В. Выдающиеся итальянские певцы. М., 1962. С. 32–43. В своих газетных отзывах Булгарин не так отзывался о Рубини, как в переписке; см., например: «…он так хорошо пел <…> и притом играл с таким чувством и одушевлением, что трудно представить себе, чтоб можно было петь и играть в опере еще лучше! Сознаемся, что мы никогда не слыхали лучшего певца» (СП. 1843. 1 мая).

3 В своей статье, называя Рубини «великим художником» и «прекраснейшим талантом», Зотов писал, что «только истинный художник может быть хорошим судьею в своем искусстве и что один голос гениального артиста в этом случае значит больше, нежели восторженные клики толпы <…>».

4 Винкельман Иоганн Иоахим (1717–1768) – немецкий историк искусства.

5 Свой фельетон Булгарин начинал с объяснения причин внутренней полемики в газете: «Весьма неприятно и притом странно, что “Северная пчела” обязана иногда опровергать мнения своего сотрудника <…>. Зачем же вы печатаете, скажут нам, если вы не согласны в мнениях? Ведь вы ответчики перед публикою! Оно так, но ведь “Северная пчела” отвергает всякую монополию мнений в литературе и готова печатать даже мнения своих противников, если только они выучатся писать вежливо.

Как наш почтенный сотрудник, подписывающийся буквами Р.З., человек опытный и сведущий, то мы полагаем, что мнения его служат выражением образа мыслей части мыслящей публики и, следовательно, печатаем их, хотя иногда и морщась» (СП. 1843. 29 мая). После этого он опровергал Зотова, утверждая, что «художник может лучше осудить трудности искусства, механисм его, но не целое создание. Винкельман, барон Тейлор, граф Форбен, Кастиль-Блаз, Форлис и прочие критики живописи, скульптуры, музыки не были ни живописцами, ни ваятелями, ни виртуозами, но давали и дают законы в области изящного!»

6 Такую кличку Булгарин дал журналисту и водевилисту Федору Алексеевичу Кони (1809–1879), который в 1837–1839 гг. сотрудничал в «Северной пчеле», а потом перешел в лагерь противников Булгарина и стал печататься в «Литературных прибавлениях к Русскому инвалиду» и созданной на их основе в 1840 г. «Литературной газете», редактировал ее (1841–1843), а также «Пантеон русского и всех европейских театров» (1840–1841). См. его памфлетную характеристику в романе Булгарина и Н.А. Полевого «Счастье лучше богатырства», где он выведен как Федор Аникиевич Мул (Библиотека для чтения. 1845. Т. 69. С. 149–152).

7 Краевский Андрей Александрович (1810–1889) – журналист, издатель, редактор. Хорошо усвоив уроки Булгарина, Н.И. Греча, О.И. Сенковского по профессионализации литературы, он смог сочетать организационные формы и методы коммерческой, ориентировавшейся на «публику» журналистики с художественной и идеологической программой, сформулированной ранее элитарными дворянскими литераторами – так называемыми «литературными аристократами» (см.: Орлов В.Л. Молодой Краевский // Орлов В.Л. Пути и судьбы. Л., 1971. С. 449–504; Кулешов В.И. «Отечественные записки» и литература 40-х годов XIX века. М., 1959). Редактируемые Краевским издания («Литературные приложения к Русскому инвалиду», «Литературная газета», «Отечественные записки») вели постоянную войну с Булгариным, он также не оставался в долгу. В 1846–1848 гг. Булгарин передал в III отделение ряд записок, посвященных «Отечественным запискам», обвиняя их в революционных тенденциях, но Краевский, подобно Булгарину, сумел заручиться жандармским покровительством (В.А. Владиславлева и самого Л.В. Дубельта. См.: Орлов В.Л. Указ. соч. С. 472, 475, 491, 493–494) и в результате оставался неуязвимым (см.: Никитенко А.В. Дневник. Л., 1955. Т. 3. С. 283, 298). «Братьями» Краевского Булгарин называет, по всей вероятности, ведущих сотрудников «Отечественных записок» – В.Г. Белинского, А.И. Герцена, В.Ф. Одоевского, В.П. Боткина и др.

8 В статье о парижских театрах Зотов писал, что рецензент «должен отыскивать все хорошее, и если, по его убеждению и исчислению, будет хоть около половины всего произведения достойного похвалы и одобрения, то труд автора заслуживает полной благодарности. Все же дурное, если оно не переходит границ и общего хода человеческих заблуждений, можно приписать нашей натуре, которая ни в чем и никогда не может быть совершенною» (СП. 1843. 27 мая).

9 Хвостов Дмитрий Иванович (1757–1835), граф – поэт, член Российской академии, имевший в 1820 – 1840-х гг. репутацию графомана.

Почтеннейший и любезнейший Рафаил Михайлович! Вы умный и добрый человек, и я чрезвычайно люблю Вас и уважаю, но сознаться должен, что не встречал в жизни человека щекотливее (pointilleux), недоверчивее и мнительнее Вас! Вы говорите, что я уехал1, не простившись с Вами и не сказав ничего о том, что печатаю2. Я простился с Вами у меня в доме, сказав, что зайду к Вам – если успею – и не успел. Дел у меня бездна и без литературы! Я сказал Вам, что печатаю противу Вас протест и напечатал бы, [даже] если вместо вас написал Н.И. Греч, сам министр и даже Исус Христос, что художества и художников могут судить одни художники – а прочие могут только удивляться как болваны! Я уже вам писал, что излагая это правило – вы уничтожаете всякую критику в «Пчеле» – и каждый может мне сказать: ты не живописец, не музыкант, не архитектор – следовательно молчи и не суди! Удивляюсь, как Вы могли, с вашим умом и опытностью, сказать это в журнале – когда журналы – издаются не художниками – ибо все они безграмотны! Я вас очень люблю, но Варвара мне тетка, а «Сев[ерная] пчела» – сестра! Я должен был протестовать – ибо нельзя мне губить себя! Сказал я, что иногда морщусь – печатая ваши мнения. Это правда, особенно когда вы говорите о нравственном и безнравственном в литературе. Это не наше дело – а дело полиции. У Леонтия Васильевича3 есть для этого особые люди – а наше дело сторона. Как можно осуждать Евгения Сю? – Но все-таки я нимало не сердился на вас и не сержусь – ибо умные люди в XIX веке не сердятся за литературное мнение! У вас одно – у меня другое – и только! Никакая интрига и сила в мире не могут заставить меня расстаться с человеком, которого я уважаю – и который подобно Вам исполняет свою обязанность свято и аккуратно, по крайнему своему разумению – Вы меня так мало знаете, как я мало знаю меккского имама! На меня может действовать Гедеонов!!! Тьфу ты пропасть – до чего я дожил – что меня можно подозревать в этом! Меня может принудить Л.П.4 переменить сотрудника!!! Рафаил Михайлович – что вы это? Ведь я человек, а не кукла – и никого в мире не боюсь, кроме Бога, Царя и Закона! – Царь может мне приказать – а никто из его подданных не имеет права вмешиваться в мои частные дела, если они не вне закона. Повторяю, я и не думал расставаться с Вами – а сердиться – не имел причины, а потому прошу Вас, покорно, заниматься по-прежнему в «Северной пчеле» и «Экономе», получать деньги от Ольхина, а меня любить и жаловать! Черт побери! Стоит ли честным людям ссориться и расставаться из литературных дрязгов! Написано – и то и другое – и ваше и мое – давно забыто – а дружба наша должна оставаться. Вспомните стихи покойного издателя «Демокрита» Кропотова: