Волчина позорный - Станислав Борисович Малозёмов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И поехал в единственный на город боксёрский клуб «Енбек». Вместо погибшего Лыкова работал с тремя группами боксёров бывший чемпион области в среднем весе Михаил Желтков.
— Лыков Толю Спицына выгнал или он сам ушел? — Шура хорошо знал Желткова. Он специально на беговые упражнения приходил не раз в легкоатлетическую школу, где Малович был одним из лучших.
— Да выгнал, конечно, — Миша сел на угол ринга. — Представляешь, Саша, этот недоумок Игорю Иванычу, заслуженному тренеру республики сказал, что он тренировать не умеет вообще и ему лучше идти слесарем работать или дворником. Это потому, что Спицын все свои первые три боя проиграл нокаутом. Так это ладно бы. Когда Лыков сказал, чтобы ноги его в зале больше не было, этот придурок в него плюнул и бегом убежал. Не доплюнул, правда, но всё равно сволочь.
Это было давно. Я тоже только начинал тогда. В шестьдесят третьем. А через год он Толяна выгнал. В августе шестьдесят четвёртого. Точно. Он после школы сразу пришел и я тоже. Мы ровесники со Спицыным. А у Лыкова из воспитанников, между прочим — двадцать три чемпиона республики в разных весах, два чемпиона Союза. Полутяжи. Тринадцать мастеров спорта и сорок кандидатов в мастера. Это ж от бога тренер был. Тренировать, блин, не умеет! Это ж додуматься надо — такое ляпнуть! Придурок этот Спицын. Хорошо, что Иваныч его попёр.
— А ты, Мишаня, в какой школе учился? — Шура подёргал канаты и тоже сел на край ринга.
— Я в десятой. Напротив Дворца пионеров.
— Про Спицына не знаешь? Ну, где он школьные годы провел?
— Э-э! Как же! — оживился Желтков. — В четырнадцатой он десять классов кончал. Мы тут всё друг о друге знали. Где учился, с кем дружил, в каком краю города проживал, что любил кроме бокса, в какой библиотеке записан и чем ещё увлекался. Болтали подолгу после тренировок. Толик еще в хоре пел тогда. Один наш ему и посоветовал не ходить на бокс, а петь песни. Потому, что боксёра из него, все понимали, не получится.
Тренироваться Спицын не любил. Думал, что само всё получится. Он вообще-то крепкий парень был тогда. Считал, что этого хватит. Но бокс — это не только кулаки пудовые. Надо приёмы оттачивать и хитрости специальные долго изучать. Тогда будешь боксёром. Ну, а его три раза в нокаут скинули, он и спёкся. Ладно, Саня, мне работать с пацанами пора. Затянулся перерыв.
Они попрощались и Шура долго катался на мотоцикле по окраинам города. За мотоциклом вереницей бегали собаки, разбрызгивая слюни и надрываясь от лая. По улицам окраин ходили полуодетые мужики. В трико, но без майки. Все что-нибудь да несли. Кто вёдра с водой, кто доски или инструменты. Пилу, топор, рубанок или что-то в этом духе. В собственных домишках всегда надо было что-то латать, исправлять, достраивать или, наоборот, сносить.
Малович думал, куда ему сейчас поехать. Школу парень окончил в шестьдесят третьем. Кто его там помнит через восемь лет? Хотя… Если был он там не затюканным заморышем, а шустрым и сильным, то должны учителя старые хоть что-то оставить о нём в памяти. Развернулся и поехал по самой нижней улице. Четырнадцатая школа стояла лет тридцать уже в двух кварталах от Тобола. Сегодня третье сентября. Уже не каникулы. Так что, преподаватели на месте.
— Вы подождите окончания уроков второй смены. В шесть часов они закончат и тогда мы все соберёмся в учительской, и о Толе Спицыне поговорим. Устраивает? — директриса Людмила Евгеньевна, красивая пятидесятилетняя дама в строгом черном платье и модных туфлях на коротком каблуке, села рядом с Маловичем в своём кабинете, закинула красивую ногу на такую же, причём закинула-то очень красиво. Как артистка в фильмах о любви или шпионах производства Чехословацкой студии «Баррандов». За разговорами о проблемах школы и милиции они оба слегка вздрогнули от длинного громкого звонка, именно длительно обозначающего конец занятий второй смены.
— Ну, пошли в учительскую, — директриса поднялась, элегантно одернула подол платья, топнула звонко об паркет подбитыми стальными набойками каблучками и вышла первой.
Из тринадцати учителей давно работали восемь. И Спицына помнили хорошо. Его не любил никто за наглость, неуспеваемость, обострённое самолюбие, шумное поведение от желания стать в классе лидером. Он хамил учителям, с восьмого класса бил тех пацанов, которые были очевидно слабее. Причем ни за что. С этого же времени приставал сразу к четырём видным девчонкам. Трое из них даже в парк с ним ходили поочередно, а в десятом шампанское пили у него дома, когда матери не было. Только одна его отшила сразу. Причём так, что даже этот наглый Спицын испугался. Она пообещала рассказать братьям о том, что он к ней липнет против её воли, а братья у неё были грозой для половины Кустаная хулиганского. Их даже приблатнённые уважали и побаивались.
— Настя была у нас такая вся из себя! — сказала седая учительница, которая не успела избавиться от указки и размахивала ей как рыбак удилищем. — Конюхова у неё фамилия. Где сейчас она — неизвестно. Но характер был — ого-го! С таким только начальницей работать.
— А физик у вас был. Слышал я, что он умер, — Шура переключил тему. — Он со Спицыным в каких был отношениях?
— Во-первых, он не умер, — отчетливо сказала женщина в старомодном костюме. Жакет из тонкого «бостона», серый со стоячим воротничком, и юбка почти до туфлей с медными пряжками спускалась. Ладони её были белыми от мела. — Убили Никиту Андреевича Головко. Застрелили бандиты. Дома. Ошиблись, наверное, этажом или номер квартиры им не тот дали.
С Анатолием Спицыным они враждовали открыто, — добавила Людмила Евгеньевна. — Головко на весь класс не раз говорил Толе, что без знания физики его или током убьёт непременно, или при опытах с расплавленным свинцом он выльет на себя граммов сто и сожжёт напрочь самые дорогие мужчине органы.
Он даже ударил его однажды в коридоре на перемене. Спицын его неизвестно почему обматерил, а Никита гордым был мужчиной и дал ему в челюсть. Ребята рассказывали, что Толя отбежал на пару шагов и прохрипел громко: «Всё, падаль, тебе не жить!» И разошлись. Короче, не ладили они и за год учитель Спицына утопил бы в «двойках. Но я запретила третировать ученика. Пусть заканчивает на тройки и идёт на все
