Волчина позорный - Станислав Борисович Малозёмов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А в пять на рацию позвонил Лысенко.
— Шура. Только что позвонили. В доме тридцать, в квартире шестой на улице имени Павлова через дверь застрелили директора станции юных техников Науменко Василия Федоровича. Сорок пять лет. Позвонили, видно, как и в прошлые разы. Он спросил «кто?». Дверь пробили картечью. Дыра как футбольный мяч размером. Криминалист там сейчас работает. Голову разнесло на куски. Езжай быстро.
— Олег, грузи всё, кроме банок. Я тебе других много дам. У нас их полно дома. Давай. Там убийство, — Шура высадил Тарана на углу его улицы и полетел в адрес. Картину убийства, которую он увидел, лучше не описывать.
— Командир! — кричал Малович в рацию. — Скоро будет второй расстрел через дверь. Час или два осталось. А я, мать-перемать, не знаю где. Куда, мать его, ехать!?
Лысенко витиевато выругался и рацию отключил.
Шура спустился к выходу из подъезда, сел на лавочку и попросил у прохожего сигарету. А, поскольку не курил вообще, сразу закашлялся и истёк слезами. То ли от кашля протёкшими, то ли от досады за ошибку.
26. Глава двадцать шестая
Есть в жизни много чего ненужного и нехорошего, чего абсолютно все ждут с содроганием. Едешь в автобусе по гололёду февральскому и обреченно ждёшь, сжавшись до минимальных своих размеров, что от тебя ни черта не будет зависеть если машину развернёт на дороге и через тротуар впечатает кусок железа с колесами и добрыми людьми в бетонную стену прочной крупнопанельной пятиэтажки. Или плывёшь храбро через тридцатиметровую речку Тобол и не думаешь о мягкости тёплой воды, о ждущих трепетно прикосновения рук человеческих ветках нежно-зелёного тальника на другом берегу. Ты ждешь внезапной судороги, которая скрючит тебя почти в узел и увлёчет ко дну умирать. Да полно вариантов.
Вот, скажем, прошел слух по учреждению, где ты проводишь половину жизни, что с нового года всем повышают зарплату. Но ты ежедневно содрогаешься от злой мысли, что вот как раз тебе её и не повысят, а при состоявшимся для тебя повышении жалования счастливо радуешься, что добавленных денег теперь как раз хватит на долгое лечение нервов. А в самолёте? Через три ряда после твоего при разгоне на полосе весёлый голос громко сообщает соседу, как любит он летать в аэропланах «Аэрофлота» потому, что полгода назад их самолёт гробанулся при посадке и выжило только пятеро из восьмидесяти. Главное, что и он неожиданно выжил. Поэтому летать теперь любит. И ты с содроганием ждешь посадки, после которой желаешь любым способом отловить того голосистого провокатора и набить ему рыло.
Шура Малович содрогался от мысли, что после убийства через закрытую дверь двадцать восьмого августа стрелок вот-вот грохнет ещё одного человека, а помешать ему — ну, никак невозможно. И если едущим по гололёду, плывущим через реку и летящим в «Ту-134» печальный конец только чудился, то Маловичу не повезло вполне очевидно. В девять вечера Лысенко позвонил ему домой и раздраженно сказал, что десять минут назад картечью через дверь стрелок-маньяк превратил в труп руководителя хора городского Дворца профсоюзов Леонида Ломова. В хоре пели талантливые люди, выигрывающие любой республиканский конкурс лет десять подряд.
— Ты, Саша, тут не при чём, — успокоил Маловича взбешенный командир. — Теперь у тебя в запасе ещё тридцать один день минимум. Думай. Маньяк хитроумный, конечно. Но он, действительно, убивает только в полнолуние. До следующего, сентябрьского, ты его вычислишь. Только не разозлись, пожалуйста. Работай мягко. Как обычно. Найдёшь. Я печенью чувствую. А пока развейся, отвлекись от мыслей про серийного идиота. Расслабься! Вот тебе срочное задание для успокоения нервов.
Сейчас собирайся и гони по трассе к станции «Тобол». Туда через сорок минут придёт поезд восемьдесят третий «Алма-Ата — Москва». В нем два «героя» с пистолетами грабят пассажиров. Один стоит в конце вагона и никого не пропускает, второй ходит от начала вагона с пистолетом и открытым портфелем по плацкартным отсекам и купе. В портфель под дулом «ТТ» пассажиры ему сбрасывают кошельки. Железнодорожная милиция послала сразу после сообщения начальника поезда трёх парней. Они догнали поезд на двух мотоциклах и смогли запрыгнуть на ходу. Но одного быстро ранили в ногу, второму прострелили плечо. Железнодорожная милиция просит нас прислать подкрепление. Бандюги едут от Кустаная. До нашего города их проводники не видели. Вот. Всю информацию от них я тебе передал. Так милиционеры по рации своему начальству рассказали ситуацию. В форму не одевайся. Давай, лети, а то не успеешь.
Шура надел белую рубашку и любимые льняные светлые брюки, туфли лакированные серого цвета, затолкал в карманы две пары наручников и выбежал во двор. Мотоцикл у него был почти новый и по хорошей трассе, протянутой под углом к железнодорожной ветке, на станцию он успел добраться раньше поезда. Возле маленького вокзала станции «Тобол» уже стояла «скорая помощь» для раненых железнодорожных милиционеров, а на перроне ждали отъезда человек сорок. Когда тепловоз подтянул к станции начало поезда, Александр Павлович увидел, что в первых вагонах, включая пятый, народ ел яйца вкрутую, холодную курицу и безмятежно пил водку, как это положено было при путешествиях поездом в далёкие края.
— Значит, движутся хмыри с конца, — прикинул Шура. — А на станции сейчас тихо перешли уже в первый вагон, где ещё не грабили, и спокойно отсидятся до окончания стоянки, после чего при движении вернутся назад. Всего в составе тринадцать вагонов. Все их бандиты смогут обойти даже при быстром сборе денег только перед станцией Джетыгара, не раньше. А это почти сто километров. Там они дело закончат и выскочить планируют. Значит надо садиться в шестой вагон и ждать. С полчасика, не больше.
Он показал удостоверение проводнице и сел дальше середины шестого вагона на нижнюю полку пятого купе. Проводница пошла с ним и попросила тётку с белой высокой причёской продавщицы место уступить для дела.
