Стрекоза в янтаре. Книга 2 - Диана Гэблдон

— И какой же? — спросил Джейми.

Я колебалась, но говорить было надо. Я не могла не упомянуть об этой единственной возможности; он или я могли бы разрешить это дело, а может быть, и нет.

— Это Карл Стюарт, — сказала я наконец, — в нем все дело. Война, предстоящая битва, понимаешь ли, — все зависит от него.

— Неужели? — Налитые кровью глаза насмешливо взглянули на меня.

— Если бы он умер… — прошептала я наконец.

Глаза Джейми закрылись, кровь отхлынула от лица.

— Если бы он умер… сейчас. Сегодня. Или завтра. Джейми, без Карла не за что сражаться. Некому посылать людей в Каллоден. Без него не будет битвы.

Джейми сглотнул, мускулы на его шее дрогнули. Он открыл глаза и, пораженный, уставился на меня.

— Боже, — прошептал он. — Боже, ты ведь не это имеешь в виду…

Моя рука сжала дымчатый драгоценный камень у меня на шее.

Перед Фолкирком О'Салливан, Туллибардин и другие пригласили меня осмотреть принца. Его высочество был нездоров — простое недомогание, сказали они. Я осмотрела Карла, заставив его обнажить грудь и руки, проверила состояние рта и белки глаз.

У него была цинга и еще несколько других заболеваний — результат плохого питания. Я сказала все как есть.

«Чепуха! — возмутился Шеридан. — Его высочество не может плохо питаться, он не какой-нибудь простой крестьянин!»

«Но ест он, как они, — возразила я. — И даже хуже».

«Простой крестьянин», за неимением ничего другого, вынужден был есть лук и капусту. Презирая такую убогую пищу, его высочество и его приближенные ели только мясо и больше, можно сказать, ничего. Обводя взглядом испуганные, возмущенные лица, я заметила только нескольких человек, на которых не ощущался недостаток свежей пищи. Гнилые и выпавшие зубы, рыхлые кровоточащие десны, зудящие фолликулы, которые щедро украшали бледную кожу его высочества.

Мне ужасно не хотелось расставаться с моими драгоценными запасами шиповника и сушеных ягод, но все же я предложила принцу делать из них чай. Но мое предложение было, чуть ли не грубо, отвергнуто, и, как я поняла, тут же был вызван Арчи Камерон с кувшином пиявок и ланцетом, чтобы посмотреть, не поможет ли кровопускание уменьшить королевский зуд.

— Я могла бы сделать это, — сказала я. Сердце мое билось так, что мне трудно было дышать. — Я могу подмешать ему это в лекарство. Думаю, мне удастся убедить его выпить.

— А если он выпьет твое лекарство и сразу умрет? Боже, Клэр! Они убьют тебя на месте!

Чтобы хоть немного согреться, я обхватила себя руками.

— Какое это имеет значение? — спросила я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал. Это была правда. Что значила сейчас моя жизнь по сравнению с сотнями жизней, которые я могла спасти? Я сжала кулаки, дрожа от ужаса, словно мышь в мышеловке.

Джейми тут же поспешил ко мне. Ноги меня не слушались. Он помог мне добраться до старой кушетки и усадил на нее, крепко обняв за плечи.

— У тебя мужество львицы, моя дорогая, — шептал он мне на ухо. — Или медведицы, или волчицы! Но ты же знаешь: я не позволю тебе сделать это.

Дрожь постепенно унялась, но мне по-прежнему было холодно, от ужаса перед тем, что я сказала, меня подташнивало.

— Есть еще один способ. Еды в доме мало, и она вся поступает на стол принца. Я думаю, нетрудно будет незаметно добавить что-нибудь ему в блюдо. Здесь такая неразбериха…

Это была правда. Офицеры спали по всему дому — на полу и на столах, прямо в обуви, слишком усталые, чтобы снять оружие. В доме царил хаос. Кто-то постоянно приходил и уходил. Было бы нетрудно вечером отвлечь слугу и добавить смертельный порошок в еду Карла.

Внезапно нахлынувший ужас медленно рассеивался, но мое страшное предложение, леденя мне кровь, действовало словно яд — медленно, постепенно. Рука Джейми, крепко обнимавшая меня, опустилась — он задумался над моим предложением.

Со смертью Карла Стюарта восстание не прекратится — дело зашло слишком далеко. Лорд Джордж Муррей, Балмерино, Килмарнок, Клэнренглад, Лочиэль — все мы были предателями, которым предстояло поплатиться перед королевской короной жизнью и имуществом. Шотландская армия была разбита в пух и прах. Без фигуры Карла, объединяющего всех, она рассеится как дым. Англичане, униженные и понесшие большие потери под Престоном и Фолкирком, без сомнения, начнут преследовать дезертиров, искать возможность восстановить свою поруганную честь и смыть позор кровью.

Маловероятно, что благочестивый Генри Йоркский, младший брат Карла, крепко связанный церковными обетами, займет место своего брата, чтобы продолжить борьбу за реставрацию. Впереди — ничего, кроме полной катастрофы, ее не отвратить. Единственное, что можно сейчас спасти, — жизни людей, которым завтра предстояло умереть на болотах.

Именно Карл выбрал Каллоден местом решающего сражения, именно Карл со своим упрямством и близорукостью, отклонив все советы своих генералов, пошел завоевывать Англию. Собирался ли Сандрингем поддерживать шотландскую армию — это умерло вместе с ним. Со стороны Юга поддержки не было, английские якобиты не собирались, как то ожидалось, вставать под знамя своего короля. Вынужденный отступать, Карл занял жесткую позицию и разместил свою плохо вооруженную, измученную, голодающую армию на пропитанных кровью болотах, лицом к лицу с яростным огнем пушек Камберленда. Если Карл умрет, битва на Каллодене не состоится. Одна жизнь против двух тысяч жизней. Одна жизнь, королевская, и не в пылу битвы, а хладнокровное расчетливое убийство.

В маленькой комнате, где мы сидели, был очаг, но огня в нем не было — не нашлось топлива. Джейми сидел молча, уставясь в очаг, словно искал ответа в невидимом пламени. Убийца… Не просто убийца, но цареубийца. Убийца своего давнего друга.

И все же, пока разрабатываются, пересматриваются, согласовываются планы битвы, пока подтягиваются новые силы, шотландцы уже дрожат на открытом болоте, переминаясь в сомкнутых рядах. Среди них люди Ма-кензи из Леоха, Фрэзера из Биали, четыреста соплеменников Джейми. И тридцать человек из Лаллиброха, его собственные люди.

Джейми думал. Его лицо окаменело, он был бледен, сложенные на коленях руки крепко сжаты, пальцы переплетены. Я сидела рядом, боясь вздохнуть, и ожидала его решения.

Наконец он еле слышно вздохнул и повернулся ко мне, в его глазах была неизбывная печаль.

— Я не могу, — прошептал он. Его рука коснулась моего лица, погладила по щеке. — Видит Бог, Саксоночка, не могу.

Я почувствовала такое облегчение, что на мгновение потеряла дар речи, но он понял, что я чувствую, и сжал мои руки.

— Слава Богу, Джейми, я так рада, — прошептала я. Он склонился над моими руками. Я прижалась щекой к его голове и замерла.