Наследники Великой Королевы - Томас Костейн

29

Мой разговор с сэром Бартлеми, как я и опасался, вышел не из легких. Было уже значительно позднее полудня, когда посматривая на часы, висевшие у него на шее, он вошел ко мне. Я обратил внимание на его часы. Они были необычайно маленьких размеров, не больше чайного блюдечка и потому, должно быть, очень дорогие. Судя по всему он не был рад нашей встрече. Он явно нервничал и все время оглядывался на дверь, будто боялся, что к нам ворвется кто-то непрошенный. Настроение его, однако, заметно улучшилось, когда он услыхал о нашей замечательной победе и о добыче, часть которой принадлежала и ему.

— Джон Уорд — великий человек, — заявил он, — замечательная личность.

Однако все эти дифирамбы замерли на его устах, едва я сообщил ему о похищении бумаг Мачери.

— Я пропал, — воскликнул он, с ужасом оглядываясь по сторонам. — Его Величество настроен решительно против пиратов и всех, кто имеет с ними дела. Если это письмо попадет в его руки, мне это может стоить всего состояния, а может быть и жизни.

Он отказался выслушать мои объяснения.

— Я должен встретиться с Мачери, как только он вернется, — продолжал он, печально покачивая головой, — быть может удастся как-то с ним договориться. Зачем я вообще поддался на уговоры этого сладкоречивого негодяя Уорда? Да сгинет тот день, когда я решил принять участие в этом предприятии!

Я решил попридержать язык и не упоминать о том, что это самое предприятие принесло ему огромный барыш, хотя меня так и подмывало это сделать. Он мерил торопливыми шагами тесное помещение, касаясь головой пучков трав, свисавших с потолка и что-то возбужденно бормотал.

— Что было в этом письме? — спросил он наконец.

— Понятие не имею. Оно было, разумеется, запечатано.

— Наверняка из него можно обо всем догадаться. Уорд человек неосторожный и безалаберный. Что же касается тебя, Роджер, то у меня нет слов, чтобы выразить мое негодование по поводу твоей преступной халатности. Я предчувствовал, что быть беде, когда ты собрался ехать с Уордом. Лучше всего тебе сразу же покинуть мой дом и никогда больше не возвращаться сюда.

Он был слишком напуган, чтобы хоть что-то сказать о смерти моей матери. Впрочем, я подозреваю, что он в любом случае ничего бы об этом не сказал. Я покинул Эпплби Корт немедленно и остаток дня и ночь провел в грязной таверне возле реки.

На следующий день я отправился в Лондон на маленьком суденышке. Высадился я у Уоппингской лестницы. Саладин остался на попечении Ферка Бессона. Вряд ли кто узнает его среди нескольких дюжин лошадей в конюшнях Лэдланда. Беспокойно оглядывая грязную загроможденную бревнами улицу, по которой слонялось множество матросов, я в душе тоже надеялся затеряться среди этого скопища народа.

Все близлежащие улицы гудели от разговоров о последнем убийстве. Проходя мимо одной из групп праздношатающихся, я к великому своему удивлению узнал, что убили не кого-нибудь, а нашего старого знакомого — Справедливого Хозяина из Эльзаса. Судя по всему убийство это было окутано тайной, и уличные зеваки пересказывали подробности с нескрываемым восторгом.

— Изрезали всего, жуткое дело, — буквально захлебывался один. — Двадцать дырок в шкуре. Тело его усадили на высокое кресло, бумажная корона была сдвинута на затылок. Уж очень он вознесся, наш мастер Камфри, и его «друзья» позаботились о том, чтобы опустить его пониже.

— Он и в аду будет корчить из себя владыку, — заявил другой. — Сам дьявол не сможет усмирить его. Он всегда хотел быть на самом верху.

— Пусть лучше там, чем здесь, — заметил третий.

Я потихоньку навел справки и узнал, что покойник был найден накануне именно в том положении и состоянии, как описывали на улице. Это произошло в доме, на краю его владения. Судя по всему никакого расследования проводить не собирались.

Убить его мог любой из тех тысяч людей, которые пострадали от его рук, а городские власти были только рады, что избавились от него. Я должен был встретиться с ним и теперь испытал невольное чувство облегчения в связи с тем, что мне не придется этого делать. Потом внезапно я понял, что его место тут же будет занято другим.

— А кто станет новым Хозяином? — поинтересовался я.

Все сходились в едином мнении — им должен был стать Ник Бил.

Кто-то сообщил, что видел Ника в Вест Чипе прошлой ночью.

— Он был разодет в пух и прах и с ним был десяток зловещего вида молодцов.

«Значит именно он организовал это убийство», — сказал я сам себе.

Петляя по лабиринту кривых улиц Лондона я не без труда нашел высокое здание, расположенное рядом с Паултри. Это было весьма претенциозное строение с цветными витражами и мраморной колонной для привязи лошадей перед дверью. Я прошел через высокую сводчатую арку и оказался в зале для ожидания, где и попросил служителя сообщить о моем приходе сэру Сигизмунду Хиллу. Служитель предложил мне сесть на скамью, стоящую вдоль стены. На ней сидели двое мужчин, разительно непохожих друг на друга.

Я наблюдал за ними, пока ожидал своей очереди. Один из них явно был капитаном. Об этом свидетельствовала его темная, как у араба кожа и уверенный вид человека, который привык командовать. Второй уже немолодой тучный человек в темно-красном кафтане, несомненно был горожанином. Он все время как-то беспокойно поглаживал пальцами свой внушительный живот. Оба не переставая о чем-то перешептывались. Казалось, их снедала какая-то общая тревога.

Я лишь сказал служителю, что прибыл с юга. Вскоре он возвратился и сделал мне знак следовать за ним. Мы проследовали в прекрасно убранную палату с высоким окном, эркером выходившим во внутренний дворик. Сэр Сигизмунд вышел из-за своего длинного письменного стола и пошел мне навстречу, приветливо улыбаясь. В руках он держал распечатанное письмо.

— Я ожидал вас, мой мальчик, — приветствовал он меня, — ровно десять минут назад я закончил чтение письма, в котором сообщалось о вашем скором приезде. Какие замечательные новости! Какая блестящая победа! В это просто трудно поверить.

Я был немало удивлен тем, что какое-то письмо опередило меня, но ничего не сказал, так как ни о чем, кроме нашей победы сэр Сигизмунд сейчас говорить просто не мог. Его глаза светились счастьем.

— Как нам нужна была такая победа! — воскликнул он. — Подумать только — шесть против двадцати! Словно прежние времена вернулись! Расскажите мне об этом поподробнее.

Слушал он меня с необычайным вниманием, буквально впитывая каждую деталь.

— Великолепно, — вскричал он, когда я закончил. — Это вполне можно сравнить с победой над Армадой. Средиземное море снова будет свободно для мореплавания. Это отличная новость для наших торговых компаний. Ах Уорд! Вы сделали для нас даже больше, чем обещали! — Он с воодушевлением хлопнул меня по спине.